Если бы Ван Гог жил – он бы умер. От зависти

Местоположение будущего протеза.
Компьютерная модель

Трудно не согласиться с тем, что наиболее важные техно-практики последних десятилетий сделали совершенно очевидной правоту слов одного из идеологов новых технологий Эцио Манзини – «новые направления уже заданы, и без них нам не обойтись». Именно такова логика проектов австралийского художника Стелиоса Аркадио, более известного под именем Стеларк (http://www.stelarc.va.com.au/).

Одна из главных eго работ, принесшая ему мировую славу в 80-х годах, – создание третьей руки. Extra Hand, дополнительное щупальце, которое художник закрепляет на правом предплечье, является кибернетическим подобием настоящей руки. Идя навстречу развивающимся технологиям, с недавнего времени художник решил усовершенствовать свой внешний облик. В дополнение к третьей руке на его теле появится третье ухо (проект Extra Ear).

Специалисты в области тканевой инженерии осуществят пересадку дополнительного уха, «выращенного» на питательной среде из его же тканей, в правую щеку художника. Слышать новое ухо само по себе не сможет, но с имплантированным звуковым чипом и сенсором оно обретет способность вещать тому, кто к нему приблизится. Также Стеларк планирует периодически соединять третье ухо с модемом и портативным компьютером, чтобы оно стало неким подобием интернет-антенны, способной передавать звуки в формате RealAudio. «В случае отсутствия собеседника, – добавляет автор, – оно будет нашептывать всякую приятную чепуху моему настоящему уху».

В декабре прошлого года в лаборатории SimbioticA Школы анатомии и биологии Университета Западной Австралии состоялась презентация модели третьего уха Стеларка величиной с четверть своих будущих размеров. Позже специалистами будет выращена версия в полразмера, а затем собственно «оригинал», который и планируется пересадить художнику.

«На сегодняшний день, – рассказывает Орон Каттс, руководитель лаборатории SimbioticA, – мы уже вырастили эпителиальную (кожную) ткань, соединительные, мышечные, костные и хрящевидные ткани различных животных и человека, работали со стволовыми клетками и нейронами».

Понимание того, что клетки сложных организмов могут не только жить, но и размножаться вне тела, возникло около ста лет назад, когда доктор Алексис Карролл впервые начал проводить эксперименты на тканевых культурах. Однако прошло более восьмидесяти лет, прежде чем стало ясно, что эти клетки можно выращивать в трех измерениях, формируя таким образом функциональную ткань. К этому выводу пришли в своей работе американские ученые Джозеф Ваканти и Роберт Лангар. Они создали методику, в которой были задействованы специально разработанные биорасщепляемые полимеры в качестве каркаса для развивающейся ткани. В результате их совместных трудов миру был явлен один из наиболее знаковых символов конца XX века – мышь с человеческим ухом на спине (http://www.globalchange.com/clone_index.htm). Ее фотография облетела весь земной шар. Казалось, в этом образе соединились все ужасы и мечты новой биомедицинской эры.

Одним из наиболее распространенных недоразумений, с легкой руки СМИ, стало убеждение, что она – продукт генной инженерии. Как бы не так! Ухо было сделано практически «вручную» – из расщепляемых полимеров, а затем засеяно клетками хряща человека и вшито под кожу мыши. При этом мышь играла роль живого биореактора, обеспечивающего условия, необходимые для роста хрящевых клеток и последующего замещения ими полимерного каркаса. Цель этого эксперимента была доказать, что из хрящевидной ткани можно вырастить сложное по форме образование и сохранить при этом ее способность заменять поврежденные либо утраченные части тела.

У биомедицинских экспериментов, проведенных с ушастой мышью-монстром, были четкие научные цели (это, конечно, не оправдывает ученых с моральной точки зрения). Но что же заставило Стеларка, теоретика новых медиа и по совместительству профессора Питтсбургского университета, пойти на столь радикальные меры по трансформации своего тела? Ключевым моментом в осмыслении проекта Extra Ear, с моей точки зрения, могут служить идеи Маршалла Маклюэна, в свое время полагавшего, что любое медиапродолжение человека сродни биологической ампутации («Понимая медиа», 1964 г.).

И действительно, все проекты Стеларка, осуществленные им с начала 80-х годов, так или иначе касаются темы протезирования. «Протез, – говорит художник, – вот понятие, характеризующее суть всех моих проектов и перформансов. Протез, который не скрадывает ущерб, а образует излишек. Вместо того чтобы заменять недостающую или недействующую часть тела, различные биоинтерфейсы пополняют или усиливают функции тела». Таким образом, Стеларк дает нам понять, что все его произведения и проекты призваны модифицировать сознание и сделать его шире расхожих культурных условностей и личных устремлений. «Новые технологии генерируют информацию», – констатирует он, – «и, следовательно – генерируют новые модели и парадигмы, бывшие прежде неприемлемыми или просто непостижимыми одним только воображением».

С одной стороны, австралиец Стеларк рассматривает интеграцию технологии в тело как способ эволюционного развития. Технология, вживленная в тело по принципу симбиоза, рождает новый вид эволюционного синтеза, новый человеческий гибрид – в сплетении органики и синтетики возникает новая разновидность эволюционной энергии. С другой стороны, я бы не стал торопиться, огульно записывая Стеларка в разряд интеллектуально плоскостопных сторонников трансгуманизма (http://www.transhumanism.org/). Об этом убедительно говорит та стратегия, которую он выбирает для реализации своих проектов.

Она заключается в изыскании не того, что искусство тоже может, но того, что может только оно. Это выражается в перенесении акцента своей деятельности с производства протезов или биопротезов (чем, собственно, сегодня занимается наука и биопроизводство) на исследование условий порождения подобного «протезирования». В частности – на тот момент, когда тот или иной протез теряет свою утилитарную функцию, придающую ему действительную целесообразность, а следовательно, и «прогрессивистскую» убедительность. В результате такого подхода «медиапротез» и соответствующая ему технология должны сначала потерпеть неудачу, чтобы затем быть эстетизированными, должны утратить практическую ценность, чтобы в дальнейшем получить ценность художественную. Третье ухо Стеларка демонстрирует нам пример как раз такой нефункциональности (http://www.stelarc.va.com.au/extra_ear/).

Сознательная незавершенность его проекта на уровне идеи с научной точки зрения (ухо не слышит) говорит нам о том, что именно запрограммированная нефункциональность третьего уха, только по форме являющегося таковым, а по сути и внутренней конструкции не предназначенного для улавливания звука, и есть то, что делает его фактом искусства. Таким образом, проект Extra Ear Стеларка отсылает нас к длинному перечню исторически зафиксированных художественных «неудач», среди которых занимают свое место летательная машина Леонардо, конструкции Татлина, Тингели и т.д.

Описанный вид художественной инженерии при всей своей футурологичности носит ярко выраженный предупредительный характер, ибо, фиксируя ситуацию поражения современной науки, он тем самым приобретает гуманистическое измерение, способствуя вызреванию в нас представлений о том, что мир когда-то был иным и в принципе мог бы стать совершенно другим.

Автор выражает благодарность Орону Каттсу, любезно предоставившему право на публикацию изображений в России, а также Калининградскому филиалу ГЦСИ за информационную поддержку.