Владимир Семеновский
Ситуация непростая, простор для размышлений и выводов большой.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
«И почти тотчас же из нашего кинотеатра хлынула толпа зрителей. Судя по решительным резким жестам молодых парней, там показывали приключенческий фильм». Еще в ранней юности прочитал эту фразу Камю и с тех пор часто присматриваюсь к себе и другим после сеанса: верно замечено, по поведению зрителей можно догадаться, что показывали.
Разумеется – если кино так действует на наше поведение, то жизнь должна влиять еще сильнее. Это влияние тоже зримо проявляется в конкретных поведенческих формах. Как заметил Тынянов, люди 20-х годов с их прыгающей походкой исчезли в один момент, на очень холодной площади в декабре 1825 года.
Тынянов оценивал походку с вековой дистанции, изнутри изменения увидеть сложнее. Уверен, однако, что во всем мире люди сейчас ходят и жестикулируют иначе, чем год назад.
Питательная среда
Но походка и жестикуляция вторичны по отношению к образу мысли. Никогда не произносится═больше глупостей, чем во времена кризисов и революций. Что косвенно доказывает единоприродность этих явлений.
Вполне понятно, почему глупые мысли возникают в таком количестве. Мы находимся в возбужденном состоянии – все вокруг меняется с головокружительной скоростью. Куда приведут перемены, сколько продлится кризис – никто не знает, но говорить что-то либо надо, либо просто очень хочется. Кризис показал, что за последнее время с абсолютно несостоятельными прогнозами, планами, оценками хоть раз да выступили практически все: государственные мужи, нобелевские лауреаты, капитаны бизнеса, рейтинговые агентства. Поняв, что ситуация была увидена неверно, люди не становятся сдержаннее в оценках – наоборот, бросаются на поиски новых правильных подходов. Буйным цветом начинает цвести всяческая лысенковщина от экономики и политологии.
Перефразируя и немного смягчая известное изречение, можно сказать, что первая жертва кризиса – взвешенность оценок. То, что годами жило на форумах и в блогах, лишь иногда вырываясь из сети, ныне разлилось широкой волной по самым авторитетным изданиям. (Неадекватные маргиналы встречаются в нынешние времена в самых неожиданных местах, но пока на форумах их больше, чем в редколлегиях.)
Спасительный конец
Одна из любимых нынче тем – крах Америки. Советские пропагандисты могли только мечтать о том уровне энтузиазма, на котором эту тему сегодня обсуждают стар и млад. Только самые отъявленные западники – которым веры, конечно, нет – сомневаются в том, что крах этот наступил. В такой ситуации не кому-нибудь, а Путину пришлось поднять голос в защиту больного и доказывать, что он небезнадежен. Нельзя сказать, что премьер был хорошо услышан широкими массами энтузиастов и сумел перебороть мейнстрим.
В США живут трудолюбивые и предприимчивые люди, которые владеют львиной долей мировых передовых технологий. Да и природными ресурсами не обидел Господь Америку. Все это никакой кризис отменить не может. О собственном потенциале следует, кстати, помнить и нам: неплохой уровень образования, достаточная обучаемость вообще, наши недра – останутся с нами и послужат спасательным жилетом при шторме любого балла. Так что совсем уж фатальных последствий ожидать не приходится, хотя в катастрофических сценариях – касаются они Штатов или России – есть, безусловно, сильнейшая нездоровая притягательность.
Американский долг почти в 100% от ВВП (в текущем году этот рубеж скорее всего будет взят) – штука, конечно, неприятная. Но у России 10 лет назад эта пропорция была и похуже – и ничего, выплатили. С чего бы внешний долг американцев называть «невозвратным»? Тем более что он номинирован в их же национальной валюте?
Бен Бернанке явно не случайно проговорился недавно о том, что ФРС по ночам подпечатывает доллары. Какой и кому он хотел дать сигнал, мы знать не можем, но мысль о том, что двузначный, в триллионах, долг Соединенных Штатов может быть и не столь велик, каким кажется на первый непосвященный взгляд, явно пришла в голову многим.
Конечно, не приходится ожидать, что после кризиса все останется по-старому и Америка сохранит свою мощь и то место в мире, которое ей обеспечили собственная энергия и глупость Европы, разрушившей себя в двух войнах. Но на обозримый период времени именно США останутся мощнейшей экономикой мира – это объективная реальность. Качество человеческого капитала является самым важным фактором в любой ситуации, причем фактором весьма инерционным. В 1945 году Германия была разбомблена в пыль. Но очень скоро опять стала доминирующей экономической силой на старом континенте.
Всесильно, потому что модно
Еще один писк интеллектуальной моды сезона: все вдруг решили, что источник национального богатства – это материальное производство, реальный сектор, и только он. Финансовая сфера себя дискредитировала, и надолго, это понятно. Но почему «под раздачу» попала еще и вся сфера услуг? Да, услуги менее транспортабельны, чем товары. Но, во-первых, не все, а во-вторых – это их свойство будет постепенно преодолеваться. Хотя, конечно, до конца преодолено не будет – вас еще долго не накормят и не подстригут по интернету; однако это такая проблема, на которой впору сосредоточиться государствам с пассивным торговым балансом, а не России.
В нашей стране возросший интерес к реальному сектору объясняется легко – нас так учили. По крайней мере тех, кто старше 40. Но вот ведь – и в Европе раскупается «Капитал», Саркози, например, даже запечатлен на фотографии за чтением этого труда.
