Семен Козлов
Китайские евреи читают Тору.
Источник: William Charles White, «Chinese Jews», Toronto, 1942 г.
Некоторые историки допускают, что евреи впервые пришли в страну «на краю мира» (Китай) еще при династии Чжоу (около VI в. до н.э.); другие считают, что это могло произойти при династии Хань (в I в. н.э.).
Но оставим пока в стороне эти дискуссии. Кратко рассмотрим новую и новейшую историю евреев в Китае.
Последние 150 лет
Еврейские общины Шанхая и Гонконга начали складываться с середины XIX в. Их «отцами-основателями» были семьи богатых предпринимателей-сефардов из Багдада, Каира, Бомбея, Сингапура (Сассуны, Гардуны, Кадури и др.). Они занимались разнообразным бизнесом: банки, торговля, строительство, развитие путей сообщения. Их деловая активность распространялась на многие регионы Китая, всего Дальнего Востока. В конце XIX в. в шанхайской общине насчитывалось около полутысячи человек, в начале 1930-х гг. – до трех тысяч.
Община в Харбине формировалась из российских евреев с конца XIX в. (когда развернулось строительство КВЖД, Китайско-восточной железной дороги) и в первые три десятилетия XX в. Еврейские погромы в начале прошлого столетия, Первая мировая война, Октябрьская революция и Гражданская война в России привели в Харбин тысячи евреев, искавших здесь укрытия от этих бедствий и катаклизмов. В 1920-х гг. в Харбине проживало около 20 тыс. евреев (из общего числа жителей примерно в 100 тыс.).
Лидером общины в течение 33 лет был А.И. Кауфман, врач (выпускник медицинского факультета Базельского университета), широко образованный интеллигент, публицист, талантливый организатор. В августе 1945 г., после освобождения Харбина советскими войсками, он был арестован и 16 лет провел в лагерях. Подверглись репрессиям и другие активные члены еврейской общины Харбина. В конце 1950-х гг. она фактически прекратила свое существование.
После Второй мировой войны, гражданской войны в Китае и образования КНР, особенно после начала так называемой культурной революции, почти все евреи покинули Китай (к началу 1980-х в стране оставалось около 30 евреев).
В поисках начала
Однако евреи в Китае появились, как мы уже отмечали выше, не в XIX в. – гораздо раньше. Мусульманские путешественники, побывавшие в Поднебесной империи в середине IX в., писали, что евреи живут в этой стране «с незапамятных времен».
Но сколько-нибудь достоверно можно говорить о евреях в Китае не ранее VIII–IX вв.; купцы-иудеи пришли сюда по давно уже проторенному Великому шелковому пути. Арабские, персидские, китайские источники последующих пяти столетий свидетельствуют, что евреи (торговцы, ремесленники) жили в Пекине, Ханькоу и других городах; причем это были не отдельные поселенцы, а полноценные общины, со своим особым обликом, своей жизнью. Итальянский путешественник Марко Поло, проживший в Китае около 17 лет (в последней четверти XIII в.), обратил внимание не только на их роль в торговле, но и на политическое влияние этих общин.
Упоминания о евреях имеются в китайских летописях XIV в. К этому же периоду относятся сведения о них в записках арабского путешественника Ибн Баттуты.
Однако после XIV в. какие-либо сообщения о данных общинах прекращаются. Возможно, по каким-то причинам евреи из этих городов мигрировали в другие края; возможны и другие варианты.
Так что остается лишь констатировать факт: с XV в. упоминаний об этих общинах нет. Исключением стали лишь община в Кайфыне (провинция Хэнань) и небольшая еврейская группа в Нинбо, портовом городе южнее Шанхая. Их-то и называют китайскими евреями.
Чистокровные кайфэнь
Община кайфынских евреев (так называемых кайфэнь) начала формироваться при династии Сун (X–XIII вв.). В Северное царство несколько десятков еврейских семейств (по легенде, их было семьдесят) пришли откуда-то «с Запада», преподнесли дары императору, который весьма тепло к ним отнесся, разрешив поселиться в своей столице Дунцзин (впоследствии называвшейся Кай Фын-Фу, ныне Кайфын), соблюдая свои традиции и веру; при этом они практически никак не были ограничены в правах по сравнению с коренным населением. Говорили пришельцы на новоперсидском языке.
В 1163 г. в Кайфыне, в центре города, появилась первая синагога. В конце X в. она была перестроена, стала значительно просторнее, внешне напоминая китайскую пагоду и стала называться Храмом чистоты и правды (что говорит о явном и сильном влиянии культуры окружающего населения). В последующие века синагога неоднократно разрушалась (пожарами, при разливах р. Хуанхэ, в ходе антиправительственных мятежей) и вновь восстанавливалась, перестраивалась, реставрировалась – усилиями общинников и при поддержке властей.
