Владимир Семенов
Нужно преодолевать беспросветность существования многих и многих миллионов людей.
Фото Натальи Преображенской (НГ-фото)
– На большой пресс-конференции в Кремле президента спросили, не стоит ли отменить пенсии для того, чтобы стимулировать рождаемость. Радикализм и даже жестокость такой инициативы – немыслимые, но они отражают объективные тенденции. Если кризис будет углубляться, сильно «поредевшие» дети не смогут содержать родителей. И уже самим детям придется рожать больше – иначе не обеспечить собственную старость. «Умирание Севера» остановится само собой.
– Вы совершенно правы. Вопрос в длине волны. Скажу профессионально – потому что пенсионными делами занимаюсь много лет, был даже секретарем Национального совета по пенсионной реформе. В связи с очень низким уровнем рождаемости в развитых странах нынешние пенсионные системы, даже накопительные, в долгосрочной перспективе обречены. (Еще надо учесть, что в мире чистых накопительных систем очень мало, в основном это смешанные, солидарно-накопительные системы. В Чили чисто накопительная система, в Казахстане была попытка сделать такую, но сейчас возвращаются к более умеренному варианту.) По двум причинам.
Первая: нельзя до бесконечности повышать пенсионный возраст вслед за ростом продолжительности жизни. Далеко не все люди, которые стали жить дольше, могут продолжать работать. Нагрузка на экономику, на молодых все равно будет возрастать.
И вторая причина: состояние фондовых рынков. Системы, построенные на накопительных элементах, предполагают развитые и надежные инструменты вложения огромных средств. Сегодня можно предположить, что роль фондового рынка изменится, что «пузырь», который там создан из акций и других ценных бумаг, может в любой момент не то что лопнуть, но, скажем так, частично сдуться.Видимо, в будущем пенсионное обеспечение должно принять какие-то другие формы. Может наступить период, когда для родителей дети опять будут представлять ценность не только, так сказать, гуманитарную, но и экономическую.
Дети вновь будут в значительной степени содержать родителей, когда те уйдут на покой. И однодетная семья перестанет быть доминирующей из-за нерентабельности многопоколенческой семейной экономики.
– Для характеристики пенсионной системы очень важным считается отношение средней пенсии к средней зарплате, коэффициент замещения. Он у нас, кажется, снижается?
– Снижается. Сейчас – составляет около 28%. В ближайшие несколько лет снизится до 25%. При этом повышается отношение средней пенсии к прожиточному минимуму. Сейчас средняя пенсия – 108–110% к прожиточному минимуму.
– Снижение коэффициента замещения – не есть ли циничный способ государства повысить рождаемость, экономическим принуждением стимулируя людей к тому, чтобы они заводили больше детей?
– Снижение происходит по другой причине. Из общей пенсионной копилки, которая складывалась за счет отчислений из зарплат работающих, некоторая часть была выведена и уже не тратится на текущие пенсионные выплаты. Я имею в виду накопительные счета, сумма средств на которых постоянно увеличивается. Тем самым поколения тех, кто сейчас выходит на пенсию, а также те, кому перевалило за 40, лишаются части пенсии, которую они могли бы получать при сохранении прежней, распределительной пенсионной системы.
Фактически на этих поколениях сэкономили в пользу тех, кто вступает в трудовую жизнь.
Это, к сожалению, объективные издержки переходного периода любой такого рода пенсионной реформы. Увеличение коэффициента замещения начнется только после 2022 года, когда будут выходить на пенсию первые возрастные когорты, имеющие накопительные счета. Если, конечно, не произойдет никаких экономических, финансовых и прочих катаклизмов. Для справки: Международная организация труда считает нормальным, когда коэффициент замещения составляет 40%.
– Когда еще маятник рождаемости в развитых странах качнется в другую сторону и люди вновь захотят иметь много детей. Хочется все изменить быстро и радикально┘
– В демографии революции невозможны. Это только Зурабов обещает благодаря улучшениям в здравоохранении к 2008 году повысить продолжительность жизни на два года.
Однако, согласно исследованиям Всемирной организации здравоохранения, влияние медицинской сферы на продолжительность жизни составляет только 15% общего совокупного влияния. Получается, что если система здравоохранения только своими усилиями поднимет продолжительность жизни на 2 года, то этот показатель в стране должен возрасти (всего-то за три года!) не менее чем на 10 лет, что есть очевидная несуразность. Все это говорит только об одном: у нас в стране непонимание демографических реалий существует даже на уровне профильного министра.
Наш самый трагический феномен – уникально высокая смертность мужчин среднего возраста – коренится в специфике российской жизни последних десятилетий. Тут стрессы и депрессии «застоя», «перестройки»; реформы 90-х годов тоже обошлись в несколько миллионов мужских жизней. Самое печальное, что эти реформы растянулись во времени, и даже сейчас мы, по словам президента, живем все еще в «переходном периоде».
Бороться с болезнями необходимо, но самое главное – нужно преодолевать беспросветность существования многих и многих миллионов людей.
Надо дать мужикам нашим хорошее настроение, цели в жизни – чтобы они не ели себя, не вешались, не стрелялись, не травились. Не пили так, как сейчас пьют.
