Инновационная матрица

За первую пятилетку (1928-1932 гг.) в СССР в капитальное строительство было вложено 8 млрд. руб. - вдвое больше, чем за предыдущие 11 лет. Сегодня в промышленности уровень износа основных фондов угрожающий: в черной металлургии – 50%, в нефтегазовой – 65%, в нефтепереработке – около 80%.
Плакат, посвященный 10-летию Октябрьской революции

Известный социолог Поль Друкер утверждает: «Единственная вещь, имеющая значение (does matter), – это инновации». Метафора в данном случае – это гораздо больше, чем просто красивые слова. Это – вполне счетные экономические показатели. Даже в России. Правительство РФ, например, создало в минувшем году «Российскую венчурную компанию» – специально для инвестирования в малые инновационные высокотехнологичные компании. Ее капитал – 15 млрд. рублей. В 2007 г. из федерального бюджета планируется выделить около 2 млрд. рублей на создание технопарков в сфере высоких технологий. В итоге┘

Инновационная продукция в России сегодня не набирает и 1%. Этот же показатель в Финляндии – более 30%, в Италии, Португалии, Испании – от 10% до 20%.

Технологии или инновации?

«Если вы хотите выходить на высокий инновационный уровень, вам нужно наращивать свой технологический уровень; экономика должна быть готова что-то воспринять. У нас же – технологический уровень низкий, а мы пытаемся двигаться в сторону высокой инновационной активности. Это ничего не даст, хотя мы сейчас «закачиваем» деньги в эту сферу – различные инновационные программы и прочее», – пожалуй, это – основной вывод исследования, результаты которого обсуждались на недавнем заседании ученого совета Российского НИИ экономики, политики и права в научно-технической сфере. Авторы этого исследования – Евгений Балацкий, д.э.н., заведующий отделом комплексных проблем развития национальной инновационной системы, и Александр Гусев, к.э.н., заведующий сектором институциональной структуры и стратегии развития НИС.

Фактически авторы задались очевидным вопросом: почему отечественная экономика очень слабо реагирует на вложения в исследования? Для ответа на него потребовались более адекватные индикаторы уровня инновационного развития и инновационной восприимчивости российской экономики, чем применяются сегодня. «Производительность труда (в расчете на занятых в производстве) и энергоотдача (ВВП/энергозатраты) – вот основные индикаторы, характеризующие инновационную восприимчивость экономической системы», – поясняет Евгений Балацкий.

Как оказалось, для России производительность труда более чем на 72% зависит от удельных инвестиций в основной капитал и лишь на 18% – от инвестиций в инновации; на 10% – от других факторов (по данным за 2002 год). «На вложения в исследования наша экономика реагирует очень слабо именно из-за отсталости (неразвитости) основного капитала, – уверен Балацкий. – Пока не будет достаточного потока финансов в оборудование, никакое «закачивание» денег в инновационную сферу не работает».

А мы все удивляемся: почему у нас в стране такое низкое качество жизни при такой гигантской промышленности! «Среди стран с высоким качеством жизни нет стран с низкой производительностью труда, – комментирует этот парадокс Балацкий. – Расчеты показывают, что наша производительность труда в четыре раза меньше, чем в США; на такой экономической базе сложно построить эффективные социальные отношения. Никуда от этого не деться».

Мало того, проанализировав инновационные индикаторы 33 крупнейших экономик мира, Балацкий и Гусев предложили методологию построения инновационной матрицы. Она позволяет дать классификацию различных стадий инновационного развития экономики и определить тип инновационного развития для конкретной страны (см. табл. 1).

«В этой матрице страны расположены по кластерам в зависимости от относительной инновационной активности, рассчитанной по среднему показателю производительности труда и энергоотдачи, – поясняет Евгений Балацкий. – Самый высокий уровень у Швеции; он был принят за 100%. Увы, из 33 стран у России – самый низкий уровень инновационной активности, низкая производительность труда. Некоторые страны, Австрия, Ирландия например, отчасти замещают свои потребности в инвестициях в основной капитал за счет инвестиций в инновационную составляющую. Греция, Испания, Португалия – высокий технологический уровень, но никакого роста инновационной активности – нет политического решения».

На примере электроники

Еще нобелевский лауреат Василий Леонтьев заметил в своих «Экономических эссе», что о степени развитости той или иной экономики можно судить по доле продукции отрасли автоматизации. (В доказательство сказанного см. табл. 2 и 3.)

Государство вроде бы тоже осознает эти реалии. «В 2007 году правительство России планирует увеличить финансирование на развитие информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) более чем в два раза – объем денежных средств составит почти 22 миллиарда рублей, – подчеркивает министр информационных технологий и связи РФ Леонид Рейман. – Столь значительное увеличение ассигнований в отрасль ИКТ лишний раз подтверждает, что курс на инновационное развитие экономики, определенный президентом России В.В.Путиным, не только неукоснительно соблюдается, но и получает повышенное стимулирование».

