Страна победившего научпопа-4

Пропагандой технической и научно-популярной книги занимались выдающиеся отечественные художники и дизайнеры.
Рекламный плакат Ленинградского отделения Госиздата, художник Александр Родченко

Государственное издательство РСФСР (Госиздат) – это буквально эпоха в истории книжного дела в Советской России. Эпоха, поместившаяся в 11 лет – с 19 мая 1919 года по 30 июля 1930-го.

«Госиздат не будет издавать макулатуры┘»

Основная цель создания Госиздата понималась предельно четко и конкретно: организовать единую издательскую систему в общегосударственном масштабе. «Задачи Госиздата, как они определяются декретом от 19 мая 1919 года, таковы, что для литературного производства он должен был сделаться тем, чем В.С.Н.Х. <правительство Советской России> является для промышленного производства». Ни больше ни меньше: именно так оценивалась значимость только что созданного Госиздата И.И.Скворцовым-Степановым в декабре 1920 года. Советская власть не скрывала своих намерений┘

«Обязательное постановление

В целях налаживания печатного дела в Р.С.Ф.С.Р. и в целях укрепления того единого аппарата печатного слова, каковым является, на основании положения В.Ц.И.К. от 19 мая 1919 года, Государственное издательство, настоящим объявляет к сведению и руководству Полиграфического отдела В.С.Н.Х. и всей Р.С.Ф.С.Р.

1. Ни одна работа, исключая только типографские бланки, канцелярские формы и другие подобного рода технического характера работы, не может быть сдана в набор без разрешения на то центрального управления Гос. изд-ва в Москве и его отделений в провинции.

2. Вся печатная бумага, находящаяся в типографиях, находится на учете в Государственном издательстве и его отделениях. Бумага эта может расходоваться только по разрешениям Гос. изд-ва и его отделений.

3. Государственному изд-ву и его отделениям предоставляется право надзора за ходом работы Государственного издательства и его отделений в типографиях, литографиях, цинкографиях и др. графических мастерских В.С.Н.Х. и установления очередей и их спешности, однако без вмешательства во внутренний распорядок этих заведений.

Настоящее постановление должно быть доведено до всеобщего сведения всех графических заведений республики.

Нарушение сего обязательного постановления повлечет за собою помимо предания суду революционного трибунала и арест в административном порядке.

Чрезвычайно-уполномоченный Совнаркома по делам бумажной промышленности и печати К.Шедчиков.

Председ. полиграфотдела В.С.Н.Х. Н.Дербышев.

Заместитель заведующего Гос. издат. Д.Вейс».

Фактически была создана, как сказали бы сегодня, госмонополия с вертикально интегрированной структурой. И вся мощь этой государственной книжно-бумажно-издательской монополии была направлена на упорядочение, а по существу, на ликвидацию частных издательств.

Не случайно тот же Скворцов-Степанов пишет в декабре 1920 года: «Нелегко наладить Государственное издательство. Так нелегко и так много приходится здесь преодолевать посторонних обстоятельств, более или менее отталкивающего свойства, что по временам хотелось бы бросить все дело и попросить, чтобы на него отыскали более гибких людей, которые пообещают сочетать социалистическое строительство с сохранением капиталистических отношений».

Заметим, что, публикуя подобное признание, И.Степанов вступает в явную полемику с будущими решениями готовящегося Х съезда РКП(б) в 1921 году. Съезд этот провозгласил «переход от железного, сурового и прямолинейного «военного коммунизма» к гибкой, эластичной и маневренной «новой экономической политике». Похоже, в крике души «грубого, упрощенного коммуниста» (так себя аттестовал И.И.Скворцов-Степанов) выплеснулась на публику борьба внутри руководства ВКП(б) того периода.

Образцы продукции Госиздата в 1920-е годы прошлого века.

Но борьба с книжной рыночной стихией вообще и с частными издательскими фирмами в частности – до тех пор пока она, рыночная стихия, допускалась хотя бы в принципе политическим руководством страны – дело неблагодарное. Даже в экономическом плане. «Частники», например, могли выплачивать гонорары своим авторам значительно более высокие, чем Госиздат. Этого тов. И.Степанов стерпеть уже не мог: «┘это указание, не новое для меня, является дополнительным доводом в пользу быстрейшего сокращения частных издательств┘ Я – не противник повышения гонораров, иногда очень большого; но при том непременном условии, чтобы право на повышение принадлежало исключительно Госиздату по отношению к работающим на него авторам. Только при этом условии Госиздат будет развиваться нормально и сумеет привлечь необходимых специалистов по всем отраслям знания».

Структура Государственного издательства действительно была задумана и реализована масштабно. Сразу же создается шесть отделов: 1 – научный; 2 – агитационно-пропагандистский; 3 – научно-популярный (в редколлегию этого отдела вошли К.А.Тимирязев и В.А.Костицын); 4 – педагогический и детский; 5 – художественно-литературный; 6 – отдел марксисткой литературы.

