Тут все выстраивалось с умом...

– Не могу согласиться с подобным определением. Осетрина, как известно, бывает исключительно первой свежести, а фундаментальная наука может быть только мировой. Я об этом сужу не понаслышке, поскольку довелось поработать в разных странах. Если кому-то требуются доказательства, что Сибирское отделение РАН работает на мировом уровне, то они лежат на поверхности: наши ученые принимают участие во множестве международных научных программ, участвуют в престижных зарубежных конференциях, публикуются в высокорейтинговых научных журналах, подолгу работают в передовых иностранных лабораториях по программам стажировок, выезжают для чтения авторских курсов в лучшие университеты мира, получают и выполняют заказы глобальных высокотехнологичных корпораций.

 
Другими словами, успешно участвуют в мировом разделении научного труда. Новосибирский Академгородок – единственный в России комплексный научный центр, где сосредоточены практически все научные направления. И это наш главный козырь – близкое соседство институтов помогает неформальному общению ученых и возникновению перспективных междисциплинарных проектов. Мы их называем интеграционными. Примеров можно привести множество: геофизики с помощью своей аппаратуры, умеющей «смотреть под землю», помогли археологам открыть знаменитые «ледяные» захоронения древней скифской культуры (эти научные результаты отмечены Государственной премией), физики-ядерщики в сотрудничестве с генетиками предложили способ создания принципиально новых лекарств. Пока непонятно, как будут финансироваться такие проекты после реформы РАН, но было бы обидно вовсе потерять такую возможность. 

А если вернуться к вашему вопросу, то отдельной сибирской науки нет, но есть наука в Сибири. Многие из нынешних научных лидеров СО РАН прошли схожий жизненный путь: предметные школьные олимпиады, которые проводятся даже в самых отдаленных, «медвежьих углах» Сибири, обучение в новосибирской физматшколе, уникальный университет «с научным уклоном», многолетняя исследовательская деятельность в условиях Академгородка. Это свидетельство правильности идей, заложенных в основу проекта более чем полувековой давности. В Сибири была создана не просто «запасная РАН», а более гибкая, во многом самовоспроизводящаяся структура, которая легко адаптируется под требования времени. Так, например, в СО РАН нет особых проблем с кадровым омоложением – у нас сейчас примерно четверть сотрудников младше 35 лет и есть неиссякаемый постоянный резерв талантливых, нацеленных на исследовательскую работу студентов. 

– Вы все время говорите «мы, СО РАН». Между тем такой структуры, кажется, больше не существует. Не очень понятно, что представляет собой и «большая» РАН в новой конфигурации, какие у нее права и обязанности... 

– Рано хоронить Академию наук, она не ликвидирована, а только утратила часть функций, в частности функцию управления имуществом, которая перешла к ФАНО. Скоро будет разработан новый Устав, который закрепит за РАН обязанности по научной экспертизе государственных решений, подготовке научных планов и оценке научной деятельности. Без нас точно не обойдутся. Попытки переложить всю эту работу на зарубежных ученых или на общественные советы при Министерстве образования и науки, мягко говоря, не выглядят глубоко продуманными. 

– Президент Владимир Путин в своем ежегодном Послании Федеральному собранию особо выделил проблемы и перспективы развития Сибири и Дальнего Востока. На международном форуме «Технопром» в Новосибирске вице-премьер Дмитрий Рогозин заявил: «У Новосибирска и всего Сибирского региона имеется уникальный шанс. У вас одновременно есть рабочая сила, производство, которое было довольно быстро модернизировано, и фундаментальная наука». Но о каком же «уникальном шансе» можно говорить на фоне всех этих пока неясных, но кипучих преобразований? 

– Это вопрос не к ученым... Фундаментальная наука, как известно, «производит» новые знания, но неизбежным побочным продуктом этой деятельности являются полезные прикладные разработки. Они идут потоком, как события на новостной ленте. Ядерные физики из Академгородка только что поставили рекорд в разогреве плазмы в термоядерном реакторе открытого типа, что делает возможным промышленную нейтрализацию опасных ядерных отходов. Биологи создали эффективное лекарство от рака на основе особого белка, обнаруженного в женском грудном молоке. Химики придумали, как производить недорогое биотопливо не из пищевого зерна, а из соломы. Но ученые не могут самостоятельно превратить свои достижения в инновационные продукты, в товары. На заре российской «инновационной эры» команда тогдашнего президента предъявила требования к руководству РАН подготовить бизнес-планы по наиболее перспективным прикладным разработкам. И мы выполнили задание, хотя было очевидно, что такие расчеты должны проводиться не нами, а заинтересованными предпринимателями. Но пока в России слишком мало мощных бизнес-структур, для которых крупные инновационные разработки жизненно необходимы. А те, что есть, относятся к сырьевому сектору, то есть очень узко заточены. 