При династии Мин (1368–1644) кайфынская община состояла из нескольких сотен семей (до 500 и более), ее численность достигала четырех-пяти тысяч человек. Основатель династии император Тай-Цзу в 1390 г. даровал евреям землю и различные привилегии. Среди кайфэнь были удачливые предприниматели и торговцы, зажиточные ремесленники и земледельцы, искусные врачи; появились чиновники, офицеры, государственные служащие высокого ранга. Кайфынские евреи все более интегрировались, инкорпорировались в китайское общество.
На стеле 1663 г., посвященной восстановлению и освящению кайфынской синагоги (в 1642 г. она была разрушена во время восстания против династии Мин), начертаны имена тех, кто активно участвовал в ее воссоздании и в переписке священных текстов. Особо важную роль сыграли тогда еврей-офицер Чжао Чен-чин и его двоюродные братья мандарины Чжао Ин-чен (автор книги «Сообщения о неясных местах Священного писания») и Чжао Ин-ту (автор «Предисловия к Светлому пути»). Эти сочинения по иудаизму написаны по-китайски в форме рифмованных текстов.
В течение многих веков религиозные взгляды и конфессиональная практика кайфынских евреев соответствовали, в общем, основным положениям иудаизма. Они отмечали еврейские праздники, соблюдали посты в Йом-Киппур (Судный день) и 9-го Ава (день разрушения Иерусалимского Храма); почитали субботу как особый, с духовным содержанием день недели (как минимум до середины XIX в.); молились, обращаясь лицом в сторону Иерусалима, – и дома, и в синагоге, где они собирались, по-видимому, раз в неделю (одно из ее названий – Дом еженедельных собраний).
Обряд обрезания крайней плоти у мальчиков сохранялся еще в начале XX в. Детям давали одновременно и китайские, и еврейские имена. В XVII–XVIII вв. среди членов еврейской общины еще было немало знавших иврит – язык Священного Писания, но после смерти (в 1810 г.) последнего кайфынского раввина ивритская грамотность постепенно была утрачена, равно как «затухало» соблюдение иудейских традиций. Но ритуальный убой животных, некоторые заповеди, связанные с приготовлением и употреблением пищи, соблюдались как минимум до середины XIX в.
Однако время, оторванность от еврейских общин в других странах, мощное ежедневное, в течение многих веков, влияние конфуцианской культуры делали свое дело. Китайское культурное воздействие неуклонно нарастало. Оно стало особенно значительным после 1420 г., когда кайфынским евреям за заслуги перед правившим императором было даровано право принимать китайские фамильные имена. Евреи все чаще стали жениться на китаянках (причем, как и китайцы, некоторые имели нескольких жен), одевались и говорили по-китайски, бинтовали ноги девочкам, носили косички, усваивали традиции и нормы конфуцианской культуры (в частности, большое значение придавалось культу предков – это специально отмечено на стеле, сооруженной в 1489 г.); иудейские праздники стали отмечать не по еврейскому, а по китайскому календарю.
Таким образом, совершался процесс аккультурации кайфынских евреев – в общем, характерный и закономерный для небольшой группы (особенно иммигрантской), живущей длительное время среди другого народа, принимающей в процессе приспособления к доминирующей среде его язык, многие элементы и целые комплексы его материальной и духовной культуры. Кайфэнь все более утрачивали свою еврейскую идентичность, все сильнее «китаизировались». Побывавший в Китае в конце XVIII в. французский монах Анри Бастиан Грегуар отметил, что кайфынские евреи «приняли часть китайских культов и поклоняются Конфуцию».
Не растворяется такое никогда
Необходимо было убедить самих себя, что, в общем, ничего «чрезвычайного» не происходит – и вот на стеле 1663 г. появляется утверждение, что нормы и принципы учения Конфуция не противоречат еврейским законам и положениям Торы. От констатации равноценности, равнозначности этих религиозно-этических систем до отказа от одной из них (веры предков) и принятия другой (которую разделяла огромная масса окружающих людей, китайцев) оставался, как говорится, один шаг, и многие кайфынские евреи его сделали, особенно в смешанных семьях. Они стали считать себя китайцами, то есть произошла смена этнического сознания, аккультурация перешла в ассимиляцию.
Смешанные браки привели, естественно, и к изменению антропологического типа, к его «китаизации». Это отчетливо демонстрируют портретные зарисовки, сделанные европейцами-миссионерами в XVII–XVII вв., и фотографии XIX–XX вв.
