Тайное очарование зла

Восхождение в ад.
Кадр из фильма «Триумф воли». 1935

«Фашизм – приход худших людей» – такое определение писателя Юрия Трифонова в свое время поразило меня своей конфуцианской простотой. Правда, позже, когда можно было уже почитать что-то серьезное про появление и триумф национал-социализма в Германии, я все чаще стал задумываться – чем же эти «худшие люди» пленили, как писали советские публицисты, страну великой немецкой культуры?

Того врага, вылепленного еще в ташкентских кинопавильонах военной поры, мы еще как-то понимали, даже к нему привыкли. А тут вдруг «Семнадцать мгновений весны». Даже самый холодный из зрителей, Юрий Владимирович Андропов, тихо заметил актеру Табакову: не сильно ли он очеловечил Шелленберга.

Тогда кем же они были? Этот вопрос, а говоря шире – феномен национал-социализма, стал занимать мир гораздо раньше краха нацистской Германии и открытия победителями немецких архивов.

Она могла бы дать ему застрелиться…

В 1934 году знаменитому американскому университету в Гарварде исполнилось 25 лет. Надо сказать, уже первый выпуск этого заведения был знаменательным. Из его стен тогда вышли поэт Томас Элиот, социолог Уолтер Липпман, писатель Джон Рид, написавший, как известно, «Десять дней, которые потрясли мир».

Но Гарвард был потрясен другим событием: на юбилей прибыл один из лучших выпускников – Эрнст Ханфстангель. И был этот парень не просто соратником Гитлера, а его пресс-секретарем. Когда на площади перед университетом шел парад питомцев разных лет, гость из Германии с победной улыбкой кинул зрителям нацистскую «зигу». На это толпа молодежи взметнула плакаты: «Ханфстангель – бакалавр по сжиганию книг», «Эрнст, ты магистр концлагерей». Но блистательный Эрнст уже был готов – чуть раньше он прочел нечто похожее еще на морском причале.

Однако затем у пресс-секретаря фюрера были камерная встреча с профессурой и домашний ужин у президента Гарварда Джеймса Конанта. И там уже атмосфера была куда теплее.

Об этом рассказывает в своей книге «Гитлерленд» бывший журналист «Ньюсвика» Эндрю Нагорски, ныне – директор по политике американского аналитического центра «Институт Восток–Запад».

Он собрал впечатления о Гитлере и его команде от американских журналистов, приехавших еще в Веймарскую Германию и следивших за ней вплоть на начала Второй мировой. Он представил рассказы, из которых видно, как неоднозначно американцы воспринимали тогда Гитлера, его соратников, да и саму идею нацизма.

Журналист Карл Виганд так описывал будущего фюрера: «Тридцать четыре года, среднего роста, жилистый, поджарый, темные волосы, подстриженная щетка усов… Из глаз порой чуть ли не пламя брызжет… Цвет лица до того примечательно нежный, что не одна женщина бы таким гордилась, а сам держится так, что создается впечатление, будто вся его динамическая энергия – под крепким контролем».

Первый американский дипломат, получивший аудиенцию у диктатора, Трумен Смит: «Изумительный демагог. Мне редко приходилось слушать человека настолько логичного и настолько фанатичного. Его власть над толпой должна быть ошеломляющей».

Как в воду глядел. Особенно насчет фанатизма.

Бывший президент США Герберт Гувер посещал Гитлера и Геринга в 1938-м. Домой вернулся с призывом не лезть во внутренние дела Германии. Американка Хелен Ханфштэнгль, жена немецкого олигарха, поддержавшего нацистов, рассказала, как после провала путча 1923 года Гитлер, скрываясь в ее доме, пытался наложить на себя руки. Хелен вырвала у него револьвер. Чтобы потом всю жизнь выслушивать шутку о том, как она могла бы изменить ход истории.

Самоупоение самоучки

Из речи будущего министра пропаганды Йозефа Геббельса: «Адольф Гитлер не выходец ни из интеллигенции, ни из высших десяти тысяч. Этот человек испытал всю социальную нищету своего времени, он изучал социальные проблемы не по книгам, а через свое собственное тело. Голод и холод, нищета безработицы – он слишком рано испытал это в своей жизни. Это просто удивительно, что он очень рано начал размышлять над тем, почему все так происходит, и начал искать причины этих страданий. Он сам доискивался первопричин. И то, что он увидел, глубоко поразило его».