– Для повышения рождаемости требуется то же самое.
– Здесь тоже не годится подход: «сейчас что-нибудь эдакое придумаем и повысим рождаемость». Существуют некоторые механизмы, которые могут слегка поправить ситуацию.
Очень важно соблюдать один принцип. Попытаюсь его выразить максимально политкорректно. Если мы хотим, чтобы рождаемость повышалась в центральной России, где у нас наибольший провал, и чтобы меры стимулирования не касались в первую очередь маргинальных семей – работа этих механизмов ни в коем случае не должна выражаться в постоянно увеличивающихся денежных пособиях.
Первый возможный путь – рождение ребенка снижает налогооблагаемую базу. Это происходит и сейчас: если у вас родился ребенок, из зарплаты вычитают 300 рублей в месяц, и уже с этой суммы берут подоходный налог. Совершенно правильная логика. Только размер льготы должен быть в несколько раз большим. Причем этот расчетный «минус», становящийся «бонусом», должен увеличиваться. Например, после рождения третьего ребенка подоходный налог вычитается только из половины любой зарплаты.
– Не является ли это тоже своего рода «налогом на бездетность»? Если кто-то платит половину, значит, другой – в два раза больше?
– Налог на бездетность – редкостная глупость. Есть разница между «наказанием» тех, у кого нет детей, или даже и не может быть, и поощрением многодетности, которая у нормальных людей ведет к росту домашних расходов. И главное: вычеты из налогооблагаемой базы по подоходному налогу могут и должны быть очень существенными. Человек должен чувствовать, что каждый раз, когда он заводит ребенка, он экономит существенную долю своих выплат государству – кто-то 2–3 тысячи рублей, а кто-то и 20–30 тысяч долларов.
Что это дает? От системы стимулирования «отрезаются» маргинальные семьи. У человека должны быть трудовые доходы, а если таковых нет, он не подпадает под эту систему. Стимулируется рождаемость прежде всего в «среднем классе».
Второй инструмент по логике похож на первый – это ипотека. Сейчас только 5% семей могут ею воспользоваться, причем это не молодые семьи, а те, кто начал прилично зарабатывать в 35–40 лет. Но, допустим, молодая семья все же получит возможность благодаря национальному проекту «Доступное жилье» войти в эту систему. При рождении ребенка часть долга должна списываться, причем сумма списания также увеличивается по нарастающей – в зависимости от числа детей. Такая система работает уже в нескольких регионах. Это толковая схема.
– Теория «малых дел», которая в данном случае является единственно эффективной.
– Главное, что она направлена именно на те группы, где нам желательно повышать рождаемость. И не надо говорить, что это жестоко. Жестокость – это брошенные дети, пополняющие детские дома.
И еще один инструмент, который до сих пор непонятно почему не используется. Нужно сделать бесплатным лечение бесплодия. Подобное лечение весьма дорогостоящее, особенно операции. У людей часто нет денег, а ходить по церквям с молитвой об исцелении не всегда помогает.
Это могло бы быть чем-то вроде национального проекта, пусть не очень большого, но несущего явную эмоциональную окраску и воспитательное значение. Прыткие журналисты обозвали бы эту программу «Путинские младенцы», родившихся мальчиков называли бы Володями, а девочек Людмилами.
Речь идет о максимум 100 тысячах дополнительных детей в первые годы реализации проекта. Потом, естественно, цифра станет меньше.
– Для современной России и такое увеличение – очень много.
– Но и здесь не следует думать, что мы сейчас один-другой винтик подкрутим и разом решим проблемы. Видный демограф Сергей Захаров недавно мне говорил: у нас вся инфраструктура построена на двухдетной семье. Возьмем автомобиль: троих детей в него не посадишь. Или квартира.
В мире принята формула: число комнат в квартире N плюс один, где N – количество членов семьи. У нас для семьи с двумя детьми принято иметь трехкомнатную квартиру. N минус 1.
– Существует надежда, что у наших правнуков есть перспектива жить в России, население которой перестанет уменьшаться. Сегодня же замедление депопуляции в основном может быть связано с иммиграцией. Заявлены большие планы репатриации наших соотечественников.
– Прежде всего нам надо определиться, кого мы зовем сюда. Русских? Их не так много, и в их демографической структуре преобладание старших возрастов еще больше, чем в самой России. Дополнительных рабочих рук нам это даст немного. Или бывших граждан Советского Союза? Но готовы ли мы принять все возможные издержки этого варианта?
Пока мы не определились с данным вопросом – мы теряем драгоценное время для целенаправленного участия в международной конкуренции по привлечению мигрантов. А эта конкуренция возрастает.
Чтобы определиться, необходима широкая общественная дискуссия по вопросу: нужна ли нам миграция, а если нужна, то какая. Создание рабочей группы по подготовке программы репатриации под руководством помощника президента Виктора Иванова подлинной общественной дискуссии не заменит.
А без нее мы и небольшую «русскую» миграцию обречены упустить, и большую «среднеазиатско-закавказскую» не превратим в легальную.