О ситуации религиозно-культурной деградации в общине в середине XIX в. свидетельствует ответ кайфэнь британскому консулу-миссионеру в Иерусалиме Джеймсу Фину, который написал им письмо-запрос на иврите. Кайфынские евреи сообщали (на китайском языке), что их синагога в плачевном состоянии, а денег на ремонт нет, что свитки Торы и другие религиозные тексты сохранились, но читать на иврите может лишь одна старая женщина, что религию свою они знают и понимают отрывочно, поверхностно.
Наводнение 1860 г. полностью разрушило синагогу. В конце XIX в. община кайфэнь насчитывала около полутора сотен человек.
В начале XX в. шанхайские евреи и некоторые христианские организации предприняли попытки возродить еврейскую общину в Кайфыне, однако они оказались безуспешными.
Тем не менее важно констатировать: практически полная аккультурация не привела – подчеркну, за многие, многие века – к окончательной ассимиляции всех кайфынских евреев. И в конце XX в. группа кайфэнь (более 200 человек) считала себя именно евреями, а не китайцами – при том что ничего из еврейской культуры, традиций, религии, языка в их жизни не осталось (разве что смутные представления о некоторых обрядах). Такова сила исторической памяти, пожалуй, наиболее устойчивого фактора самоидентификации и отдельных людей, и целых групп.
Живя маленькой группой – тысячу лет – среди самого большого народа мира с мощной древней культурой, большинство кайфэнь постепенно становились все более китайцами, чем евреями, и в конце концов стали вполне китайцами. Но сохранились и такие, вплоть до наших дней, кто не «растворился» полностью в великом «китайском море», удерживая в своем сознании память о своей принадлежности к другому народу, к другой древней культуре.
Как же велика сила этой самой «этничности» – столь загадочного, почти мистического, ускользающего от всяких строгих определений фактора бытия человеческих сообществ, называемых народами, этносами, этническими, этноконфессиональными группами┘ Этнический ренессанс, все более набирающий обороты после Второй мировой войны, возникновение в разных регионах и странах весьма сложных и острых «этнических ситуаций» – все это говорит о том, что с «этничностью» очень долго (может быть, всегда? – во всяком случае, в обозримое историческое время) придется считаться. Ее надо изучать. Ее надо знать и понимать. Ее надо уважать.
Волшебная сила этноса
При чем тут маленькая группа китайских евреев? Очень даже «при чем». Ее история дает нам важный поучительный пример самосохранения группы со своим лицом до тех пор, пока она могла это свое лицо, свою «особость» поддерживать.
Бенедикт Спиноза в своем «Богословско-политическом трактате» (1670 г.) подчеркнул, что именно поддержание из поколения в поколение своих самобытных обычаев обусловило тот для многих удивительный, почти невероятный факт, что евреи, живя многие века, тысячелетия среди других народов, сохранили себя как народ. Разумеется, эти мысли имеют отношение не только к евреям, значение их гораздо шире, оно универсально.
Через двести лет после Спинозы русский мыслитель и литератор К.Н. Леонтьев одним из первых в России и Европе резко заговорил об опасности нарастающего однообразия, исчезновения национальной специфики, прогрессирующей космополитизации всех и всего. «Своему лицу» народа (любого, каждого народа) он придавал чрезвычайно большое значение: «┘по моему мнению, нация (или племя) без особой разновидности культуры не стоит и названия настоящей нации┘»
Эти соображения и идеи в нашем XXI в. актуальны, как никогда раньше. Думаю, что принимающие столь часто очень опасные, порой трагичные формы этническое, религиозное, цивилизационное противостояние (отвлекаясь от бесспорно «имеющих место быть» различных конкретных факторов, обстоятельств, сил, групповых интересов, личностных амбиций – и т.д.) – это и реакция на рост, наступление глобализационных процессов, стандартизации всего и вся, угрожающих национальным культурам, образам жизни, ментальностям народов по всему миру; то есть реакция «этнической материи» (есть, есть такая) на угрозу ее деформации, разрушения.
Конечно, названные процессы остановить невозможно – таков ход мировой истории, они закономерно и неизбежно подготавливались всем предыдущим развитием человечества. Но важно, жизненно необходимо гармонизировать эти процессы не только с экономическими интересами, но и с историей, этническими культурами, вековыми традициями стран и народов. Необходимо искать – и обязательно находить! – способы и формы такой гармонизации, оптимизации идущих глобальных, региональных и иного масштаба процессов с обязательным учетом этнокультурной, этноконфессиональной специфики народов – всех. Чтобы не было большой беды для человечества.К
