Юрий Борисов
Хоть горшками назовите,а в Америке лучше.
Фото PhotoXPress.ru
«Утечка мозгов не страшна России и почти ничего не дает Западу», – нынешней осенью так начиналось сообщение агентства FINMARKET.RU, первым поведавшего из Вашингтона об исследовании экономистов Всемирного банка. Группа во главе со Львом Фрейнкманом исследовала российскую научную и инженерную диаспору за рубежом и ее связи с родиной. Оказалось, что России утечка мозгов за рубеж вовсе не грозит обвалом национального интеллекта, а роль «русского фактора» в прорывных исследованиях Запада сильно преувеличена.
Всемирная текучка кадров
Первым делом аналитики решили подсчитать объемы утечки, а точнее – установить, сколько же представителей научной элиты уехало. Дело это оказалось нелегким. Как отыскать всех, кто уезжал с высшим образованием? Да и может ли этот критерий быть признаком научной элитарности? Тем не менее, по оценкам Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), с 1996 по 2006 год в страны ОЭСР из России в среднем уезжало 85 тыс. человек в год. С 2002 года численность эмигрантов начала снижаться: с вершины 2002 к 2006 году она снизилась почти на треть.
В 34 странах, входящих в ОЭСР, в 2000 году проживали 1,5 млн. выходцев из России. Причем 61% разместились в Германии. А 19% поселились США.
При этом всего 380 тыс. из всех иммигрантов были признаны высокообразованными, из которых 80% пришлось на США и Германию – по 155 тыс. в каждой стране. Если экстраполировать эти данные, то получится, что за 2001–2008 годы в странах ОЭСР прибавилось еще 280 тыс. высокообразованных российских эмигрантов. По такому расчету в этих странах проживают 650 тыс. образованных россиян, из которых примерно 450 тыс. имеют работу. Росстат нарисовал иную картину: сегодня за границей проживает примерно 1 млн. россиян, из них около трети – высокообразованные иммигранты.
Много это или мало – сказать трудно. Но известно, что в 2004 году Россия занимала 19-е месте в мире среди стран – источников эмигрантов. Причем люди с высшим образованием уезжали из России гораздо реже, чем из других стран Восточной Европы.
В России принято воспринимать отток высококвалифицированных мигрантов (особенно в лихие 90-е) как национальную катастрофу. Но экономисты ВБ сообщают – по индексу утечки мозгов, который рассчитывается на основании опроса экспертов, наша страна на 60-м месте, последнем в рейтинге. Это значит, что Россия в наибольшей степени страдает от утечки мозгов среди всех развитых и развивающихся стран. При этом сама она занимает 28-е место по привлекательности для образованных иностранцев.
На окраине науки
Среди русских эмигрантов с 2002 по 2008 год в США степень доктора наук (PhD) получили 1364 человека – это всего лишь 10-е место в общем рейтинге стран. В среднем степень в США получают 195 россиян в год. Первое место принадлежит Китаю с 25 тыс. человек, а затем Индии – с 9600. Доля русских на этом рынке США остается небольшой: она почти в 18 раз меньше, чем у Китая, и в 7 раз меньше, чем у Индии и Кореи. Доля русских среди PhD не растет, а, наоборот, снижается: в 2008 году степень получили всего 171 человек, что ниже среднего значения за период. При этом 80,5% россиян, получающих степень PhD, собираются остаться в США.
Это означает, что средний российский эмигрант, имеющий высшее образование, в корне отличается от типичного азиата: это молодой человек или человек среднего возраста, который уже получил образование в России, а затем уже в качестве специалиста приехал в США. Такие российские ученые имеют меньше шансов добиться успеха в США: у них нет местных степеней, они не интегрированы в местные научные сообщества и в целом менее конкурентоспособны. Они чаще всего занимают низы академической иерархии США, например, становятся временными преподавателями или менеджерами независимых проектов.
Поэтому влияние россиян на передовые исследования и научные изыскания оказывается весьма скудным, вовсе не таким значительным, как кажется многим в России и как можно было бы ожидать исходя из данных статистики.
Многие опрошенные ученые это подтверждают: россияне часто не могут найти место в лабораториях. Так, многие научные работники, уехавшие в Германию или Израиль, в итоге сменили род деятельности.
Русским Германию подавай
Россияне-студенты, уехавшие учиться за границу, которые, казалось бы, больше приспособлены к жизни в иностранном научном сообществе, в большинстве своем намерены вернуться и поднимать российскую науку.
