Мужчины и женщина / Антракт / Независимая газета

эме, кино, феллини Анук Эме, загадочная и роковая.

Нет, это не шутка. Загадочной femme fatale Анук Эме – действительно 75 лет. Какая она, Анук Эме? Если задать этот вопрос французам, первым ответом будет «великолепная», вторым – «загадочная». Настоящая женщина, к тому же француженка, наверное, и должна нести в себе загадку до гробовой доски, но Анук Эме, кажется, возвела загадку в абсолют. Причем на первый взгляд – без всяких усилий и даже без особого на то желания. Просто так сложилось.

Франсуаза Сорья Дрейфус – настоящее имя Анук. Она родилась в семье актеров 27 апреля 1932 года. В детстве Анук вовсе не «болела» ни театром, ни кино, как это принято рассказывать. Собственно, болеть ей было некогда и негде – детство выпало на войну. Бабушка и дедушка Анук погибли в Освенциме. Она их почти не помнит, но при слове «война» непроизвольно сжимается, словно пытаясь спрятаться от кого-то. Ее бабушка тоже пыталась спрятаться от немцев. Уже взрослой, Анук съездила в Освенцим. Ей казалось, что она обязательно должна это сделать, это все равно что побывать на могиле близких людей. Они ехали с мужем на машине, и еще за несколько километров ей стало плохо, она начала задыхаться. А войдя на территорию концлагеря, шумно разрыдалась. Отец Анук, Генри Мюррей (это его сценический псевдоним, настоящая фамилия – Дрейфус), до конца жизни переживал за родителей и привил дочери стопроцентное, порой болезненное неприятие всякой войны. Даже когда ее внук был совсем маленьким и как все дети сооружал себе стрелялки и кричал «Паф! Падай, я тебя убил!», Анук передергивало.

Впрочем, назвать ее детство безрадостным нельзя. Все переживания, связанные с войной и концлагерем, пришли потом. А в детстве Анук буквально бредила балетом. Сначала ее не хотели брать в балетную школу – крупновата, но педагоги очень быстро вынуждены были признать, что у девочки талант. Но тут заговорили гены – Анук передумала становиться великой балериной и поступила в актерскую школу. Впервые она появилась на экране в маленькой роли, когда ей было 15. В титрах даже не указали ее фамилию, а написали просто «Анук». Именно тогда девочка задумалась о том, что надо бы сменить фамилию. Сорья Дрейфус – очень несценично. Долго думать не пришлось. Рассеянно слушая признания в любви очередного несчастного, Анук вдруг радостно вскрикнула. Тот думал, что любимая вскрикнула от радости, но он, бедолага, переоценил свое место в ее жизни. Анук вдруг представила экран, на котором идут титры, и первый титр: «В главной роли – Анук Эме». «Эме», «aimee» – «любимая». Что может быть лучше? Анук Любимая...

В 17 Анук уже сыграла первую крупную роль – Джульетты в «Веронских любовниках». Загадочная немногословная красавица как нельзя лучше подходила на роли юных одухотворенных девиц с вулканическим темпераментом, который прячется глубоко в глазах. Она переиграла с десяток таких ролей, пока одухотворенная романтика не набила оскомину. Стало скучно. Небольшим развлечением на фоне этой скуки стало ее неожиданно раннее замужество – в 17 лет Анук вышла замуж ровно на год. Когда это приятное романтическое приключение закончилось, Анук, не долго думая, выскочила замуж снова – за режиссера Никоса Папатакиса, от которого родила дочь Мануэлу. На этот раз она опять задержалась в браке недолго и через три года с маленькой дочкой ушла от мужа искать новое счастье.

Новое счастье Анук нашла не под боком у нового мужа, а в работе – она снялась у Феллини и стала полноценной звездой. Закончились одинаковые одухотворенные девушки, Анук вышла на прямую столбовую дорогу, ведущую к славе. «Через тернии к звездам» – это не про нее. Не был тернистым ее путь. Мало кому удается на скользкой актерской дорожке удерживать равновесие годами. Это одна из загадок Анук Эме. С того момента, когда она решила, что ее загадочную интеллектуальную внешность нещадно эксплуатируют, а она меж тем давно уж перестала чувствовать холодок тщеславия от вида собственного имени в титрах, актриса раз и навсегда постановила: сниматься только для души. Никакой работы ради карьеры, никаких съемок ради денег. Искусство не может и не должно становиться поденщиной. А решила она так сразу после того (вернее, еще во время того), как сыграла у Феллини в «Сладкой жизни». Ее героиня – утомленная интеллектуалка-аристократка, холодная и несчастная – стала трагическим олицетворением целого сословия, уходящей натуры и наступающей катастрофической эмансипации, отобравшей у женщины нежность и всучившей ей знамя, с которым они отправились побеждать мужской мир. Горе, да и только. Анук сыграла блестяще. Впрочем, разве у Феллини возможно было по-другому? Потом были «8 1/2» – нелюбимая жена, любящая, с огромными страдающими глазами и тщательно спрятанной красотой. Великий режиссер, скрывающий за солидной внешностью вечную бурю эмоций, поспешил объявить Анук Эме лучшей актрисой всех времен и народов. Эме это льстило, но опыт общения с творческими мужчинами подсказывал, что через пять минут тот же Феллини может объявить ее самой бездарной актрисой всех времен и народов. До этого не доходило, но ссорились они мощно.