Это быстро поняли «кремлевские мечтатели», и в результате были созданы «институты развития», призванные поддерживать инновационные бизнес-проекты за государственный счет. Что-то они, наверное, развивают, но по большей части, кажется, самих себя. Впрочем, у разработчиков новых материалов из Института химии твердого тела и механохимии СО РАН есть опыт позитивного сотрудничества с Роснанотехом: на деньги госкорпорации создано и недавно запущено в строй в Новосибирске инновационное предприятие «НЭВЗ-Керамикс», производящее прочнейшую нанокерамику, из которой можно делать очень много полезных вещей – от протезов суставов до боевой брони. Это и есть первые реальные шаги к новому технологическому укладу, основанному в том числе на нанотехнологиях. 

– Помнится, было еще постановление правительства, которое позволило создавать инновационные предприятия при вузах и НИИ... 

– Только не постановление правительства, а 217-й Федеральный закон... Не так давно мы в очередной раз провели инвентаризацию разработок СО РАН и составили их актуальный список. Перспективных проектов насчитали более 60 – к их числу относятся разработки высокой степени технологической готовности, с положительными экономическими показателями. Для их продвижения не всегда нужны большие финансовые средства, но у наших институтов, как у бюджетных организаций, нет законной возможности выделить финансирование на коммерциализацию новинки. 

Приведу пример из своей практики. Фундаментальное научное направление, которым я занимаюсь – распространение электромагнитных волн в сложнопостроенных геологических средах, – привело к созданию комплекса инновационных технологий, разработанных в нашем институте. Если просто сказать, мы занимаемся дистанционным обнаружением залежей полезных ископаемых и получением информации об их местоположении, строении, вещественном составе. Пока это экспериментальные работы, мы стремимся довести оборудование до таких компактных размеров, чтобы можно было его разместить на беспилотных летательных аппаратах. Тогда можно будет обнаруживать месторождения с воздуха в самых труднодоступных местах, в том числе на арктическом шельфе. Естественно, потенциальным потребителям технологии нужно доказать, что эти приборы работают эффективно. Недавно с помощью дистанционных методов был выделен участок, где, по нашим данным, находится крупная рудная залежь. Для подтверждения этого прогноза необходимо пробурить скважину, а это 5–6 миллионов рублей.
– Казалось бы, не так уж много...

Животные активно сотрудничают с учеными     Фото ИТАР ТАСС

– Да. Но нет бюджетной статьи, по которой я могу провести эти расходы. 

– А если обратиться к бизнесу? Разведка месторождений с воздуха – это ведь головокружительные перспективы! 

– Серьезный бизнес у меня обязательно спросит, каковы доказанные запасы месторождения. Для этого нужна уже не одна скважина, а примерно 20! Так что 217-й закон годится только для небольших и относительно недорогих проектов. Мы воспользовались представленной возможностью и создали совместное с НГУ малое предприятие – «Сибингео». Его возглавляет аспирант Алексей Фаге, ему 26 лет, и он старший по возрасту среди своих сотрудников. Главное направление деятельности этой компании – поиск пластов с водой питьевого качества, определение мест протечек из коммунальных коммуникаций, контроль уровня грунтовых вод с помощью созданных в нашем институте приборных комплексов ЭМС и «Скала». 

Первым делом молодежная фирма нашла подземный источник питьевой воды для женского православного монастыря под Колыванью. До этого монашенки были вынуждены возить воду из реки. В монастыре много раз пытались бурить скважины разной глубины, но бур натыкался на гранит. А тут только забурились в указанном месте, и сразу пошла вода.

 
С тех пор «Сибингео» успешно работает на этом весьма непростом рынке. Недавно выяснилось, к примеру, что наша аппаратура эффективна для поиска границ плывунов в условиях вечной мерзлоты, что сильно облегчает работу строителей. 

– Вечная мерзлота – это ведь где-то на дальних северах. У малого студенческого предприятия уже такой размах? 

