Владимир Покровский
Здесь они еще мирно обсуждают проблемы своих организаций: министр образования и науки РФ Андрей Фурсенко и президент РАН Юрий Осипов.
Фото Сергея Приходько (НГ-фото)
На прошедшем в самом конце марта Общем собрании Российской академии наук академики и членкоры утвердили новый Устав своей академии, как того потребовало правительство в связи с последними изменениями в Законе «О науке и научно-технической политике». Хотя этот Устав и не все считают идеальным, за него проголосовали единодушно и с таким воодушевлением, с каким, наверное, не голосовали народные депутаты за первый проект Конституции России в июне 1992 года. Просто это был очередной этап объявленной Министерством образования и науки РФ войны уставов, и иначе было нельзя.
Напомним, незадолго до Общего собрания, как раз в тот момент, когда уставная комиссия РАН вносила в свой новый основной документ последние запятые, в интернете появился некий анонимный Модельный устав (МУ) Государственной академии наук, объявленный обязательным прообразом всех будущих уставов государственных академий России, в том числе, конечно, и РАН. Напомним также, что, согласно этому МУ, от принятия решений по всем финансовым и имущественным вопросам государственные академии фактически отстраняются. Никакого юридического статуса этот документ, точнее, файл, не имеет, но предупреждено было, что если академии как-то по-другому напишут свои уставы, то на правительстве они будут отвергнуты без обсуждения. В отношении заартачившихся академий будут предприняты меры – в виде неутверждения президентом России кандидатуры академического президента-ослушника.
Правильно это или неправильно, вопрос другой, а вот то, что анонимный устав не лезет ну ни в какие рамки закона, да и вообще никакого отношения к законодательству не имеет, а имеет форму прямой закулисно-публичной угрозы «если не так, то никак», сплотило академиков. Проголосовали единогласно при одном воздержавшемся, что было воспринято как победа. Теперь этого воздержавшегося проголосовавшие «за» изо всех сил пытаются вычислить, причем фамилии всплывают самые разные.
Видимо, к чему-то наподобие Модельного устава академия готовилась заранее – как неоднократно утверждал вице-президент РАН Александр Некипелов, уставная комиссия изо всех сил старалась все делать в рамках законом установленных правил – и в отношении текста Устава РАН, и в отношении процедуры его прохождения к правительственному столу. Так что хотя бы с этой стороны неприятностей вроде не ожидается.
Завершая Общее собрание, президент РАН Юрий Осипов призвал собравшихся не слишком впадать в эйфорию, поскольку предстоит очень сложное согласование Устава с правительством. Иными словами, все бои впереди.
Но что это будут за бои? Сможет ли Модельный устав в его анонимно-нелегитимном виде воспрепятствовать утверждению Устава РАН на правительстве? Мы попросили прокомментировать ситуацию вице-президента РАН Владимира Фортова.
– Владимир Евгеньевич, какова сейчас дальнейшая судьба принятого на Общем собрании РАН Устава?
– Мы разослали текст Устава по всем заинтересованным ведомствам. Министерство образования и науки РФ прислало свои замечания, где фактически содержатся все положения Модельного устава. То есть Модельный устав, независимо от того, кто его написал, представляет собой видение министерством того, какими должны быть уставы государственных академий.
– Вы были в прошлом министром науки и, как никто из академиков, знаете внутреннюю правительственную кухню. Как будут дальше развиваться события?
– Примерно в течение месяца после получения официально утвержденного Устава РАН правительство должно разослать его всем ведомствам, которые имеют отношение к науке, и эти ведомства должны дать свои замечания. Часть замечаний могут быть приняты, но есть такие, которые приняты быть не могут – например, положение о Наблюдательном совете. Наблюдательный совет по Модельному уставу несет функции исполнительного органа, что неправильно. Кроме того, Наблюдательный совет не прописан в законе, и так далее.
Дальше происходит следующее. Поскольку есть «рассогласование», то курирующий отрасль вице-премьер, в данном случае Сергей Иванов, обязан собрать так называемое согласительное совещание, где все участники процесса представляют свои аргументы. Когда я был министром, я такие совещания проводил по 3–4 раза в неделю, потому что очень часто по самым разным поводам у людей бывают разные мнения. Выслушав все аргументы, вице-премьер предлагает одни замечания принять, другие оставить без внимания. Если на этом этапе консенсус найден, спорный документ всеми визируется и утверждается вице-премьером, и на этом спор заканчивается.
– А если договоренность не достигнута, «рассогласование» не исчезло?
– Есть два варианта последующих действий. Либо документ попадает на согласительную комиссию, которую проводит премьер-министр, и там происходит то же самое, что и на согласительном совещании с участием вице-премьера, либо он идет, минуя эту стадию, прямо «на правительство». В обоих случаях премьер-министр выслушивает все аргументы по поводу спорного пункта и единолично принимает решение. Если Михаил Ефимович Фрадков посчитает аргументы министерства более весомыми, чем наши, он отправит наш Устав на доработку, и тогда вся процедура завертится по новому кругу. Устав будет доработан в соответствии с его замечаниями, а Общее собрание РАН может его не принять. И так может тянуться очень долго. Но это все теория. Практически же, я думаю, компромисс будет найден.
– Можно ли избежать всех этих треволнений?
– Я считал и считаю, что во все это и втягиваться не надо было, не надо было пропускать норму утверждения президента РАН и Устава в правительстве. Просто надо было не ставить визу под этими поправками в Закон «О науке...» – и всё, и не было бы этой проблемы. Кто-то из великих говорил, что, мол, много ума надо, чтобы выпутаться из критической ситуации, но еще больше ума требуется, чтобы в эту ситуацию не попасть.