Из воспоминаний рейхминистра военной промышленности Альберта Шпеера: «Дилетантизм был одной из характернейших черт Гитлера. Он никогда не учился какой-либо профессии и, в сущности, всегда был аутсайдером. Необремененный традиционными представлениями, его быстрый, подвижной ум иногда выдавал смелые неортодоксальные решения, которые не пришли бы в голову специалисту. Стратегические успехи первых военных лет можно напрямую связать с его неисправимой неграмотностью в правилах игры и его дилетантски неомраченной решительностью».

Геббельс говорил это в 1926 году, помогая восхождению Гитлера. Шпеер же написал свою книгу после войны, когда критиковать Гитлера было уже легко и даже банально. Но и в ней можно найти такое: «Я ожидал увидеть истеричного демагога, визжащего, жестикулирующего фанатика в военной форме. Даже бурные аплодисменты не смогли сбить его со спокойно-наставительного тона… Казалось, что он раскованно и откровенно делился своей озабоченностью относительно будущего. Его иронию смягчал юмор уверенного в себе человека, его южно-немецкий шарм вызывал у меня ностальгию. Немыслимо, чтобы холодному пруссаку удалось поймать меня в свои сети».

В сети попал не один Альберт Шпеер – вся Германия.

Проверка на интеллект перед казнью

Загадкой умов тех, кто на основе своей идеологии принес миру колоссальную трагедию, заинтересовался и Нюрнбергский трибунал. Было решено протестировать интеллект каждого обвиняемого.

Мозги оказались в порядке у всех исследуемых. Включая Рудольфа Гесса, который, как выяснилось, просто симулировал безумие.

Исследование было комплексным и углубленным. Результат любого был выше уровня среднего интеллекта, который составлял 90–100 баллов по 160-балльной шкале. В итоге Ялмар Шахт, президент Рейхсбанка и бывший рейхсминистр экономики; Артур Зейсс-Инкварт, министр внутренних дел Австрии и рейхсминистр; Карл Дениц, гросс-адмирал и преемник Гитлера; Герман Геринг, рейхсмаршал выказали ум, граничащий с гениальностью!

Последним в рейтинге был гауляйтер Франконии, редактор газеты «Штурмовик» Юлиус Штрейхер. Но и этот расист набрал 106 баллов. А симулянт Рудольф Гесс обошел не кого-то, а самого главного эсэсовца Эрнста Кальтенбруннера. Впрочем, в победе экзальтированного Рудольфа стоит разобраться отдельно.

Сумасшедший полет Гесса

Рудольф Гесс в Нюрнберге получил пожизненное. Но отсидел 46 лет и якобы повесился в тюремной камере (по другой версии – с ним расправились мстители). Нам же интереснее другая история. С мая 1941 года и до камеры в Нюрнберге Гесс сидел не где-нибудь, а в английском Тауэре. А посадил его туда не кто-нибудь, а Уинстон Черчилль.

На Первой мировой Гесс был храбрым летчиком эскадрильи под началом Германа Геринга. Рудольф был дважды ранен и получил два Железных креста. После этого записался в добровольческий корпус, который славился избыточным патриотизмом, переходящим в национализм. И это понятно: неустроенным фронтовикам всегда надо показывать, кто виноват в их нелегкой доле. Немудрено, что вскоре Гесс сблизился с членами знаменитого общества «Туле». Была такая оккультная политическая организация, занимавшаяся изучением арийской расы. Так потихоньку Гесс пришел к национал-социалистам, а вскоре стал замом Гитлера по партии.

И все было бы у Гесса хорошо. Если бы он 10 мая 1941-го не поднял в воздух Мессершмит-110 и не направил его в сторону Шотландии, где решил встретиться со своим давним другом лордом Дугласом Гамильтоном.

Что это было? Побег от нацизма заместителя фюрера по партии? Или секретное задание самого Гитлера?

Не обнаружив возле поместья лорда места для посадки, Гесс без сомнений выбросился с парашютом, но был схвачен местными патриотами. Нежданный летчик был сильно озадачен тем, почему английские власти не захотели сразу же с ним беседовать. А когда один чиновник все-таки согласился, то самый высокопоставленный угонщик самолетов Третьего рейха заявил от имени фюрера, что Германия предлагает Англии мирный договор с дальнейшей совместной войной против большевистской России. При этом было условие: фюрер не будет вести переговоры с Черчиллем, поэтому последний должен подать в отставку.

Черчилль остроумие оценил и попросил, чтобы с «перебежчиком» в тюрьме обращались по высшему разряду. Гитлер тоже не промолчал – велел объявить Гесса сумасшедшим. Существовала версия, что это было лукавство фюрера. А на самом деле это он направил зама в Англию.