Европейцы, возможно, ищут пищи для воображения, хотят ознакомиться с яркими описаниями кризисов перепроизводства середины XIX века. Чтение «Капитала» с этой точки зрения может даже внушать оптимизм – такие кризисы нам сегодня явно не грозят. Однако экономическую пользу из подобного чтения извлечь сложно – Маркс объяснял кризисы исходя из трудовой теории стоимости, которая на момент выхода «Капитала» еще годилась для анализа, но уже через несколько лет потеряла актуальность: возникли более современные и адекватные объяснения экономической действительности, в рамках которых стоимость уже определялась через предельную полезность.
Вообще «Капитал» – чтение многотрудное и специальное. Интересно было бы узнать: все ли четыре тома вновь стали пользоваться спросом? Или аудитория ограничивается одним? Нет, честно говоря, уверенности, что и первый том все читатели-энтузиасты одолевают до конца. Не приходится сомневаться, что «Капитал» читала Ангела Меркель в социалистической юности – характерно, что она как раз молчит┘
Бессмысленно, конечно, отрицать, что Маркс был великим социологом. Среди всех политиков и общественных деятелей, обратившихся сегодня к «Капиталу», точнее других выразился глава Англиканской церкви Роуэн Уильям, архиепископ Кентерберийский (этот поклонник и исследователь Достоевского, знаток Лосского и Флоренского как раз наверняка знает, о чем говорит): «Маркс давным-давно обрисовал способ, которым разнузданный капитализм превращается в мифологию, крадущую реальность». Вот актуальный пласт «Капитала», который мог бы помочь нам сегодня адаптироваться к нашей общей новой реальности.
Злонравия достойные плоды
Описанные выше экзальтированные подвижки в сознании – одна сторона влияния кризиса на умы, она лежит на поверхности. Но можно предположить, что наше время должно стать и временем массовой рефлексии людей, принимающих решения. Рефлексировать же явно труднее и не так приятно, как мечтать о конце Америки.
Вот, предположим, некий банкир. Он и раньше старался предоставлять только возвратные кредиты. И все же – нет-нет, да приходилось давать ссуды и таким людям, которым он свои собственные деньги никогда бы не одолжил. Но акционеры требовали роста акций, рост акций был невозможен без увеличения активов, все это лихо закручивалось в узел, и у банкира буквально, как ему казалось, не было выбора – поди возрази акционерам! Банкир, конечно, человек большой, но крупные акционеры бывают еще больше. Теперь, когда вступил в свои права кризис, у банкира есть время подумать: то ли он проявил слабину, то ли узел закручен как-то неправильно.
А вот промышленник. Он всегда твердо стоял на земле. Соотносил расходы с доходами, не транжирил, а инвестировал с долгосрочным прицелом в будущее. И тем самым медленно, но неуклонно расширял свою долю на неспешно растущем рынке. Наступил день, когда стало ясно: вот сейчас нужно нанести по конкурентам решающий удар – если это сделать, конкурентам не подняться уже никогда. Ссуду в банке ему дали охотно – еще бы, такая кредитная история! И тут вдруг внешние условия изменились. Сбыта нет, а кредиторы остались. И появился предмет для размышлений. Промышленнику, вероятно, пришло в голову, что можно было просто продолжать тактику медленной экспансии, тем более существовали внутренние резервы повышения эффективности. Просто тогда ему еще казалось, что медленная экспансия – тактика для капитала совсем не подходящая, ему казалось, что капитал должен стремиться, подобно газу, заполнить собой все пространство, которое перед ним откроется.
Вот государственный муж. Он заботился о благе народа. Конечно, не в ущерб себе, но играть с лицензиями, жонглировать квотами, лоббировать неэффективных производителей себе не позволял. Потому что уважал себя как очень влиятельного и рассудительного человека. Политику понимал как искусство возможного. Такое понимание подразумевает, в частности, что даже у самого влиятельного человека запас влиятельности – конечный. Его можно расходовать на различные цели, дурные и благородные, но в принципе объем ограничен. Поэтому всегда должен оставаться некий неприкосновенный запас – может самому пригодиться. А остальное нужно использовать постепенно, чтобы не израсходовать раньше времени, но и без употребления не оставить.
Наш государственный муж видел, что подведомственная ему госкорпорация чрезмерно увлеклась зарубежными заимствованиями. Ему хотелось бить в колокола, а то и употребить власть. Но госкорпорации – дело слишком важное и темное. Такое вмешательство съело бы половину запаса влиятельности. И на много других полезных дел могло бы не хватить. Он благоразумно не вмешался. Потом грянул кризис. Госкорпорация, конечно, не погибла. Но государству пришлось много за нее заплатить в ущерб поддержке самых незащищенных граждан. Государственный муж вполне может сделать для себя выводы.
У описанных банкира, промышленника и государственного мужа кризис может выработать выдержку и иммунитет к соблазнам, а равнодушие, напротив, ослабить. По крайней мере на несколько лет они скорее всего станут сильнее духом, мягче сердцем, острее глазом.
Всем остальным нашим гражданам выдержка нужна уже сейчас, и тоже – сильная, с запасом, на несколько лет.
Как кризис влияет на поведение общества, как ему было бы полезно использовать это влияние – об этом мы и рассуждаем в настоящем выпуске «НГ-сценариев».