«По размаху работы, по количеству изданий каждый из редакционно-издательских секторов действительно был крупным издательством. Учебный отдел выпустил в 1924 году 638 названий, научный – 440, социально-экономический – 665, литературно-художественный – 300, научно-популярный – 150 названий», – отмечает советская исследовательница И.А.Шомракова. Для сравнения: годовая продукция издательства «Молодая Гвардия» в том же году составила 445 названий; «Прибоя» – 602; «Работника просвещений» – 222; «Новой Москвы» – 498 названий.

Причем художественная, эстетическая и идеологическая планка ставилась перед Госиздатом сразу весьма высоко. «Государственное издательство не будет издавать макулатуры, оно будет выпускать в свет только достойные того издания. Оно положит конец тому наводнению рынка произведениями бездарностей, что имело место при капитализме. <┘>

Само собой понятно, что издательство не может давать хода работам только коммунистов, потому что, с одной стороны, коммунисты не так богаты литературными силами, с другой – их лучшие представители заняты повседневной работой.

Поэтому открывается широкий простор и для издания работ лиц, не принадлежащих к нашей партии», – заявлял в открывающей первый номер журнала «Книга и революция» статье член редколлегии В.Быстрянский (№ 1, июль 1920).

В 1920 году такое еще вполне можно сказать и даже напечатать без всяких последствий. Последствия начнутся лет через 7–10.

Единственный государственный маховик

Издание «Книга и революция» было, между прочим, ежемесячным критико-библиографическим журналом Петербургского отделения Государственного издательства. Имеются любопытные данные о работе этого отделения в 1920 году. Книг, брошюр, журналов, плакатов было выпущено 545 названий общим тиражом 17 166 000 экземпляров. И опять – научно-учебный отдел занимает по тиражам третье место – 69 названий общим тиражом 2 753 000 экземпляров. А внутри отдела раскладка выглядела следующим образом: группа научно-популярных книг – 36 названий; книг по внешкольному образованию – 16; учебников – 9; научные труды – 6; книги по дошкольному образованию – 2. То есть научно-популярной литературы по названиям было выпущено больше, чем всех остальных типов научно-учебных книг в сумме. При этом средний тираж по всем отделам составил 30 000 экземпляров, а средний объем книги – 5,5 печатных листа.

В полном смысле слова – страна победившего научпопа! Это позже, в 1930-е годы, на страницах советской периодики замелькают названия: «СССР – страна качественной стали», «Советский Союз – великая железнодорожная держава»┘ В начале же и середине 1920-х речь шла пока лишь об «унавоживании» почвы. Вряд ли без массированной естественнонаучной, научно-технической, и в том числе научно-популярной, артподготовки мощное индустриальное развитие в Советской России стало бы возможно.

Но даже такому монстру, как Госиздат, приходилось непросто в те годы. Научпоп до последнего пытался увернуться от тотальной централизации.

«Несмотря на все попытки концентрации научного издательства в едином центре, эти попытки к цели не привели, и подобно молодым побегам, то тут, то там возникают небольшие культурные начинания в форме кооперативных издательств, с большим трудом «проталкивающих» несколько книг, интересных сами по себе и вдвойне привлекающих к себе внимание при том поистине ужасающем книжном голоде, который превосходит, может быть, или во всяком случае не уступает продовольственному, – то ли сокрушается, то ли радуется неутомимый Макс Блох, в очередной раз обозревая перипетии научного книгоиздательства в Советской России. – Можно только вновь и вновь пожелать успеха молодым издательствам и общего облегчения условий научной и научно-издательской работы» (Наука и ее работники, № 6, 1921).

Структура Государственного издательства в 1919 году. Источник: Институты управления культурой в период становления. 1917–1930-е гг. Партийное руководство; государственные органы управления: Схемы. – М.: РОССПЭН, 2004

Взятая Госиздатом на себя по определению функция главного агента государства в укреплении «единого аппарата печатного слова» оказалась чрезвычайно тяжелой ношей. Хотя, казалось бы, полномочия Госиздат имел исключительные. Но эти исключительные полномочия очень скоро обернулись для самого Государственного издательства совсем неожиданной стороной.

«И сыплются на Госиздат требования от ведомств: в ударном порядке издать двадцать, тридцать, полсотни листов, то есть книги и книжищи в триста, пятьсот, восемьсот страниц: отчеты о том, что следовало бы и что хотели бы сделать, сборники приказов и распоряжений, – жалуется несгибаемый И.Степанов. – Из типографий вытесняются научно-популярные книги, и работы, принятые Госиздатом, теряются в длинном хвосте, вытянувшемся перед типографиями.

Предварительный подсчет, произведенный за шесть месяцев, показал, что на такую ведомственную литературу ушло до двух пятых всех наборных средств московских типографий» (Книга и революция, № 7, январь 1921). (К слову сказать, к тому времени Государственное издательство уже наладило выпуск трех крупных и, как показало время, устойчивых серий научно-популярных книг: «Наука для всех», «Начатки естествознания», «Популярно-научная библиотека».)