Однако у медали, как всегда, две стороны.

«Начиная с 90-х годов прошлого века в России растет государственная поддержка электронной отрасли, а кризис в ней при этом только усугубляется, – подчеркивает Андрей Засыпкин, генеральный директор ОАО «Российская электроника». – И дело тут совсем не в размере поддержки┘ а в том, что сама отрасль не соответствует требованиям сегодняшнего дня и нуждается в срочном реформировании. Государственная поддержка должна быть адресной и ориентированной на создание высококонкурентного бизнеса, а не на поддержание существующих малоэффективных производств».

Эксперты отмечают, что отечественная электронная промышленность уже столкнулась с невозможностью разработки и производства на существующем проектно-технологическом базисе функционально сложных микросхем. В результате до 75% изделий электронной техники, продающейся в России, произведено за рубежом. А емкость этого рынка, кстати, еще в 2004 году оценивалась в 1 млрд. долларов.

Впрочем, и объемы финансирования НИОКР в электронной промышленности оставляют желать┘

Доля электронной промышленности в ВВП страны после 1990 года снизилась с 2% до 0,12%, количество предприятий – с 400 до 257, объем научно-исследовательских работ – в 8 раз. При учете инфляционного фактора финансирование НИОКР в радиоэлектронном комплексе по федеральным целевым программам за 2002–2004 гг. сократилось на 2% – с 553,9 млн. до 542,4 млн. рублей. (Данные ОАО «Российская электроника».)

В этой связи интересно сравнить показатели инвестирования в 2006 г. в НИОКР (Research and Development, R&D) лишь нескольких крупнейших западных производителей полупроводниковой электроники: Siemens – 5,2 млрд. евро (данные за 2004/05 финансовый год); IBM – 1,6 млрд. долл. (данные за 3-й квартал 2006 г.); Alcatel-Lucent – 2,7 млрд. евро; Intel – 3,3 млрд. долл.; Cisco – 3 млрд. долл. (данные взяты мною из официальных пресс-релизов компаний). На круг выходит почти 20 млрд. долларов.

Эти показатели – хорошая иллюстрация к инновационной матрице, достаточно соотнести их с теми кластерами, которые занимают США, Германия, Франция и Россия. Наша экономика даже отчасти не может заместить свои потребности в инвестициях в основной капитал инвестициями в инновационную составляющую. Но даже если бы инвестиции в НИОКР у нас составляли не 20 млрд. рублей, а 20 млрд. долларов, результат развития был бы тем же самым, то есть – тупиковым. Похоже, что вообще существует некий естественно-научный запрет на существование экономик, которые развиваются только за счет инвестиций в инновации, игнорируя инвестиции в основной капитал (правый верхний угол инновационной матрицы).

Хлеба и науки!

Но что делать нам в нашей конкретной российской ситуации – добить науку, чтоб не мучалась? Кстати, бюджетное финансирование всей отечественной науки в 2006 году составило 2,3 млрд. долларов.

«Недофинансированность нашей науки вроде бы очевидна, но она сама является функцией чего-то другого, – считает директор Российского НИИ экономики, политики и права в научно-технической сфере Евгений Семенов. – То есть критерий «очевидно» – очень спорный. Многое упирается в российскую культурную традицию; мы во многом – традиционное общество, аграрное, которое настроено на воспроизводство уже существовавшего».

И все-таки хочется оставаться оптимистом. Хотя бы умеренным. Даже в традиционном обществе. Тем более что и эмпирические основания к тому имеются.

В 2005 году Институт развития информационного общества (ИРИО) выполнил уникальное для нашей страны исследование – был разработан «Индекс готовности регионов России к информационному обществу». Значение индекса было рассчитано для всех регионов России (кроме Чеченской Республики).

По словам Сергея Шапошника, руководителя дирекции по мониторингу развития информационного общества ИРИО, один из самых информативных индикаторов, характеризующих экономические предпосылки использования ИКТ, – доля продуктов питания в структуре расходов домохозяйств на конечное потребление. Его значение в регионах России колеблется от 22% в Ямало-Ненецком АО до 80,2% в Республике Ингушетия, которая и занимает последние места в рейтингах использования ИКТ.

Но вот еще более интересный вывод, сделанный при подготовке «Индекса...». Из всех показателей развития человеческого капитала в наибольшей степени коррелирует с электронным развитием регионов и использованием интернета┘ доля ученых в населении. Эта небольшая социальная группа, составляющая около 0,3% всего населения страны, – самый важный фактор развития информационного общества.

Так замыкается круг: хлеба, науки и электроники!

Источник: Gartner Inc. (Цит. по AMD Accelerate, 2006.)

Кластеры стран по уровню экономического развития в 2002 г. (инновационная матрица)