Сергей Хайтун
Что бы там ни говорили, но дарвинизм – это одна из немногих научных парадигм, которые действительно изменили мировоззрение всего человечества. Не случайно ведущий научный журнал мира Nature в своем юбилейном номере, посвященном 125-летию издания, эволюционный мотив использовал даже в дизайне обложки.
Источник: Nature, 3 ноября 1994 г.
XX век проходил во всем мире под знаменем секуляризации. В том числе и в СССР. После крушения СССР, как и следовало ожидать, процесс пошел вспять. При том что религия отделена у нас от государства, Церковь в последние годы пытается ему диктовать, что и как следует преподавать в школе и вузах, перейдя в наступление на науку. Прежде всего – на теорию эволюции, говорящую о возникновении жизни в ходе развития неорганического мира и человека – в ходе развития органического мира.
Церковь против дарвинизма
Патриарх Московский и всея Руси Алексий II заявил 29 января 2007 года на 15-х Рождественских образовательных чтениях в Государственном Кремлевском дворце о недопустимости навязывания школьникам теории происхождения человека от обезьяны. «Никакого вреда не будет школьнику, если он будет знать библейское учение о происхождении мира, – сказал Алексий II. – А если кто хочет считать, что он произошел от обезьяны, – пусть так считает, но не навязывает это другим».
В октябре 2006 – феврале 2007 годов в Санкт-Петербурге состоялся первый в России «обезьяний процесс». Истцы – 16-летняя школьница Маша Шрайбер и ее отец Кирилл Шрайбер – требовали от Министерства образования и науки РФ и Комитета по образованию Санкт-Петербурга ограничить преподавание «не подтвержденной научными экспериментами» «теории Чарльза Дарвина, как доминирующей», а также «принести письменные извинения истице за оскорбление ее религиозных чувств» гипотезой о происхождении человека от обезьяны.
21 февраля 2007 года Петербургский суд отклонил иск школьницы и ее отца, однако напряженность в отношениях между Церковью и наукой сохраняется. Не следует, однако, думать, что наша страна является в этом плане исключением. Напротив, «обезьяний процесс» в Санкт-Петербурге свидетельствует о том, что Россия понемногу приходит в норму, начиная страдать легкими инфекционными заболеваниями, характерными для многих стран мира.
«Антидарвиновские» процессы регулярно происходят по всему свету, начиная с 1925 года, в марте которого Генеральная ассамблея штата Теннесси (США) приняла «акт Батлера» – закон, запрещавший преподавать «любую теорию, которая отвергает историю Божественного Сотворения человека, которой нас учит Библия, и учит вместо этого о том, что человек произошел от животных низшего порядка». Нарушение закона влекло за собой штраф в размере от 100 до 500 долларов. В июле в городке Дейтон состоялся процесс над школьным учителем Джоном Скопсом, который был признан виновным и приговорен к минимальному штрафу в 100 долл., однако приговор был отменен Верховным судом штата «из-за процессуальных нарушений». «Акт Батлера» оставался в силе вплоть до 1967 года.
Законы, подобные «акту Батлера», действовали какое-то время и в некоторых других американских штатах (Оклахома, Арканзас, Миссисипи). Атаки на теорию Дарвина производились в 2004 году в Италии и Сербии, в 2005 году – в Турции.
Особо упомянем историю, случившуюся в американском штате Канзас. В ноябре 2005 года Совет по вопросам образования этого штата принял новый образовательный стандарт, в котором эволюционное учение ставилось под сомнение. Это решение подверглось острой критике уже в ходе его подготовки – к Совету обращались с открытым письмом 38 нобелевских лауреатов, которые убеждали членов Совета отклонить сомнительный стандарт, а также утверждали, что эволюционное учение является основой современной биологии. В феврале 2007 года критикуемый стандарт был заменен на общепринятый.
Борцы с эволюционизмом от религии склонны отождествлять его с дарвинизмом. К сожалению, этим зачастую грешат и их оппоненты. В подтверждение приведу выдержки из упомянутого выше письма 38 нобелевских лауреатов: «Мы┘ призываем Совет по образованию штата Канзас утвердить дарвиновскую теорию эволюции в качестве единственного научного и образовательного стандарта штата... нас не может не беспокоить, что на одном из заседаний Совета дарвинизм был упомянут как «опасная догма». Нашу озабоченность также вызывает одна из рекомендаций комиссии, предписывающая уделить в школьной программе больше места критике эволюционизма... Из опыта логически следует, что эволюцию надо понимать как не управляемый никем и не предусмотренный заранее процесс случайных мутаций и естественного отбора. Это – основа современной биологии, и роль эволюции была подкреплена результатами исследования ДНК».
