Снимайте и снимайтесь!

На этой неделе в Москве, в Манеже, открылась ретроспективная выставка Александра Родченко «Фотография – искусство».

А когда-то он говорил: «Я думаю, выбора нет. Вести борьбу против искусства как опиума должен каждый современный культурный человек. Искусству нет места в современной жизни. Оно еще существует, поскольку есть романтическое маньячество и живы люди красивой лжи и обмана. Не лгите! Снимайте и снимайтесь!.. Цените все настоящее и современное. И мы будем настоящими, а не игровыми людьми».

Так авангардист Александр Родченко формулировал кредо фотографа в далекие 20-е годы прошлого века. Ирония времени состоит в том, что спустя десятилетия этот человек представляется нам одним из главных «маниакальных романтиков от искусства» своей эпохи.

Фотография в стране большевиков в то время уверенно оспаривала у кинематографа право называться «важнейшим из искусств». «Я не считаю удачным кадр, если этот кадр сразу не опубликован тиражом хотя бы два миллиона экземпляров», – гордо заявлял один из советских фотографов, бойцов идеологического фронта. Фотография освежала мозги массам, заново учила их видеть реальность и расставляла в ней новые акценты. «Мы изобретали и изменяли мир. Мы создали новые представления о красоте», – говорил Родченко. Похоже, к 115-й годовщине легендарного советского фотоавангардиста наше общество вновь готово вдохновиться визуальными находками тех кипучих десятилетий.

При жизни Александр Михайлович не удостоился ни одной персональной выставки. Теперь его работами заполнен московский Манеж. Почти одновременно с этим выходит в свет посвященная Родченко монография, которая, вопреки манифесту своего героя, называется «Фотография – искусство».

Ее презентация проходила в залах WAM-галереи на Малой Дмитровке. Классический набор «родченковских» кадров, уже ставших клише, заполнил ее стены, но сюрпризом для публики стало слайд-шоу на гигантском экране в глубине зала. Там, кадр за кадром, возникали прекрасные работы, несомненно, «родченсковские» по почерку, но явно не встречавшиеся до сих пор ни в одном из альбомов советского мэтра. Мелькали и сюжеты вроде бы знакомые, но не в своем «классическом» виде, смещенные во времени и пространстве относительно канонизированного «решающего мгновения».

Так впервые были явлены городу и миру плоды четырехлетнего проекта Московского дома фотографии по обработке и сканированию архивов знаменитого фотохудожника. Эти вновь открытые работы, прежде всего репортажи, составляют главный объем монографии, часть из них представлена в Манеже.

«Родченко сам мог реально напечатать лишь малую долю того, что снимал, – говорит внук и исследователь наследия мастера, составитель монографии Александр Лаврентьев. – На его архивных негативах открылось много нового. В большинстве случаев раньше мы знали один избранный эпизод из целой серии кадров. Когда серии удалось восстановить, стало ясно, что Родченко снимал фотографию, а на уме у него было кино». После этих слов открытое сияющее молодое лицо в одном из этих архивных кадров уже не кажется неожиданностью. «Студент Сергей Урусевский» – гласит подпись. И смутное воспоминание – он же был ученик Родченко – вдруг оформляется в четкое понимание, откуда «растут корни» у знаменитых кружащихся берез из великого фильма «Летят журавли». Вот они, эти березы, но в статике, в архиве Родченко 30-х годов.

Выходит, главный визуальный романтик послевоенного советского кино оператор Урусевский – просто законный наследник родченковской школы, пошедший дальше мастера. И его «фирменные» изломы лестниц, кружение «заваленных» берез и мокрый асфальт, вставший в кадре на дыбы, – это дань верности учителям, прочно забытым в ту пору конструктивистам, которые, как только идеологический ветер переменился, по полной программе получили от советской власти «за формализм». «Разве в этом грубом зверином узле мускулов и топорном образе лица можно узнать живое радостное лицо нового поколения коммунистов?» – гневно вопрошал критик времен сталинского «большого стиля», рассматривая канонического теперь родченковского «Пионера». Нам это читать смешно. А тогда, после головокружительного взлета 20-х, мастер оказался в жестокой опале.

Любимым гением он оставался лишь для своей семьи – жены Варвары Степановой, детей и внуков.

«Наследники Родченко – как небольшой, но очень сплоченный клан, заряженный творческой энергией. Это удивительная семья, которая работает как научно-исследовательский институт и благодаря которой мы вообще сегодня имеем представление о русской фотографии 20–40-х годов, – утверждает директор МДФ Ольга Свиблова. – Премию МДФ, полученную несколько лет назад, они целиком истратили на выпуск этой монографии».

Внук Родченко Александр Лаврентьев учился в Строгановке, по образованию дизайнер, преподает в Полиграфе и Строгановке. Его дочь Екатерина – художник, оформляет книги, тоже преподает в Строгановке историю графического дизайна и работает в НИИ Академии художеств. Занимается графикой, увлекается фотомонтажом. «Это ведь наш коронный номер, семейная, можно сказать, техника, один из любимых жанров моего деда, – говорит Александр Лаврентьев. – А фотомонтаж, как мы выяснили, это вообще русское изобретение┘» На вопрос, не хотелось ли ему пойти по стопам деда, он ответил: «Вы знаете, снимать, как Родченко, наверное, уже не надо. Когда-то он шутил: «Хочу приучить всех видеть сверху вниз и снизу вверх, а когда все научатся так снимать, ну что ж, я буду снимать сбоку набок». Он видел свою задачу в пробуждении людей от спячки. И каждый раз искал для этого новый путь».