Говорят, Сталин тоже считал, что Гесс непрост и действительно прибыл на переговоры. Но на Политбюро якобы спросил: «А вот кто из вас мог бы так улететь, да еще прыгнуть с парашютом?» Не дождавшись добровольцев, предложил сбросить куратора авиации Маленкова. Причем к Гитлеру – отговаривать того нападать на СССР. Судя по тому, что Гитлер вскоре все-таки напал, Маленкова не сбросили.

Британцы тем временем обследовали Гесса. Причем ученых в отличие от политиков меньше всего интересовал отчаянный полет этого нервного пациента. Второй человек в партии после Гитлера интересовал их, потому что упоение немцев нацизмом казалось тогда англичанам неизвестной формой сумасшествия. Психиатр Гесса доктор Генри Дикс больше всего был ошарашен двумя главными ценностными установками пациента: влюбленностью во все английское (как в завидное проявление признаков высшей расы) и собачьей преданностью фюреру.

Такой плюрализм в отдельно взятой голове мог расшатать психику и самого доктора Дикса. Но если верить британским психиатрам, они пытались исследовать Гесса еще и для того, чтобы попытаться найти ключ к «денацификации» немецкого народа. Результаты их исследований оказались скромными. Они пришли к выводу, что для решения этой задачи потребуется всего лишь новое образование для каждого инфицированного фашизмом немца.

Конечно, в сравнении с профессорами американского Гарварда, чествовавшими пресс-секретаря фюрера, английские ученые выглядели романтическими антифашистами. Вероятно, они были убеждены: достаточно снабдить разум заблудших немцев широкими знаниями об устройстве мира, вооружить логикой понимания сложных исторических и социальных процессов, и все получится. Прозрение придет.

К сожалению, прозрение пришлось обеспечивать иными средствами. Но даже после этого, как выяснилось позже, разгромленной оказалась нацистская Германия, а вовсе не национал-социализм как таковой. Откуда такая живучесть?

Ментальность маленького человека

Не знаю, читали ли в те годы британские ученые книгу своего коллеги, выдающегося австрийского психолога Вильгельма Райха «Психология масс и фашизм». Райх по убеждениям был социалистом. Еще он был учеником Фрейда и потому считал, например, что подавление сексуальных влечений формирует подданническую психологию.

С приходом Гитлера Райх покинул Европу, и это понятно. В запрещенной нацистами книге он утверждал, что фашизм – это не дело рук какого-нибудь Гитлера или Муссолини, а выражение иррациональной структуры массового человека.

В своих доводах он исходил из масштаба и широты распространения «расовых предрассудков». Именно эта массовость убеждала Райха в том, что источником расизма является иррациональная область человеческого характера. «Расовая теория не проистекает из фашизма, – утверждал он. – Напротив, фашизм возникает на основе расовой ненависти и служит ее политически организованным выражением. Отсюда следует, что существует немецкий, итальянский, испанский, англосаксонский, еврейский и арабский фашизм».

«Фашистская ментальность – это ментальность «маленького человека», порабощенного, стремящегося к власти и в то же время протестующего. Не случайно все фашистские диктаторы происходят из реакционной среды «маленьких людей»… Маленький сержант превзошел генерала-империалиста во всем: в маршевой музыке, в «гусином шаге», в умении командовать и подчиняться; в способности съеживаться от страха перед идеями; в дипломатии, стратегии и тактике; в умении одеваться и проводить парады; в знаках отличия и почетных наградах. Во всех этих вещах кайзер Вильгельм выглядит жалким фальсификатором по сравнению с Гитлером, сыном голодного чиновника».

Райх также опровергал мнение о том, что фашизм воплощает возвращение к язычеству и является заклятым врагом религии: «Фашизм служит выражением религиозного мистицизма, который принимает определенную общественную форму».

Эти формы выражались в различных ритуалах, символах, знаках, поисках контактов с древними арийцами и т.д.

Как известно, знак cвастики сопровождает человечество очень давно, он использовался в культурах и религиях самых разных народов – как символ солнца, плодородия и т.д. Он отыскивался в истории Древней Греции на изображениях Зевса, Гелиоса, Артемиды. Индуистские и ведические боги тоже не обходились без свастики. В России его можно обнаружить на старых православных иконах и национальных вышивках. В раннем христианстве именно свастику использовали для символического изображения Христа. Временное правительство России поместило свастику вместе с двуглавым орлом на банкноты, они были в ходу до 1922 года.

Но нашелся человек, придавший этому знаку особый смысл. Это был австрийский поэт, оккультист и мистик Гвидо фон Лист.