Между тем дарвинизм – вкупе с базирующейся на дарвиновской теории естественного отбора синтетической теорией эволюции – это только одно из множества эволюционных течений.
Несостоятельность дарвинизма
Научные идеи следует ценить не столько за «истинность», сколько за креативность, а такими сплошь и рядом бывают идеи, которые впоследствии оказываются ошибочными. Ошибки тоже бывают гениальными. Колумб открыл Америку, полагая, что достиг Индии. Карно построил теорию тепловой машины, исходя из представлений о теплороде. Мягко говоря, наивна механистическая концепция эфира, позволившая Максвеллу получить уравнения электромагнетизма.
Дарвин – в этом ряду. Его теория, как никакая другая, способствовала развитию эволюционных представлений. Однако предложенный им конкретный механизм возникновения эволюционных новаций – механизм естественного отбора – ошибочен. Во всяком случае, к такому выводу сегодня приходит все большее число эволюционистов. Я укажу здесь только три «антидарвинистские» монографии по теории эволюции – В.И.Назарова (2005), автора этих строк (2005) и Ю.В.Чайковского (2006).
Согласно дарвинистской традиции естественный отбор включает в себя три компоненты:
– возникновение множества наследуемых малых случайных (ненаправленных) мутаций;
– выживание наиболее приспособленных из них в результате конкуренции особей и их взаимодействия со средой;
– накопление выживающих на протяжении ряда поколений малых мутаций в адаптивные и/или прогрессивные признаки.
Вторая компонента, которую часто некорректно отождествляют со всем естественным отбором, вполне реальна, и не только в органической эволюции, тогда как первая и третья реальности не отражают.
В самом деле, в теории естественного отбора фигурируют только взаимодействия со средой. Внутри живых форм, полагает Дарвин, возникает лишь множество малых случайных («направленных во все стороны») мутаций, которые уничтожаются или не уничтожаются средой, в результате происходит накопление малых изменений в направлении, средой задаваемом. Именно среда, по Дарвину, заставляет живое эволюционировать через посредство «передаточного механизма» естественного отбора. Ошибочность теории Дарвина и состоит в том, что в ней игнорируется формообразующая роль внутренних взаимодействий.
Уже Р.Декарт, И.Ньютон, И.Кант и П.Лаплас писали о саморазвитии (неорганической) материи под действием законов природы, под которыми мы сегодня понимаем силы или взаимодействия и в качестве которых у данных авторов фигурировала гравитация. Аналогичные воззрения приняты и в отношении социального мира, развитие которого, как говорят марксисты, движется внутренними противоречиями. Зачем же отказывать в саморазвитии органическому миру?
Темпы прогрессивной эволюции органического мира превосходят темпы эволюции неорганической среды, так что сама по себе адаптация к среде не могла бы двигать прогрессивную эволюцию живого. Адаптируясь к среде, живое только следовало бы за ней, как нитка за иголкой.
Прогрессивная органическая эволюция не может быть объяснена адаптацией к среде, поскольку появляющиеся в ходе органической эволюции все более сложные формы зачастую не превосходят по адаптированности старые, скажем, бактерии или лишайники, проявляющие поразительную выживаемость в самых невероятных условиях.
В ходе прогрессивных изменений данный органический вид становится другим видом, репродуктивно обособленным от старого, который после того зачастую гибнет. Объяснить это адаптацией к среде старого вида невозможно – зачем бы это он стремился сойти со сцены?!
И еще один момент. Говоря о случайности или неслучайности малых мутаций, следует иметь в виду не только и не столько отдельные мутации, сколько все их множество (скажем, для данного органического вида), которое оказывается направленным в статистическом смысле. Практически всегда множество мутаций наращивает со временем свое разнообразие, обеспечивая вновь возникающим органическим видам все большую интенсивность метаболизмов.
Сведение эволюционизма к – несостоятельному – дарвинизму ослабляет позиции науки в ее полемике с церковью.
