Горячие неолитические парни

Новый каменный век – неолит (10–5 тыс. лет до н.э.) – был очень важным периодом в развитии современного человечества. Недаром ученые говорят о неолитической революции. Именно в неолите человек начинает заниматься земледелием и скотоводством, появляются глиняная посуда, прядение, ткачество. В раннем неолите (мезолит, 12–6 тыс. лет до н.э.) была приручена собака, изобретены лук и стрелы┘

В общем, мирные земледельцы и скотоводы обрабатывали землю, пасли стада прирученных свиней┘ Гармония, идиллия. Мирная, размеренная крестьянская жизнь, пастораль, одним словом. Однако, судя по результатам исследования, проведенного Риком Шалтингом из Королевского университета в Белфасте и Майклом Высоцким из Университета Центрального Ланкашира, все обстояло с точностью до наоборот. Покой нашим неолитическим пращурам тоже только снился.

Как сообщает агентство BBC News, британские ученые изучили черепа, относящиеся к 4000–3200 годам до нашей эры. Около 5% из них свидетельствуют о зажившем вдавленном переломе, 2% – о незажившем, иными словами, человек в результате полученной травмы скончался. Большинство ударов нанесены тупыми предметами, скорее всего – дубинками. В итоге, по мнению исследователей, можно предположить, что в ту пору шанс получить травму черепа от своего собрата составлял примерно 1:20, а погибнуть от нее – 1:50. То есть смертность от насилия составляла от 8 до 33%.

И это уже не первые свидетельства того, что в эпоху неолита жизнь отнюдь не была иллюстрацией к поговорке – «тишь да гладь да божья благодать». Например, уже достаточно давно ученые обратили внимание на характерные особенности травм у древних жителей Северной Европы.

«Анализ травм и переломов показал, что у мезолитического населения этой территории встречается около 44% черепных травм, а травм костей и конечностей почти не обнаружено, – подчеркивает российский исследователь Александра Бужилова, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института археологии РАН. – Черепные травмы рассматриваются мною как показатель агрессивности населения, поскольку подобное чаще всего фиксируется вследствие намеренного воздействия».

И, похоже, агрессивность эта имеет характер чуть ли не родового признака homo. Если копнуть еще глубже в историю, примерно на 20–30 тыс. лет, то, например, окажется, что и неандертальцы были довольно вспыльчивыми, склочными людьми. По крайней мере это в полной степени относится к неандертальцам из Шанидара (пещера в горах Загроса, Иран).

«В некоторых случаях (как в отношении индивидов из Шанидара) можно говорить о существовании в доисторических группах крайней формы агрессии, – замечает Александра Бужилова («Homo Sapiens: История болезни», 2005 г.). – Следует обратить внимание, что травмы реконструируют поединок «лоб в лоб», то есть прямую контактную агрессию».

Похоже, у этих горячих неандертальских парней не принято было уступать просто так свою долю пищевых ресурсов и «удобные» места для укрытия на ночлег. Но если homo neandertalensis решали эти проблемы в разборках «лоб в лоб», то сменившие их на исторической сцене homo sapiens’ы внесли в это дело свою специфику.

Так, на нескольких неолитических черепах, обнаруженных в так называемой Плоской могиле (южная Болгария), археологи отмечают множественные травмы. У ребенка 7–8 лет на темени два отверстия (19х15 мм и 20х16,5 мм). Судя по всему, он пытался пригнуть голову. Но удар сверху был неумолим. Женщине и мужчине досталось еще больше – не менее двух ударов по черепу, которые привели к смертельному исходу┘ И тут характер травм свидетельствует, что жертвы пытались спастись бегством. Удары наносились сзади, а последний, смертельный, – уже лежащей лицом вниз жертве. «Выявленная специфика нанесенных травм отражает чрезвычайную жестокость нападавших. Люди, атаковавшие мирное население┘ не пощадили ни женщин, ни детей, – подчеркивает Александра Бужилова. – Показатель распространения черепных травм в группе является своеобразным маркером агрессивности и неблагополучия социальной атмосферы в популяции».

Законный вопрос – каковы причины такой агрессии у наших неолитических предков? Археологи более или менее едины: недостаток пищевых ресурсов из-за высокой численности популяции. Но вот результаты совсем свежих исследований, опубликованных в American journal of physical anthropology.

Антропологи из Мексики и Великобритании несколько лет наблюдали за паукообразными обезьянами в дремучих лесах полуострова Юкатан (Мексика). Оказалось, что самцы этих приматов, подобно шимпанзе и «традиционным» homo sapiens, периодически совершают военные набеги на чужую территорию и в условиях пищевого изобилия.

«В 7/45 они спустились с деревьев на землю и в полном молчании единой колонной вступили на территорию западной группы┘ Мы последовали за ними. Они двигались тихо, внимательно оглядываясь и прислушиваясь┘» Ну и так далее. Это – из отчета антропологов о «войсковой операции» стаи паукообразных обезьян.

Вывод, к которому пришли антропологи: война – это естественное проявление коллективизма. Правда, у паукообразных обезьян чувство коллективизма еще не приобрело такого же гипертрофированного характера, как у человека разумного: ни в одном из зарегистрированных рейдов дело не доходило до убийства сородичей.