Распутин – мой брат

За неделю до встречи с Арно мне подарили его The Best. Через этот альбом он вошел со мной в такой сильный контакт, что мы оказались визави и почти тет-а-тет.

Увидев мою бороду, он воскликнул: «О, Распутин!»

Я спросил, понравилось ли ему выступать перед небольшой аудиторией открытой сцены книжного фестиваля.

«Когда пою, я никого не вижу, только чувствую. Всегда пою с закрытыми глазами. Становлюсь как бы слепым. Когда я на сцене – я на сцене. Пою для людей, неважно, сколько их, десять человек или пять тысяч.»

Я спросил его о впечатлении от московской публики.

«Здесь у всех две дырки в носу, как везде. Черные, белые, китайцы – люди везде люди. Но есть и такие, которых можно назвать «дырка в заднице». Они тоже везде. Когда я вижу их, то становлюсь слепым. Но через два года придут люди с другой планеты. Сейчас белые не любят черных, черные – белых, кто-то – евреев и так далее. Но придут другие люди, совсем не такие, как мы. И мы должны будем объединиться против этих людей. У них член будет вот здесь!» (Он энергично показал себе на нос.)

Я отметил про себя, что инопланетян он тоже называет «людьми».

– Значит, надо готовиться к последней битве?

– Вам виднее. Вы Распутин! А может – Джизас Крайст?

– Меня в Амстердаме прохожие называли так. Или просто удивлялись моей бороде: «О, Джизас!» Это у них обозначает удивление.

– Они накурились травы. Но если накуриться, то вы – Магомет!

– А вас иногда сравнивают с Сержем Гензбуром. Что для вас значит это имя? И кстати, как вы вообще относитесь к духу 1968 года, к парадигме левых ценностей?

– Гензбур? Я его не знаю. Я знаю его жену, Джейн Биркин. Мы с ней друзья. А с Гензбуром никогда не встречались.

– Что для вас означает шансон как тренд?

– Меня интересуют не тренды, а музыка. Тренды – это мода. А мода – это для парикмахеров. Или для моделей. Знаете, когда модель делает пи-пи, то пахнет духами. Но когда музыкант думает о моде, он сразу выходит из моды.

– В какие еще русские города вы поедете?

– В сентябре будут концерты в Петербурге. Моя бабушка оттуда. Я немножко русский, извините, пожалуйста.

– Так вот почему на концерте вы добавляли «Наташу» к перечню имен каждого музыканта?

– Да, они все Наташи. Наташа – это прекрасно! Вам нравится быть русским?

– Конечно. А что вы думаете о Распутине, о его исторической миссии и религиозной доктрине?

– Распутин – мой брат! До свиданья, Распутин!

Арно уже собирался уходить, но я вспомнил, что забыл спросить его о философах.

– Деррида, Бодрийяр, Лакан – кого вы выбираете?

– Что? Деррида? Кто это такие? Русские? Да?

– Да нет. Французы. «Дер-ри-да» (я попытался сделать французский акцент), «Бодхиях», «Лякаан». Кого вы выбираете?

– А! Лякан! – Арно как бы обрадовался и тотчас выбрал из толпы удаляющуюся девичью фигурку: «Я выбираю ее!»