Состоятельность эволюционизма
В последние десятилетия во всем мире активно развивается универсальный эволюционизм, в рамках которого эволюция всего сущего – от Большого взрыва нашей Метагалактики до био- и ноосферы на Земле – рассматривается в едином ключе. Это помогает выработать определенный взгляд на эволюцию.
Во-первых, становится бесспорным сам факт развития наблюдаемого мира в определенном направлении. Во-вторых, становится ясно, что вектор эволюции имеет несколько компонент:
возрастание сложности и разнообразия форм;
интенсификация «метаболизмов» разной природы, включая энергообмен и обмен веществ, химические метаболизмы и «метаболизмы» социальные;
интенсификация и расширение круговоротов энергии и вещества;
рост связанности «всего со всем» и др.
В-третьих, становится очевидным, что движителем эволюции является саморазвитие материи (взаимодействий).
Для неорганической эволюции из-за ее сравнительно невысоких темпов на Земле не так очевиден факт эволюционного усложнения, зато здесь четко видно, что эволюция – это самоорганизация материи, что было ясно уже, как говорилось, Р.Декарту и др.
Органическую эволюцию мы не видим изнутри, до сих пор можем только догадываться о механизмах рождения органических новаций (мутаций), что и привело к неоправданно долгой жизни теории естественного отбора, возлагающей ответственность за (органическую) эволюцию на среду. Однако для органического мира несомненен сам факт эволюции в сторону интенсификации метаболизмов («красное мясо» млекопитающих, например, обеспечивает существенно большую интенсивность энергообмена, нежели «белое мясо» рептилий) и усложнения.
Сравнительно большая скорость социальной эволюции делает еще более выпуклым сам факт эволюции. Кроме того, мы наблюдаем здесь за рождением новаций (идей, открытий, изобретений) изнутри, что укрепляет нашу уверенность в том, что источник новаций находится в самой эволюционирующей системе, а не в среде.
Эволюционный подход, который оспаривает Церковь, позволяет прийти к ряду вполне практических выводов. Здесь мы коснемся только одного из них.
Ускорение эволюции
Излюбленный прием эволюционистов – сжатие времени, когда, скажем, все события от Большого взрыва до наших дней спрессованы в один год. Тогда до появления жизни на Земле проходит 10 месяцев, первые люди появляются в 22 часа 30 минут 31 декабря, а евклидова геометрия – в 22 часа 59 минут 56 секунд (таблица М.В.Волькенштейна).
Известный историк академик И.М.Дьяконов, выделяя в истории человечества восемь фаз от первобытной до посткапиталистической, отмечает сокращение связанных с ними временных интервалов: если на первую ушло не менее 30 тыс. лет, а на вторую – около 7 тыс. лет, то на седьмую (капиталистическую) – немногим более 100 лет.
Неимоверно ускорилась социальная эволюция во второй половине XX столетия. Если с начала нашей эры объем знаний человечества удвоился за 1650 лет, то есть до середины XVII века, то за 70–90-е годы XX века объем информации удваивался каждые 8–10 лет (В.В.Иноземцев, М.А.Игнацкая).
Социальная эволюция становится фактом повседневной действительности, который каждому из нас приходится принимать во внимание во все возрастающей степени на протяжении жизни. Эволюция становится мерой вещей. Человечеству приходится принимать все более масштабные, все более быстрые и все более ответственные решения, связанные с близящимся исчерпанием традиционных энергоресурсов планеты, грозящим гибелью тепловым загрязнением среды и т.д.
Россиянам тоже надо учиться мыслить во все сокращающихся временных масштабах. Применительно к нашей стране, например, часто приходится слышать, что реформы невозможны без нормализации менталитета россиян, деформированного 70-летним господством коммунистов, и что Моисей водил евреев по пустыне 40 лет и нам велел. Говорят, что россияне придут в себя лет за 100, после чего и можно будет, помолясь, взяться за реформы.
К сожалению, у нас нет ни 100, ни даже 40 лет. Темпы социальной эволюции стали настолько быстрыми, что все решится гораздо раньше. Полагаю, лет за 10–15, что определяется состоянием гигантских российских инфраструктур, которых – при их изношенности – надолго не хватит без гигантских же инвестиций в них.
Дарья Гармоненко