А ведь какие надежды связывались с организацией Госиздата! Эти ожидания, казалось, вполне подтверждались и действиями правительства. Летом 1920 года выходит Постановление Совета Народных Комиссаров о передаче библиографического дела в Р.С.Ф.С.Р. Государственному издательству.

«Самодержавная Россия смотрела на всякую печать как на подведомственное полиции зло, и потому, естественно, передала ее всегдашней заботе Министерства внутренних дел, – комментировал это постановление СНК некто М.Глотов. – Теперь к этому делу приставлен Наркомпрос, единственный государственный маховик, который может привести в движение новый механизм и притом в совершенно обратную сторону: от полицейского зла к народной пользе» (Книга и революция, № 2, август 1920).

«Государственный маховик» – кто бы спорил! – вещь серьезная. Руководство Госиздата считало, что научно-популярная книга «┘должна охватывать все отрасли естествознания и техники, выясняя как твердо установившиеся факты, так и вопросы, живо занимающие научную мысль в настоящее время┘ она должна быть проникнута той же идеологией научного материализма, чуждой всякого мистицизма, всякой метафизики, всякой религиозности».

Но, как мы убедились, маховик этот чересчур уж инерционный механизм. Так, забегая вперед, можно отметить, что к 1930 году Госиздат выпустил 29 555 наименований книг и брошюр общим тиражом 610,3 млн. экземпляров. Ничего удивительного, что даже в рамках национализированного издательского дела начинают формироваться специализированные издательства, прежде всего при наркоматах, занимающиеся в том числе выпуском научно-популярной литературы.

В итоге более 80% выпуска по названию и тиражу в издательской деятельности наркоматов составляла научная, научно-популярная, учебная и справочная литература.

О масштабах выпуска научно-популярной литературы, например, Наркомздравом говорят такие цифры: популярных брошюр, не считая плакатов и листовок, было издано с января 1919 года по январь 1922-го более 1,5 млн. экземпляров; монографий, сборников, учебников, справочников – 13 000 экземпляров.

И этот, казалось бы, малоинтересный и монотонный поток брошюрятины сделал свое дело. Уже в 1926 году коэффициент смертности в СССР составил 20,3 человека на 1000 населения против 32,4 – в конце XIX века в России. Падение коэффициента смертности явно не обошлось без вклада санпросвет-работы.

Как «съели» Госиздат

И все-таки соревноваться в выпуске научно-популярной литературы с Госиздатом специализированным издательствам было трудно. К 1925 году Государственным издательством было опубликовано около 300 наименований научно-популярных книг. Но – и это самое интересное для нас! – все они были очень быстро «проглочены» рынком. Это означало, между прочим, что в стране, на долю которой до 1917 года приходилось всего лишь 2,6% в общем объеме валовой продукции всей мировой промышленности, появился массовый потребитель научно-популярной литературы. Факт, сам по себе заслуживающий внимания.

Парадоксально, но рынок научпопа, созданный в немалой степени усилиями Государственного издательства, в итоге и поглотил своего создателя.

В июле 1930 года ЦК ВКП(б) принял постановление «О работе Госиздата РСФСР и об объединении издательского дела». На базе Государственного издательства при объединении его с 27 другими издательствами создается 13 специализированных издательских фирм. Все это отныне называется – Объединенное государственное издательство (ОГИЗ РСФСР). В него-то и вошел Госнаучтехиздат (ГНТИ)┘

Но окончательно созданный индустриализацией рынок научпопа был подобен черной дыре: вся более или менее качественная научно-популярная (шире – научно-техническая) литература исчезала в нем чуть ли не мгновенно.

Выдающийся отечественный популяризатор науки, создатель нового научно-популярного жанра – занимательная наука Яков Перельман писал в то время: «Издавать общедоступную книгу в количестве 10–20 тысяч экземпляров при нашей огромной читательской аудитории почти все равно, что не печатать книги вовсе. Надо заботиться не только о создании хорошей книги, но и о том, чтобы она печаталась большим тиражом и достаточно часто переиздавалась».

Кстати, перельмановская серия «Занимательная наука», начавшая выходить в 1926 году в издательстве «Время» (затем она издавалась в ОНТИ и в «Молодой Гвардии»), за короткое время набрала тираж более 2 млн. экземпляров.

И все-таки пример Якова Исидоровича Перельмана – это скорее исключение.

Страна требовала хлеба, стали и научно-популярной литературы. «Дайте фрезеровщикам хороший учебник», «Нет книг для работников метро», «Книги для стахановцев – выпускать по-стахановски», «Расскажите о технических победах», «Нужен советский справочник по бетону», в конце концов – «Нужна советская книга»┘ Статьями с такого рода заголовками были переполнены советские журналы того времени.

Все это, на мой взгляд, позволяет высказать гипотезу: интерес общества к науке слабо зависит от тиражей научно-популярной литературы. Именно промышленное развитие тянет за собой развитие системы научно-популярной периодики и литературы. Не наоборот.

Эта закономерность в полной мере подтвердилась в 1930-е годы прошлого века в СССР. Но об этом – в следующей статье.

Продолжение. Начало см. в «НГ-науке» от 25.03.09, 08.04.09, 22.04.09.