Как японцы велосипед изобрели

Рейндж Мурата. Художники часто похожи на своих персонажей.
Фото Бориса Бабанова (НГ-фото)

Японский художник Рейндж Мурата в длинном черном плаще неспешно перемещался по московскому центру современного искусства М’АРС. Словно живое воплощение героя манги, посетившего Москву с тайной миссией. В один из последних дней международного фестиваля рисованных историй «КомМиссия-2007», проходившего при поддержке бренда Scrabble, Мурата-сан провел мастер-класс и согласился побеседовать с корреспондентом «НГ».

– Правда ли, что первые японские комиксы хранятся сейчас в монастыре и считаются священной реликвией?

– Да, есть такие. «Тё-дзю Гига» – древняя японская манга. Кто их нарисовал, уже сейчас не вспомню. Там много было изображений животных, среди которых жили древние японцы, природных картинок очень много было. Диалоги человека с окружающими его животными, сейчас это можно с Диснеем сравнить. Древнейшие японские микки-маусы были созданы в то время. Очень симпатичные персонажики, которые дали потом развитие другим, современным героям.

– Как давно вы занимаетесь комиксами, с чего все началось?

– Когда мне было 22 или 23 года, в студенчестве моем, мне предложил знакомый, который работал в электронном журнале, посвященном полностью манге, делать колонку своих авторских рисунков. Я начал впервые зарабатывать на этом деньги. После окончания художественного училища я устроился в фирму, которая разрабатывала компьютерные игры, и делал так называемые пакеты – полная разработка всех характеров. После выхода нескольких игр на меня обратили внимание издатели манга-продукции, потому что им понравились эти персонажи. Мне сделали предложение создать несколько иллюстраций – характеров персонажей, которые можно было бы использовать в манге. Мы стали с ними сотрудничать. Я тогда еще находился в игровой фирме, но начал работать и на них тоже, приходилось совмещать две работы.

– Как появился ваш псевдоним?

– Рейндж иероглифами можно написать как «лотос». Я очень люблю раскрывающийся лотос, хотелось, чтобы это было моим именем.

– Персонажи манги очень яркие. Откуда берется этот образ, откуда эта гиперсексуальность японских комиксов, это «идеал поколения»?

– Да, можно сказать, что это традиционное японское видение персонажа, который развлекает людей. Это созданный поколениями персонаж.

– И японские дети растут на этих комиксах?

– Время идет, и в каждом десятилетии появляются новые герои, но можно и так сказать.

– Манга несет какую-то развивающую функцию или это сугубо развлекательный жанр?

– Для японцев это не только детский развлекательный мир, больше половины манги создается для взрослых, и истории совершенно не для детей. Точно так же, как существует детская литература и не детская.

– Существуют ли политизированные комиксы, и если да, насколько они политкорректны?

– Да, есть политизированные вещи. И, как в любой литературе, есть какие-то вещи, которые «подкладываются» под существующие политические ситуации, некоторые, наоборот, бунтуют. Но манга – это очень эмоциональный сам по себе жанр, и в любом случае все то, что чувствует человек, выплескивается.

– Манга может быть основной и единственной профессией?

– Да, есть профессиональные мангаки, которые только этим и живут.

– Чем вы занимаетесь помимо манги?

– Последнее время меня очень часто стали просить разрабатывать не только образы людей, но и вещей, которыми люди пользуются.

– Это правда, что вы разработали дизайн мотоцикла?

– Я создал модель для экранной версии, но в жизни он еще не сделан. В будущем, может быть, сделают, не знаю. Велосипед – было дело. Велосипед изобрели. Он сейчас ездит по дорогам как объект реального мира.

– Как взаимодействуют манга и аниме?

– В оригинале мир манги и мир аниме существуют независимо друг от друга. То, что происходит в одном мире, вовсе необязательно перетекает в другой. Другое дело – если появляется хит, которым заинтересовываются. Часто бывает, что оригинально созданное в качестве манги становится анимацией. И наоборот, то же бывает, если хороший мультфильм сняли, его переделывают в мангу. Хорошие истории начинают смыкаться. Но вовсе необязательно, что они сразу работают вместе.

– Влияют ли друг на друга манга и кинематограф в целом?

– Несомненно, потому что манга – как движущаяся литература, она все время заимствует из кино, из киномира новые способы изображения. Движения человеческих глаз, например, как они двигаются, динамические повороты.

– Вы посмотрели выставку. Как вы оцениваете работы российских художников?

– Мне очень понравилось, что есть смелые решения. Очень много представлено разных работ. В частности, есть такая манера рисования, письма, которую я в Японии никогда не видел. Как они с линиями обращаются – есть такие вещи, которые я в Японии даже не замечал.

– Где вы еще были в Москве, что вас заинтересовало?

– Ну, мы походили туда-сюда, в разных местах были. Космический корабль┘ Нет, ракету Гагарина видели! Сегодня на Красную площадь съездили.

– Японские художники обращаются к проблемам, актуальным для других стран? Например, на выставке была работа француженки Шанталь Монтелье «Чернобыль, любовь моя».

– Манга безгранична. Что человек захочет, то он и рисует. Другое дело, что я никогда не видел манги именно на русскую тему. Одна была – про мафию, какой-то там наемный убийца всех убивал.

– То есть Россия ассоциируется с мафией, с наемными убийцами.

– Да нет, просто про Россию никакой информации особо нет у среднего японского читателя. Сегодня мы походили по Красной площади – никаких плохих впечатлений о русских не сложилось.

Современных российских художников тоже вдохновляют героини японских комиксов. Работа Сергея Бугаева из коллекции Пьер-Кристиана Броше. Фото Алексея Калужских (НГ-фото)