– В данном случае не у малого предприятия, а у Сибирского отделения РАН. Дело в том, что за последнее время мы заключили большое число соглашений о сотрудничестве и с администрациями регионов, и с крупнейшими госкорпорациями. В частности, с «Газпромом», с его подразделением в Надыме. У газовиков очень много проблем, связанных с экстремальными условиями работы на Крайнем Севере. Скважинное оборудование разрушается песком, вылетающим из-под земли вместе с газом под высоким давлением, лопаются на морозе металлические трубы, есть постоянная опасность, что буровые вышки будут терять устойчивость из-за оттаивания мерзлоты. У «Газпрома» есть свои, кстати, очень высокого уровня, корпоративные научные организации, но всех задач им своими силами не решить. Мы проанализировали список газпромовских проблем и поняли, что у многих институтов СО РАН есть разработки, которые могут быть полезны газовикам. Некоторые уже показали свою эффективность, хотя работа только начинается. При содействии «Газпрома» для развития сотрудничества была создана специальная структура – временный междисциплинарный научный коллектив (ВМНК), его возглавил мой заместитель по институту Игорь Ельцов. В эту работу сейчас вовлечены сотрудники 11 институтов СО РАН. Мы надеемся, что десятки разработок наших ученых могут быть поставлены на службу в госкорпорации, минуя сложную для нас стадию коммерциализации. На выходе получится то, что от нас все время требуют – готовый и апробированный инновационный продукт. 

– А что в нынешней ситуации лично вас беспокоит больше всего? 

– Тревожит проблема старых и малых – сотрудников пенсионного возраста и научной молодежи. Постоянно идут разговоры, что, дескать, старики заполонили академическую науку. У нас в институте нет лишних людей, и я не могу допустить дискриминацию сотрудников по возрасту. Ученые старшего возраста выполняют важнейшие функции – передают опыт и знания, зачастую неформализованные, следующим поколениям. Кроме того, крайне несправедливо вышвыривать их на мизерную пенсию после того, как они вынесли на своих плечах всю тяжесть переходного периода и сохранили фундаментальную науку для России. Другое дело, что с руководящей деятельностью нужно вовремя расставаться. Мы проводим аккуратную работу с немолодыми завлабами, убеждая их уступать место лучшим ученикам. Это болезненный процесс, но он идет – у нас уже есть заведующие лабораториями в возрасте около 35 лет. Но, повторюсь, возраст здесь не главное, главное – научные успехи, энергия и инициативность. До нынешнего лета у нас не было особых проблем с притоком научной молодежи. В начале года в институт вернулись из дальнего зарубежья пятеро сильных молодых ученых, все они были трудоустроены. 

– Ну еще бы, если сотрудники сильные и молодые... 

– Да, но потом, когда РАН попала, говоря языком гражданской авиации, в «зону сильной турбулентности», трое перспективных ребят заявили о желании уехать. Один улетел аж в Саудовскую Аравию, на мой взгляд, почти на другую планету, настолько там все чужое. Другой в мировую нефтяную столицу – Хьюстон... Уезжают потому, что потеряли уверенность в своем профессиональном будущем. Обществу активно внушают, что никакой современной науки в России нет, члены Академии наук погрязли в неблаговидных делах, от науки нет практической пользы. Я не думаю, что молодым ученым нравится работать в такой атмосфере. Тем более что спрос на талантливых молодых исследователей, а таких у нас большинство, за рубежом не падает, а только возрастает. 

– Но вы же говорили, что в Академгородке есть бездонный источник новых научных кадров – университет... 

– НГУ сейчас оказался в сложной ситуации – его пытаются вытянуть в мировую сотню, при этом загоняя в прокрустово ложе учебных стандартов. У нас особенный университет, который уже полвека осуществляет штучную подготовку людей со строгим научным мышлением. Это конкурентное преимущество многих наших выпускников, где бы они ни работали. А достигается оно тем, что в университете преподают более полутора тысяч совместителей из числа действующих ученых. Плюс на обязательной практике в исследовательских институтах студентов учат вести научную работу сотрудники принимающей лаборатории – несколько опытных людей на одного парня или девушку. В России только начали говорить о необходимости интеграции науки и образования, а в Академгородке другого пути и не представляют. Так меня учили, так теперь мы учим студентов. Куда уж больше интегрироваться? Но эта эффективная система образования может быть разрушена, если возобладает желание министерства повсеместно избавляться от совместителей.   Тысячи выпускников НГУ достигли успехов в науке, работая в крупнейших зарубежных университетах и высокотехнологических компаниях. К слову сказать, их высокий профессиональный уровень признавался и до начала Болонского процесса. Сейчас практически все выпускники моей кафедры геофизики еще до защиты диплома имеют приглашение на работу от ведущих мировых компаний.  Надеюсь, наше правительство все же поймет, что Академгородок с физматшколой, университетом, научными институтами и технопарком – единый организм. Тут все выстраивалось с умом, сюда были вложены гигантские ресурсы. Нерационально ставить крест на академической науке лишь потому, что она, дескать, советская. У нас  становой хребет государства из того времени. И  только людям с ослабленным инстинктом самосохранения может прийти идея его сломать.     

