Триумф Андрея Звягинцева в Венеции.
Фото Reuters
Еще в начале нулевых стали задаваться вопросом: по-прежнему ли седьмое искусство остается для нас самым главным или же век информационного бума формирует новые приоритеты и мы выходим куда-то за рамки прежних предпочтений?
Так есть ли он, кризис? Ведь и сейчас кинотеатры не работают себе в убыток. Отвечая на этот вопрос, по-своему итоговый 2000-х, трудно противиться желанию взять шире и посмотреть, что делается в мире – ладно ль за морем иль худо?
Очевидно, что международные кинофестивали класса А вроде смотра в Каннах или в Венеции находятся в поиске новой живительной струи. Очевидно, потому Каннский в какой-то момент сделал ставку на иноземные национальные кинематографии, углубляясь в азиатский ареал или еще куда, итог – прошлогодняя победа таиландского режиссера по имени Апичатпонг Верасетакун. Его фильм «Дядюшка Бунми, который помнил свои прежние жизни» (фильм закуплен для показа в России) определенно является интересным опытом размышлительно-созерцательного кинематографа, только вряд ли прокат в какой-либо стране искренне обрадовался бы размножению таких «Дядюшек Бунми». В Венеции же получилось иначе – в 2010 году главный приз достался проникнутой автобиографической горечью драме Софии Копполы «Где-то», а в горечь ту скучно проникать и ей сопереживать. И нельзя все списывать на субъективизм членов жюри, ни в Каннах, ни на Мостре среди конкурсантов не видно ярких альтернатив. Даже если там и объявляются мэтры типа Альмодовара или фон Триера, то фильмы их оставляют после себя некоторое недоумение, чувствуется там некоторая усталость.
А что у нас? Наше громкое признание на киносмотре в Берлине в 2010-м (фильм Алексея Попогребского «Как я провел этим летом»), а потом в Венеции («Овсянки» Алексея Федорченко) можно зачесть своеобразным итогом десятилетия. Однако если взглянуть на ситуацию одомашненным взглядом, отбросив красивые находки – ту же русскую полярную экзотику или художественные спекуляции на культуре малых народов, увеличив количество фильмов и обобщив, то получится, что после лихих 1990-х 2000-е нам предложили две по-разному и на разное работающие схемы. Есть попытки делать кино, которое говорит со зрителем, не забывая и поразвлечь. Как относительно удачные – например, «О чем говорят мужчины». Так и откровенно неудачные – «Самые лучшие фильмы», их пока явно больше. И авторские фильмы, уверенно шагающие в провинцию или же остающиеся в мегаполисе и говорящие, строя подчас устрашающе яркие художественные высказывания, что вот везде у нас чернуха, там нехорошо, здесь отвратительно («Сказка про темноту», «Волчок», «Кочегар»...). Наверное, они правы. Но насколько зрителю интересно смотреть, что в стране все плохо и в ближайшее время лучше не будет? Вопрос.
Хотя очевидно, проблема эта близка и другим кинематографиям: будь-то Франция или Германия и т.д. – свой домашний кинопродукт зрителю интересен далеко не всегда. Даже когда в Париже кинотеатры на любой сеанс и любой фильм снижают билеты до 3,5 евро, зритель охотнее выбирает чистое развлечение и идет на американский блокбастер.
Дарья Гармоненко 
Иван Родин 