В 2007 году всего в университетах стран ОЭСР обучалось 36 600 российских студентов, это 1,4% от общего количества иностранных студентов. Доля Китая, для сравнения, составляет 15,2%, Индии – 5,7%. В последние 10 лет количество российских студентов в странах ОЭСР начало расти. С 2004 по 2007 год оно увеличилось на 16%, хотя темпы прироста иностранных студентов в середине этого десятилетия составляли примерно 10% в год. В отличие от азиатов российские студенты предпочитают континентальную Европу, особенно Германию, куда уехали учиться примерно треть российских студентов. Китайские и индийские студенты отправляются в США и Великобританию. 23% китайских студентов учатся в США, против 14% российских.
Мы не лучшие бизнесмены
Иностранные студенты, которые в США изучали инженерные специальности и точные науки, внесли значительный вклад в инновационный бум последнего десятилетия. Хорошо образованных иммигрантов со знаниями точных наук и инженерного дела отличает высокая склонность к предпринимательству – именно они основали значительную часть американских технологических компаний. Именно высокотехнологические компании определяют рост американской экономики и рынка труда. В 16% таких компаний хотя бы один из учредителей является иностранцем. Компании, основанные иммигрантами, в два раза чаще склонны иметь крупных партнеров за рубежом. Таким образом, диаспоры помогают компаниям из развивающихся стран проникнуть на рынок развитых. Из 250 иностранных бизнесменов в США, кто вошел в выборку экспертов доклада Всемирного банка, были представители 54 стран мира. 16% из них индийцы, 10% – британцы, 2,8% – россияне. Они основали 7 компаний из 250. Сейчас примерно 53% ученых в Силиконовой долине – выходцы из других стран. Еще в 1970-х годах таких было всего 10%. В 1990-х годах Силиконовая долина была обязана своим ростом иммигрантам, в основном азиатам. Иммигранты из Европы создали примерно 14% новых рабочих мест в Силиконовой долине, некоторые из них были выходцами из СНГ и России. Но существенной роли IT-революции они не сыграли.
В целом российские иммигранты оказываются менее склонны к предпринимательству, чем иммигранты из Азии или других европейских стран.
И только теперь россияне начали догонять выходцев из других развивающихся стран. IMD полагает, что по уровню предпринимательских навыков Россия находится на 36-м месте в мире из 60. У Индии – 32-е место, а у Кореи– 28-е.
Возможно, это связано с тем, что в 1990-е годы в России было достаточно возможностей для предпринимательской деятельности, а уезжали те, кто хотел продолжить стабильную карьеру.
Легко ли эмигранту вернуться?
Исследователи провели опрос руководителей крупнейших игроков на рынке высоких технологий в России: «Роснано», «Российской венчурной компании», Ассоциации поддержки малого бизнеса в высокотехнологической сфере, Научного парка МГУ. И выяснили, что возвращаться успешным ученым из-за границы особенно некуда, а если бы такое возвращение состоялось, это мало что дало бы российской экономике. Вот перечень причин такой осторожности:
– социальный капитал российской диаспоры довольно низкий;
– предпринимательские навыки у россиян-ученых, живущих за рубежом, намного ниже, чем у азиатов;
– особенности российских компаний и деловая среда в России снижают и так потенциально низкие шансы на продуктивные предпринимательские контакты с диаспорой;
– в российской экономике достаточно низкий спрос на инновации. Это связано с концентрацией собственности в руках государства;
– российские компании, включая исследовательские центры, довольно негибки, что затрудняет сотрудничество;
– деловая среда – негибкая и непрозрачная, стоимость сделок и входа на рынок очень высокая. Выдержать ее могут только крупные компании, а не малый бизнес.
Правда, здесь есть и свои истории успеха, отмечают эксперты Всемирного банка. Так, Microsoft, Boeing и некоторые другие компании открыли в России исследовательские центры. IPG Photonics, которую создал Валентин Гаповцев, компания производит волоконные лазеры, а ее капитализация превышает 1 млрд. долл. Кроме того, Россия заняла свою нишу на мировом рынке программного обеспечения.
Но эти примеры являются скорее исключением из правил.
Готовы помочь, причем недорого
Экономисты ВБ также исследовали опыт примерно 600 российских эмигрантов. Две трети из них проживают в США, еще 15% – в ЕС. 90% участников опроса имеют степень доктора наук.