А мирил их всегда Мастроянни, тоже, прямо скажем, не человек-скала, но безмерно миролюбивый. Когда Феллини распалялся – Бог весть отчего, как канистра бензина от брошенной спички, – Анук задирала голову и молча отворачивалась. В эти моменты она вспоминала, что она лучшая актриса всех времен и народов, звезда и талантище, и вот сейчас она плюнет на все и уйдет от этого вредного Феллини, и пусть он ищет себе другую актрису, а она уж как-нибудь обойдется без его злобных заскоков, и тогда... Но тогда раздавались голоса: «Эй ты, хватит дуться, иди, мы пиццу приготовили!» Оказывается, Мастроянни уже давно успел утащить Феллини готовить пиццу, и Анук, секунду поразмыслив, стоит ли еще немножко подуться или бежать сразу, радостно бежала глотать обжигающую пиццу. Феллини с Мастроянни готовить умели.

Она поначалу переживала, что Феллини слишком демократичен на съемочной площадке. Уж как боялась она к нему идти. «Он жуткий деспот», – предупреждали ее знакомые. Он и был деспот, только с обратным знаком, что ли. Феллини никогда не говорил ей, как надо играть, чего он от нее хочет. Он только спрашивал перед тем, как гаркнуть «Мотор!»: «Сценарий помнишь?» Анук кивала. «Тогда вперед», – командовал Феллини и выталкивал ее на съемочную площадку. Он действительно считал ее гениальной. А гениям он доверял. Правда, назвав ее лучшей актрисой всех времен и народов, он оговорился: «После Джульетты Мазины».

Несколько лет назад она давала в Берлине интервью трем журналистам, среди которых был и автор этих строк. Интервью проходило в пятизвездочном отеле возле Бранденбургских ворот. Берлин вовсю строился и реставрировался, и вокруг отеля тоже кипело строительство. Анук что-то весело рассказывала и вдруг замолчала, уставившись в окно. За окном на тросе болталась белая статуя, которую медленно опускали на газон возле отеля. Ни дать ни взять – знаменитая сцена из «Сладкой жизни». Актриса долго смотрела в окно, потом грустно помолчала и, показав пальцем в окно, вздохнула: «Это было самое счастливое время в моей жизни. Удивительно, но я до сих пор так скучаю по Феллини. И по Марчелло».

Анук стала очень разборчива. Ей было совершенно все равно, кто ее приглашает, пусть это будет сам Орсон Уэллс – но если не нравился сценарий, она даже не вступала ни в какие переговоры. И наоборот – если попадался восхитительный сценарий, роль – мечта всей жизни, но брался за сценарий серенький режиссер, – альтернативы не было. Она говорила короткое «нет», и все знали, что заставлять и уговаривать бессмысленно.

О больших актерах, особенно в дни юбилеев, принято говорить: «Ему не свойственна звездная болезнь». Не будем лукавить, Анук Эме – настоящая звезда, талантливая, красивая, все еще пленительная и очень капризная. Клод Лелуш до сих пор не может взять в толк, как ему удалось справиться с этой мадам. Но он справился, создав ей «визитную карточку» фильмом «Мужчина и женщина». А ведь ему не было и тридцати. Еще сценарий не был готов, а он уже знал, что главные роли будут играть Жан-Луи Трентиньян и Анук Эме. Трентиньян даже не стал читать сценарий, он готов был сниматься у Лелуша в любом фильме. А когда дело дошло до Анук, Лелуш вдруг распаниковался: «Я боюсь ей звонить», – совершенно по-детски заявил он. И, как показали дальнейшие события, правильно делал. Трентиньян, хорошо знакомый с Анук, вызвался позвонить ей сам и предложить роль Женщины. Та согласилась неожиданно легко. Лелуш готов был носить на руках весь свет. Но он зря расслабился. Явившись на съемки, Эме тоном, не терпящим не то что возражений, но даже молчаливого несогласия, потребовала немедленно дорогого парикмахера и дорогого визажиста. Лелуш был беден, как церковная мышь, и при слове «визажист» впервые застонал. Потом он будет еще много стонать и отчаиваться, пока они не станут с Анук друзьями. Но тогда... Тогда Клод был молодым начинающим режиссером с большими амбициями и крохотным кошельком, не рассчитанным ни на дорогого визажиста, ни даже на цветную пленку. Но, с другой стороны, – кто сейчас может представить себе «Мужчину и женщину», этот шедевр 60-х, в цвете? Абсурд. Что ж, отсутствие денег иногда ох как на пользу, как бы нелепо это ни звучало. Роберто Росселлини, основатель итальянского неореализма, вышел снимать на улицы и начал приглашать непрофессионалов вовсе не потому, что хотел основать новое течение в кино, а просто потому, что профессиональным актерам надо было больше платить, а киностудии были разрушены войной. Так же и Клод Лелуш – он хотел, конечно, снять красивый цветной фильм, но денег хватило на скромную черно-белую мелодраму. И до сих пор она считается одним из истинных шедевров кино второй половины ХХ века.

