Андрей Ваганов Стало известно о времени проведения общего собрания Российской академии наук – оно назначено на 27 марта. Основной пункт повестки дня – утверждение нового устава РАН. К апрелю этот документ должен быть представлен в правительство на утверждение. Таким образом, логически замыкается вся цепочка событий, связанных с реформой РАН. Цепочка, последним звеном которой стало 5 декабря 2006 г.: в этот день президент РФ Владимир Путин подписал Федеральный закон «О внесении изменений в Федеральный закон «О науке и государственной научно-технической политике». В марте будут подчищены лишь некоторые юридические «хвосты», связанные с этим решением.
В официальной справке к этому федеральному закону разъясняется: «Предусматривается, что президент Российской академии наук после его избрания общим собранием утверждается в должности президентом Российской Федерации.
В отличие от существующего определения Российской академии наук и отраслевых академий наук как академий наук, имеющих государственный статус, федеральным законом устанавливается, что указанные академии являются государственными академиями наук.
В федеральном законе уточняется порядок финансирования проводимых государственными академиями наук фундаментальных научных исследований».
Я уверен, что упомянутая выше дата, 5 декабря 2006 г., еще будет осознана как один из исторических поворотных моментов в развитии научного сообщества, науки как социального института, в Российской Федерации. И, что бы ни говорили руководители академии, мол, ничего необычного не произошло («Предложенные поправки просто уточняют юридическую терминологию, – уверен президент РАН Юрий Осипов. – РАН – «государственная академия наук», в том смысле, как это описывается в законе о науке┘ О каком нарушении может идти речь? В прежние времена кандидатуру (президента академии) обсуждали на Политбюро ЦК, а затем рекомендовали академии. Иная ситуация тогда была невозможной. Сейчас все принципиально иначе. Президент академии будет избираться и только затем утверждаться в должности президентом России, что, с моей точки зрения, правильно, последствия этого выбора будут тектонические.
Специально обострю постановку вопроса (не сильно, впрочем): Российской академии наук больше не существует; или, по крайней мере, она фактически лишена теперь какой бы то ни было самостоятельности.
Я сейчас даже не говорю – хорошо это или плохо; все это – предмет для специального науковедческого анализа. (Интересно было бы, например, проанализировать, как изменится направление и интенсивность финансовых потоков в академию; как изменится тематика фундаментальных исследований; или уж совсем банальный вопрос – появятся ли теперь персональные компьютеры или инсулин отечественного производства?). Но речь сейчас не об этом. Речь о том, что мы простились с традиционалистским устройством науки, а что получили взамен – пока задачка со многими неизвестными.
Интересно, что сами академики с олимпийским спокойствием относятся к происходящему. В частной беседе один очень известный ученый – действительно, исследователь с мировым именем и авторитетом – с улыбкой убеждал меня, что ничего неожиданного или странного не происходит. Мало того, по его мнению, в отношениях государства и Академии наук наконец-то наступают времена полного взаимопонимания и ясности. Другой сотрудник РАН объяснил мне, что в данном случае мы имеем дело со своеобразным вариантом известного в психологии «стокгольмского синдрома»: жертва начинает через некоторое время испытывать нежные чувства к насильнику, даже любовь┘
Парадокс, однако, в том, что непонятно, зачем вообще государству, в нынешнем его состоянии, наука и, в частности, РАН – оно, государство, все равно не знает, что делать с этим добром. Разве было принято за последнее время хоть одно решение в экономике, внешней политике, в сфере межнациональных отношений, основанное на научно выработанных рекомендациях? Коллизия, опять же, не самая неожиданная. «Трагедия нашего правительства в том, что... наука выше их понимания, они не умеют отличить знахарей – от докторов, шарлатанов – от изобретателей и фокусников и черных магов – от ученых. Им приходится полагаться всецело на чужое мнение». (Из письма Петра Капицы, 1935 год.)