Документальное послесловие

В начале 2012 года в открытом письме на имя избранного президента РФ В.В. Путина Сибирское отделение РАН выступило с инициативой превращения научных и инновационных центров государственных академий наук, включая Академгородки, в ядро высокотехнологического и наукоемкого развития экономики регионов Сибири на основе ресурсов федерального и региональных бюджетов, средств крупных российских и международных корпораций и средств институтов развития, обеспечивая тем самым решительный поворот к новой экономике.
Ниже идет выдержка из приложения к открытому письму президенту:

«В настоящее время Сибирское отделение Российской академии наук представляет собой высокоинтегрированную научно-исследовательскую структуру, объединяющую 79 академических институтов, которые работают по всем направлениям естественных и гуманитарных исследований. Подразделения Отделения располагаются на территории 14 субъектов Российской Федерации в трех федеральных округах (СФО, УрФО и ДВФО) и образуют девять научных центров в Новосибирске, Томске, Красноярске, Иркутске, Якутске, Улан-Удэ, Кемерове, Тюмени, Омске, отдельные институты СО РАН работают в Барнауле, Бийске, Чите и Кызыле.
В Сибирском отделении РАН работают более 29 тыс. человек, в том числе около 9 тыс. научных работников, около 2 тыс. докторов наук и более 5 тыс. кандидатов наук. В Отделении состоит 67 действительных членов (академиков) и 83 члена-корреспондента РАН. 

Высокий уровень научной работы сотрудников Сибирского отделения РАН подтверждается данными мировых рейтинговых систем SCI, в котором более 200 сотрудников Отделения имеют индекс цитируемости выше 1000. По рейтингу Webometrics, СО РАН занимает 1-е место среди научных организаций России, 22-е место среди научных организаций в Европе и 59-е место в мире, опережая по этому рейтингу все российские научные организации, включая РАН. Об успешности работы Сибирского отделения РАН свидетельствуют полученные в последние годы четыре Государственные премии РФ в области науки и техники (академик В.Н. Пармон и член-корр. РАН Н.А. Винокуров в 2010 году, академик Б.А. Трофимов – в 2012 году, академик А.П. Деревянко – в 2013 году).   

Сибирское отделение обеспечивает научное и технологическое сопровождение программ социально-экономического развития регионов Сибирского федерального округа, а также Республики Саха (Якутия), Тюменской области, Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого округов. Новые важные задачи, к решению которых уже приступило Сибирское отделение, состоят в освоении месторождений нефти и газа в Восточной Сибири и в переносе основных рентных отраслей промышленности в субарктическую и арктическую зоны.   

Сибирским отделением РАН ведутся прикладные работы в интересах крупнейших российских корпораций, таких как ОАО «Газпром», ОАО «НК «Роснефть», ГК «Ростех», ОАО «Росэлектроника», ОАО «Роснано», ОАО «Российские железные дороги», ОАО «ФСК ЕЭС», ОАО «Информационные спутниковые системы им. академика М.Ф. Решетнева», ОАО «Компания «Сухой» и многих других. Сибирское отделение РАН непосредственно вовлечено в программы развития технологических платформ «Глубокая переработка углеводородных ресурсов», «Национальная информационная спутниковая система», «Медицина будущего» и другие. Суммарный объем НИОКР, выполняемых институтами СО РАН в интересах российских предприятий и ведомств, существенно увеличился и составил в 2012 году около 7,5 млрд руб.»
Тогда же на совещании в Новосибирском академгородке Владимир Путин дал поручение подготовить предложения по созданию в Новосибирске «Центра образования, исследований и разработок на основе интеграции научно-исследовательских, образовательных и инфраструктурных центров (СО РАН, СО РАМН, университеты и технопарки)».
В декабре 2013 года в ежегодном Послании Федеральному собранию президент предложил правительству совместно с Российской академией наук провести корректировку перспективных направлений развития науки и техники. Там же глава государства говорил о перспективах развития Сибири и Дальнего Востока.   

В каком виде будет вписана в эти программы деятельность Сибирского отделения РАН, пока остается неясным.