Им еще предстоит защищать фюрера. Кадр из фильма «Триумф воли». 1935

Под сенью свастики в Босфор

Он родился в Вене в 1848 году в католической семье. В 14 лет с ним произошел случай, который избавил его от ортодоксальной веры. Мальчик был с отцом в катакомбах Св. Стефана и увидел там разрушенную дохристианскую усыпальницу с изображением языческого божества. Тут Листа и озарило. Он поклялся возродить языческий храм Вотана, главного из богов в германской и скандинавской мифологии. По легендам, этот старик девять дней находился в трансе, привязавшись к Ясеню Вселенной для постижения тайной мудрости. Вотан трагически расстался с одним глазом, но создал волшебный рунический алфавит.

Достижением Гвидо фон Листа было другое. Он в своих писаниях доказывал, что обладает даром переноситься в дохристианское прошлое и постигать тайны рунических текстов. Поэт знал, что руны – всего лишь примитивный алфавит. Но утверждал, что для германцев эти знаки издревле были магическими символами. Поэтому свастика есть «священная тайна постоянного рождения». Лист поведал современникам легенду о том, как мир был создан огненной метлой. Да что там! Свастика, сообщил Лист, и есть эта метла. А если учесть, что несколько месяцев после операции на глазах наш пророк был незрячим, то аналогия с богом Вотаном выглядела явной. Вскоре об открытиях Листа узнали все, кто причислял себя к немцам. В 1914 году самым надежным талисманом у немецких и австрийских солдат уже была свастика.

Лучшим учеником Листа был некто Йорг Ланц, который под воздействием рун нашел идею борьбы с расово неполноценными народами. Предложил высылать их на Мадагаскар, обращать в рабство и регулярно кремировать, принося священную жертву Вотану. Ланц издавал в Вене расистский журнал Ostara. Дожив до 79 лет, он стал вспоминать, как в 1909 году его редакцию навестил молодой Гитлер, чтобы купить недостающие номера журнала, который ему очень нравился. Короче, дилетант Гитлер немало взял из трудов антисемита и мистика Гвидо Листа.

Поэтому, когда свастика впервые появилась на флаге во время собрания в 1921 году, будущий фюрер понял, как ее энергетика заводит зал, наполненный бывшими фронтовиками. И тут же родился спич: «Белый круг на красном фоне – символ национальной чистоты и силы, черная свастика – призыв к беспощадной борьбе с коммунистами и евреями».

Так от Вотана через Листа, усопшего в 1919 году, мистические идеи продолжали овладевать массами. А лидеры на манер покойного поэта неустанно искали средство связи с потусторонними предками. Генрих Гиммлер, например, страшно обрадовался, когда некий Карл Вилигут скромно ему признался, что получает советы в форме рун от своего покойного предка. Гиммлер, не зная, что перед ним клинический сумасшедший, приблизил к себе «уникальный источник информации о древнем немецком язычестве». Вилигута приняли в СС, сделали штандартенфюрером, экспертом по истории в Управлении расы. Счастливый Генрих продолжал уже официально упиваться его рассказами. Пока генерал Вольф не принес ему справку о неизлечимом безумии бедного Карла…

Тогда, чтобы сберечься от проникновения больных и неполноценных в арийскую среду, было придумано общество «Германенорден», в которое принимали лишь светловолосых и голубоглазых немецких граждан. На этот строгий отбор клюнул знатный аристократ, барон Зеботтендорф. Глава общества некто Герман Поль объяснил интеллектуалу: утрата арийцами знаний о своей магической власти – это все оттого, что немцам евреи подпортили не только жизнь, но и кровь. Поэтому, мол, каждому новичку председатель обмерял череп. Затем над «правильными» головами под музыку Вагнера магистр водил «копьем Вотана».

Барона ритуал пленил. Позже он даже стал писать оккультные трактаты. Но затем, попав в немилость к власти, был почему-то сослан резидентом в Турцию. Попав в окружение людей с неправильными черепами, он впал в депрессию. В итоге он бросился в Босфор, разочарованный в силах магии. Но, возможно, не в магии дело. Это случилось 9 мая 1945 года.

Как бы то ни было, в упоминавшейся книге замечено, что при тотальном увлечении мистицизмом и оккультными идеями немецкая нацистская верхушка так и не привела ни одного доказательства, как эти занятия хоть в чем-то им помогли.

Мистическим остается лишь одно – сегодняшний рост мистицизма, оккультизма и просто фашизма.

Последний, опять же по Райху, может быть побежден только в том случае, если вести с ним борьбу объективно и практически, на основе глубокого знания жизненных процессов. «В области политической интриги, дипломатии и зрелищ он не знает себе равных. И все же он должен дать ответ на практические вопросы жизни, поскольку он видит все только в зеркале идеологии или в форме национального мундира». Причем мундир у него сегодня – всех размеров и цветов.