Дмитрий Квон Когда-то Борис Гребенщиков пел: «Рок-н-ролл мертв». Но это была всего лишь поэтическая метафора. Российская наука мертва без каких-либо метафор. «Как же, – возразят многочисленные зануды, – в стране каждый год появляются десятки тысяч новых кандидатов и докторов наук, а недавно избрано около полусотни новых академиков».
Тут занудам можно напомнить Сергея Довлатова: «В чем разница между трупом и покойником? В одном случае – это мертвое тело. В другом – мертвая личность». Так и с российской наукой. Как место скопления людей, нашедших место для комфортабельного, пусть и не очень богатого, существования – она, вне всяких сомнений, наличествует. Но у нас речь идет не о житейских обстоятельствах жизни российской науки, а о смысле ее существования как одного из мировых центров интеллектуальной активности. И тут без всяких обиняков можно сказать, что, если российская наука в ее современном качестве исчезнет с полей мировой науки, это не приведет к каким-либо потрясениям, потому что уже более десятка лет она занимает вполне маргинальное положение.
Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на список участников любой международной конференции. 30–40 лет назад этого было недостаточно, просто потому, что он бы отражал только наличие железного занавеса, отделяющего вполне пристойную советскую науку от мировой. Сейчас занавеса нет, но нет и того, что бы даже близко соответствовало уровню советской науки.
Произошедшее не есть следствие недальновидной политики властей постсоветской России, или геронтологической революции, постигшей Российскую академию наук в конце ХХ столетия, или массового оттока самой высококвалифицированной части научных работников в места с более высоким качеством жизни, как думают большинство рассуждающих на эту тему. Все много глубже и безнадежней. И можно даже назвать событие, положившее начало конца советской/российской науки.
Событие это – изобретение транзистора – произошло в 1947-м, то есть еще тогда, когда советская наука (главным образом физика и математика) только начала свое победное и масштабное шествие по Стране Советов┘ Великая советская наука подарила миру космос, водородную бомбу, атомную энергетику и легендарный уже курс теоретической физики Ландау и Лифшица.
Обратите внимание, практически все перечисленные выше достижения советской науки связаны с затратой и выделением огромного количества энергии и завоеванием огромных пространств. Как физических, так и интеллектуальных. Оказалось, что менталитет российских народов, раскинутых на безбрежных пространствах страны, в наибольшей степени соответствовал занятиям, связанным с поглощением и выделением большего количества Энергии и завоеванием больших Пространств.
Но на рубеже 60–70-х годов энергетическая пирамида скукожилась до цены за баррель нефти, в теоретической физике были решены практически все фундаментальные задачи, а Земля оказалась маленьким шариком, который можно облететь за час. Тем временем на авансцену мира «выкатились» информационные технологии, рожденные уже упомянутым изобретением 1947 года, с лозунгом, полностью противоположным тем, что привели к созданию великой советской науки: как можно меньше энергии в как можно меньшем пространстве. Такая парадигма оказалась абсолютно чужой народам России и, напротив, очень близкой народам Японии, Китая и Кореи. Бурное развитие высоких технологий и, как следствие, науки в этих странах в последние два десятилетия, и в противоположность этому полный провал в попытках развить хай-тек сначала в Советском Союзе, а затем в России с соответствующей постепенной деградацией советской/российской науки – более чем убедительное свидетельство этого факта.
Россия, а с ней и российская наука оказались на рубеже веков в стороне от научно-технического «мэйнстрима» не из-за каких-то отдельных или массовых недостатков в, скажем так, «менеджменте» страны, не из-за чьих-то происков, а по той же причине, по какой в середине века они были на уровне мировых стандартов. Кстати, по иронии истории, сейчас единственный по-настоящему престижный международный научный проект, в котором Россия принимает достойное участие, связан с термоядерным синтезом, то есть с созданием не знающего ограничений источника энергии. С самим проектом нет никакой ясности по части конечного результата. Зато он весь, совершенно в духе советской эпохи, устремлен в будущее.
Век российской науки прошел, и, похоже, навсегда. Можно, конечно, рвать и метать по этому поводу. Но с истиной «Все великое, земное разлетается как дым./ Нынче жребий выпал Трое,/ Завтра выпадет другим» ничего не поделаешь. Об умершей великой советской/российской науке не стоит плакать. Графа Монте-Кристо из нее не вышло. А если плач по ней не прекратится, не выйдет и управдома.