Ну так вот, сначала привели ей парикмахера и визажиста, сожравших чуть ли не половину бюджета фильма. Потом в первый же съемочный день, когда снималась сцена, где герои со своими детьми плывут на катере, Эме наотрез отказалась. «Я не ступлю на этот чертов катер», – сказала она тоном капризной звезды. Лелуш бросился убеждать актрису, что эта сцена – ключевая, без нее фильм развалится. «Снимайте в ририроекции», – потребовала она. «В чем?» – не понял Лелуш. «Феллини снимал всегда в ририроекции», – продолжала Анук. Лелуш сообразил, что это способ, при котором актер, скажем, сидит в машине и делает вид, что едет, крутя руль, а потом на кадр накладывают задник с вьющейся дорогой. Он быстро подсчитал в уме, сколько будет стоить снять героев на стоящем у причала катере, а потом наложить воду, брызги, горизонт, – и застонал во второй раз. «Мы не можем, это дорого и не нужно». – «Феллини прекрасно снимал в ририроекции», – проронила Анук, не слушая Лелуша. Вечером Трентиньян убеждал впавшего в тоску Клода, что Анук – да, не подарок, но она очень талантлива и ее надо принимать такой, какая она есть. Но отчаявшемуся Лелушу уже пришла спасительная мысль: другая актриса! Черт с ней, с Эме, он прямо сейчас найдет другую. И среди ночи бросается названивать знакомым актрисам. Некоторые даже заинтересовываются, но, узнав, что завтра в 8 утра надо быть в Довилле, бросают трубку. Анни Жирардо – единственная, кто обещает перезвонить после двух ночи. Лелуш бродит вокруг гостиницы, около двух он в номере. Сразу после двух раздается звонок. «Ну что, мадам Жирардо?!» – нервно кричит Клод. «Я не Жирардо, – раздается насмешливый голос Анук, которая все сразу поняла. – Но у меня к вам предложение. Попробуем завтра прокатиться на этом вашем гнусном катере. В вашем распоряжении ровно час. Если за час ничего плохого не случится, буду сниматься. И даже на катере. Спокойной ночи».

Жирардо так и не перезвонила. Иногда человеческая необязательность тоже бывает ох как на пользу...

В первый же съемочный день Лелуш влюбился в Анук. Он все ждал, когда же можно будет подкатить к ней с признанием. Пока он думал, Анук влюбилась в актера Пьера Бару, игравшего в «Мужчине и женщине» покойного мужа героини. Любовь оказалась взаимной, и по окончании съемок вся съемочная группа гуляла на свадьбе. Лелуш опять стонал: «Ну почему я такой медлительный?!» Когда меньше чем через три года не слишком постоянная Анук ушла от Пьера, Лелуш понял, что и медлительность бывает ох как на пользу.

Анук ушла к английскому актеру Альберту Финни. Этот брак оказался самым прочным – шесть лет! – и последним. С 1978 года Эме живет одна. Дочь Мануэль вышла замуж, внуку Анук Эме сейчас 25, и загадочная красавица вот-вот рискует стать прабабушкой. Это прекрасно, но вымолвить страшно. Анук Эме – гордая, своенравная, разборчивая – прабабушка.

В отношениях с мужчинами Анук никогда не терпела фальши и профанации. Она всегда считала, что жить с человеком, если уже не любишь его, – пошло и подло. И как только она начинала хоть чуть-чуть тяготиться семейной жизнью, она уходила. Бог не дал ей гибкости характера, зато щедро отвалил максимализма. Впрочем, максимализм и разборчивость характерны для Анук не только в отношениях с мужчинами. Она так общается со всем миром. С кино – в том числе. Она снялась в 80 фильмах, делая перерывы в работе на несколько лет и не боясь затеряться. Кто может представить себе Анук Эме затерявшейся? То-то. Она, видимо, тоже не может. Поэтому она позволила себе не сняться ни в одном плохом фильме. Приходится признать, что максимализм тоже бывает ох как на пользу.

Анук Эме (настоящее имя – Франсуаза Сорья Дрейфус) родилась 27 апреля 1932 г. в Париже. Окончила актерскую школу. Снялась в 80 фильмах, самые известные из которых – «Сладкая жизнь» и «8 1/2» Федерико Феллини, «Мужчина и женщина» Клода Лелуша, «Лола» Жака Деми, «Готовое платье» Роберта Олтмена, «Трагедия смешного человека» Бернардо Бертолуччи. Четыре раза была замужем. Последний раз развелась 30 лет назад, но говорит, что если полюбит, то обязательно выйдет замуж еще. Дочери Мануэле 53 года, внуку – 25. Всю жизнь живет в Париже. Имеет оскаровскую номинацию за роль в фильме «Мужчина и женщина». После этого фильма мужская часть Франции ввела моду на влюбленность в Анук Эме, женская – на дубленки, так как героиня большую часть фильма ходила в дубленке. До этого дубленки во Франции почти не носили из-за теплого климата.