Если ученый активно поддерживает связи и является членом сообществ внутри России, это лишь немного увеличивает шансы на то, что он откроет бизнес с партнерами в России. 26,4% опрошенных имеют венчурные компании в России против 10,4% среди тех, кто не поддерживает с родиной никаких деловых связей.
Все респонденты заявили, что бывают в России. Те, кто имеет деловые или научные связи в стране, приезжают чуть чаще. Самые распространенные причины – общение с друзьями, семьей и различные конференции.
При этом в Россию хотели бы вернуться 17,5% респондентов, да и то в ближайшие три-четыре года и при определенных условиях.
15,5% респондентов заявили, что у них есть деловые отношения с партнерами в России.
 Сны о счастье в чужой стране. Фото Reuters |
71% респондентов заявили, что их организации ведут деятельность в России. Чаще всего это исследовательские гранты или коммерческие контракты с российскими компаниями. Однако в последнее время стремительно растет количество неформальных контактов.
Всемирный банк дал рекомендации и российскому правительству. Эксперты отметили, что пока власти, общаясь с диаспорой, в основном ведут речь о возвращении ученых в Россию.
Правительство делает лишь локальные попытки развить отношения с диаспорой. Например, оно предоставляет небольшие исследовательские гранты, чтобы их получили российские ученые, работающие за рубежом. По условиям грантов они должны были делиться опытом с российскими учеными и обучать студентов. Первый опыт оценивается позитивно.
Делали попытки взаимодействовать с российской диаспорой также «Роснано» и «Российская венчурная корпорация». Так же подобное сотрудничество развивается в рамках «Сколково».
Но Всемирный банк считает, что пока диаспора российских ученых не сильно заинтересована в сотрудничестве с Россией. И рекомендовала правительству кардинально изменить отношения с эмигрантами:
1. Не нужно добиваться возвращения эмигрантов, напротив, с ними нужно развивать взаимодействие в виде различных совместных проектов.
2. Формы подобного сотрудничества необходимо разнообразить, например, активнее развивать проекты совместных инвестиций.
3. Кроме того, нужно смягчать условия, на которых ведется взаимодействие с диаспорой.
4. Необходимо сотрудничать с крупнейшими мировыми исследовательскими и образовательными центрами. Например, хорошо бы создать филиалы таких центров в России.
И, наконец, экономика должна быть более дружелюбной к инновациям и нововведениям.
Комментируя ситуацию, изложенную в докладе Всемирного банка, директор Института экономики РАН Руслан Гринберг не во всем согласился с экспертами ВБ:
– Надо сказать, что российский человеческий капитал, что бы там ни говорили внешние оценщики, достаточно силен. Потому что страна по-прежнему рождает немало замечательных талантов. Существует более 20 прекрасных российских вузов, которые пока еще выпускают немало блестящих специалистов. Затем эти выпускники начинают работать, множить национальное богатство и человеческий капитал не у себя на родине, а в другой стране. И что тут скажешь? При демократическом устройстве мира вы не можете наложить вето на свободный выбор тех, кто предпочитает другие условия для своей работы, карьеры, жизни. Тем более что по-прежнему наши выпускники пользуются спросом на Западе. Особенно физики, математики, программисты. И эта ситуация только подчеркивает абсолютное игнорирование их родиной талантов, которые у нас рождаются.
Какой сферой бы власть ни интересовалась, она отовсюду хочет получать быстрые доходы и желательно – сразу большие. А поскольку человеческий капитал трудно измерять, а еще труднее понять, когда и чего от него ожидать, то проще и спокойнее – просто сократить расходы на его поддержание. А чем больше сокращаются расходы, тем больше власти убеждаются в том, что отдачи здесь им не дождаться. Получается замкнутый круг.
Причем на особую «диету» почему-то чаще всего сажают Академию наук, на которую отпускается всего одна пятая часть от того, что идет на науку вообще. Потому что, если есть у нас какие-то достижения, то это прежде все у академии.
Правда, у нас есть еще умники – в лице быстроиспеченных олигархов. Я говорю серьезно, многие из них действительно очень умные люди, оттого и быстро разбогатели. А удалось им это в значительной мере как раз благодаря хорошему образованию, полученному в советское время. По большей части они выпускники той самой «двадцатки» лучших вузов страны.
