«К статистике научной сферы у самих статистиков очень сложное отношение – большая специфика. Сегодня нельзя сказать, что стандарты статистики науки и инноваций уже сформировались; даже в международной сфере», – с такого откровенного признания начал свое приветствие участникам Международной конференции «Статистика новой экономики: измерение секторов экономики знаний в контексте развития», Александр Суринов, заместитель руководителя Федеральной службы государственной статистики (Росстат).
В общем, новая экономика, или, как ее еще называют, экономика знаний, пока еще с большим трудом поддается статистическому анализу. Ученые-статистики, социологи, науковеды, собравшиеся в Москве, в Государственном университете – Высшая школа экономики из России, Италии, Канады, Австрии, Норвегии, ФРГ, Великобритании, честно попытались хотя бы приблизиться к разрешению этого противоречия. Причем в постановке задачи все были единодушны.
Александр Суринов: «Главное – попытаться найти процедуры и методики корректного измерения влияния развития науки на государственное развитие»;
Пьер Дибман, Представительство Европейской Комиссии в России: «Нужна статистика для будущей экономики; как предсказать будущее, заглянув в прошлое. Вот очень необычный феномен»;
Джулио Перани, Национальный институт статистики Италии: «Цель – создать новые статистические стандарты для новой экономики. Технологии как экономический феномен».
Короче, все, не только эксперты, чувствуют, что исследования и разработки (НИОКР в российской терминологии, R&D – в принятой на Западе), инновации, вложения в образовательные системы, как-то влияют на благосостояние общества. Недаром с 2007 года статистика по НИОКР включена, по решению ООН, в систему национальных счетов как вложения в основной капитал. И вроде бы все даже чувствуют, что влияние это сказывается в лучшую сторону. Например, по результатам пилотного обследования 119 научных организаций в России выяснилось, что, чем больше расходы на НИОКР, тем выше зарплата; та же зависимость – в публикационной активности┘ Но вот на сколько в лучшую сторону происходит этот сдвиг (хотя бы с точностью до запятой, в цифрах) – этого пока никто сказать не может. Мало того, в мировом сообществе статистиков есть сомневающиеся.
«Нет четкой связи между инновацией и рынком, хотя очевидно, что взаимосвязь существует, – подчеркнул в своем докладе Джулио Перани. – Анализ, который велся до сих пор, показывает, что не удается выявить полностью природу этой взаимосвязи. Сейчас принято определение инноваций как нововведения, способствующего росту производительности труда».
Андреас Шибани, Научно-исследовательский институт технологической и региональной политики Йоаннеума (Австрия), так тот вообще выступил с докладом, который без обиняков назвал: «Как не нужно сравнивать инновационную деятельность. Критическая оценка Европейской шкалы инноваций». Между прочим, цель Австрии, – выйти на третье место по инновационной активности в Европе в ближайшие годы.
«Допустим, 80% инновационных предприятий финансируется государством, – вопрошал патетически Шибани. – Это лучше, чем 60%, или нет? Вот в чем сложность анализа индикаторов». И с этим, действительно, трудно поспорить.
Так, проректор ГУ–ВШЭ, директор Института статистических исследований и экономики знаний Леонид Гохберг совершенно справедливо заметил, что повышение качества и расширение масштабов предложения сектора науки и технологии – это одна из важнейших задач. «Двукратное увеличение финансирования науки (из средств федерального бюджета РФ. – «НГ») за последние восемь лет не привело к сколь-либо серьезному росту отдачи этой сферы, – констатировал профессор Гохберг. – Эта сфера не в состоянии эффективно использовать те ресурсы, которые в нее инвестируются. Все это говорит о крайней неэффективности институционального устройства этой сферы».
(Для справки. В постоянных ценах 1991 г. финансирование сферы науки в России составило: 1998 г. – 1,76 млн. руб., 2006 г. – 4,49 млн. руб.; в процентах к ВВП: 1998 г. – 0,24%, 2006 г. – 0,37%; в процентах к расходам федерального бюджета: 1998 г. – 1,32%; 2007 г. – 2,25%. Источник: Индикаторы науки: 2007. Стат. сб. – М.: ГУ–ВШЭ, 2007. – 344 с.)
Но в том-то и состоит главный парадокс инновационного развития, – по крайней мере, именно так я и понял это из выступлений участников конференции, – что невозможно сегодня предсказать, а через какое время должны сказаться результаты увеличения бюджетного финансирования? Этого никто не знает. А упоминавшийся уже выше Андреас Шибани еще и неполиткорректно масла в огонь подлил.
«Положение той или иной страны в рейтинге инновационной активности определяется выбором индикаторов (European Innovation Scoreboard, EIS), – напомнил он. – Поэтому страны, специализирующиеся, скажем, на сфере услуг, будут заведомо на более низких местах в этих рейтингах. Но это отнюдь не значит, что они не инновационно активные: маркетинг может быть связан с инновациями, причем необязательно это может быть связано с проведением собственных инновационных работ».
По мнению Шибани, EIS – сильно неадекватная система индикаторов, так как существует большое пространство для манипулирования путем выбора весовых коэффициентов и произвольного их агрегирования. «Хорошая политика для одной страны, будет негодной в другой... Ежегодная публикация индикаторов EIS просто не имеет смысла... Надо помнить, что политика должна строиться на чем-то большем, чем конкурсы красоты, каковыми и являются рейтинги EIS», – словно заколачивая гвозди, чеканил Шибани.
Понятно, что Андреас Шибани переживает за Австрию. Но и нам, в России, переживаний хватает. Даже более чем. Они у нас, правда, немножко «пожиже», чем в Австрии.
В 2008 году, например, предполагается сформулировать на государственном уровне систему индикаторных оценок результативности НИОКР и провести перепись организаций, ведущих исследования и разработки. «Цель – исследование состояния их материально-технической базы, финансовой устойчивости и прочих показателей, – поясняет Леонид Гохберг. – Показатели результативности – это прежде всего комплекс индикаторов коммерциализации технологий и участие организации в инновационном партнерстве (проектах); анализ организационной структуры».
Наталья Приходко 