Но талантов у нас больше, чем олигархов. И, конечно же, в стране есть немалые трудности для их расцвета. Это и тенденции к закрытости, секретности, и обостренное чувство особого исторического пути, которое часто оказывается дорогой в очередной тупик. А такой климат меньше всего радует тех, кто хотел просто работать, заниматься в своей стране любимой наукой. Ему не хочется ни в западники, ни в патриоты – ему хочется в хорошую лабораторию.
Отсюда и движение во внешний мир, где больше свободы выбора. И там наверняка будут свои трудности и разочарования. Но даже если успех не придет, в поражении некого будет винить, кроме самого себя.
А вот если на родине приходится начинать научную карьеру с 10 тысяч рублей в месяц, когда молоденький лейтенант начинает свой военный рост с 50 тысяч, то, как говорится, система государственных ценностей уже не оставляет сомнений.
Анатолий Вишневский, директор Института демографии НИУ ВШЭ:
– В большинстве исследований человеческого капитала, как правило, не учитывается один важный компонент. При различных подсчетах не рассматривается такой важный компонент – это мотивация людей (с повышенной мотивацией) на творчество, успех, карьерный рост. Просто определить образовательный уровень – мало. Надо вникнуть в некие индивидуальные движущие силы, заставляющие человека не просто учиться, накапливать знания, но и совершать некие действия, поступки, связанные с самоутверждением личности. Не все покидают родину в поисках более сытного и спокойного места жительства. Любой серьезный ученый – это человек, живущий в основном своим делом. И поэтому его мотивация чаще всего связана с социальным статусом, с попыткой утвердить себя в той среде, где он получит признание, оценку, место в иерархии, которая представляется ему ценной. Возможно именно это, а не комфортное существование толкают его на смену страны и перемену участи. Поэтому маргиналы всегда очень эффективны.
Интересно, что когда речь заходит о таких мотивациях у евреев, то еврейские националисты предпочитают говорить о специальных генах этой национальности, благодаря которым им удается чего-то достигать. Антисемиты тоже ищут такие секреты на почве крови.
Но объяснение в том, что евреи исторически жили в таких обществах, где они были маргиналами. Отсюда стремление во что бы то ни стало добиться успеха, признания, равноправия, достатка. Но как только, попав в Израиль, такой человек перестает быть маргиналом, эти мотивации его покидают.
То же самое происходит с хорошим ученым, попавшим в страну с более развитой наукой, где он должен показать свои возможности, то есть он начинает вкладывать в свою деятельность больше сил, чем местные ученые.
Я это вижу по своим студентам, среди которых есть москвичи и провинциалы. Среди москвичей есть сильные ребята, но они могут учиться и в полсилы. А вот приезжие сильнее мотивированы и часто своего добиваются.
Миграция – это всегда структурное пополнение экономической пирамиды, ее нижних этажей, с которых приехавшие начинают свое восхождение. И те, возможно, единицы служат очень важными двигателями экономики, научного прогресса и т.д.
А когда миграции нет или когда она так устроена, что люди то приезжают, то уезжают – тогда ничего не происходит, начинается застой. А вот те же индусы могут утверждать себя в западном мире, даже не выезжая из Индии, работая на расстоянии, утверждая себя, зарабатывая деньги своей стране – то есть они мотивированы, причем не только материально. Это очень важно. Прежде всего для развития.
В этом смысле сегодняшняя Россия – слабая площадка для самоутверждения талантов, которые, несомненно, есть. Но в атмосфере развивающейся стагнации, за исключением каких-то чудом оставшихся физических или математических научных школ, что мы можем предложить? И последнее. Это я уже как демограф говорю. Глобализация, развитие науки, новых технологий усиливают конкуренцию между странами. И когда мы выходим на межгосударственный уровень, то надо понять, что Россия – не Индия и не Китай. Можно и дальше говорить о своем величии, своеобразии и особом пути. Но при любом всплеске национального самомнения хорошо бы помнить, что нас, как россиян, попросту мало. На много меньше, чем китайцев или индусов. Я уже не говорю о других странах, где население больше нашего. Пока мы можем выбираться из опасного отставания не количеством, но качеством – развивая, собирая человеческий капитал, пестуя лучшие умы, приглашая их из-за рубежа – как русских эмигрантов, так и иностранцев. Но при этом власти начинать надо с вопроса к самой себе – почему наиболее образованные и деятельные люди рвутся не к нам, а от нас.
Как видим, эксперты тоже не преисполнены оптимизма. Хотя Руслан Семенович Гринберг позже заключил: «Когда ничего не поделаешь, надо что-то делать!»
