Большая Медведица

Наталия Медведева в свои двадцать лет. Лос-Анджелес. 1978 г.
Обложка альбома американской группы «The Cars».

«Скорбим о безвременном уходе из земной жизни Наталии Медведевой, нашего замечательного поэта, товарища и единомышленника. Наташа была удивительным человеком. По настоящему яркая, Наталия всегда и везде отстаивала свое право на собственное мнение и собственный голос. Она уехала в США в 17 лет, в 23 Лимонов увез ее из Америки в Париж. Париж стал для Наташи второй родиной. Здесь она сложилась как художник, здесь она пела, любила, дружила и писала. Здесь вышел ее первый сборник стихов «Последнее 16 декабря 1989 года». Наташа любила Париж, и при первой же возможности приезжала сюда, последний раз в марте 1999 года. Для нас это был праздник – нам всегда так не хватало ее. Ее талант, энергия и жизнелюбие служили для нас источником вдохновения и веры. Теперь душа ее свободна. Нам же остается плакать и молиться за нее. Антон Козлов, Вильям Бруй, Александр Васильев, Эмма Дубинская, Толстый, Алексей Хвостенко, Дмитрий Шостакович, Жан-Батист Шомье, Марк де Лучек».

Год назад парижский некролог так и не напечатали в Москве. «Попса!» – сказали в газете, печатающей культурные некрологи. Газеты бульварные соврали про секс, наркотики и рок-н-ролл. Телевизор вспомнил жену Лимонова, протеже Пугачевой, скандалистку и женщину с бородой.

Наталия сама способствовала созданию клише – она любила гламур, любила быть на виду, слуху и экране. «Ругнитесь!» – просили юные журналисты, и она ругалась. За рамками оставался тонкий человек, оригинальный писатель и блестящая певица, чьи песни не крутили по радио и от чьих концертов отказывались богемные подвалы. Наталия была неудобна всем. «Девочкам демо отдайте», – улыбался воспитанный Костя Эрнст, растворяясь в дебрях книжной ярмарки. «Рок-н-ролл надо играть по-другому, – полчаса читал ей нотацию диск-жокей Козырев. – Тогда вы попадете на наше радио!» – «Не хочу, и все!» – поддакивает ему сегодня другой, Плющев. «Хотелось помочь ей, да все боялся», – жалеет культуртрегер Троицкий. Помочь ей, чей портрет в 78-м был помещен на первой обложке группы «The Cars», ей, умиравшей еженощно с Алешей Димитриевичем в роскошном кабаре «Chez Raspoutine» под аплодисменты Сержа Гинзбура, ей, восемь лет проигравшей рок-н-ролл с Боровом в «Трибунале» и в «НАТО»?

Без Медведевой скучно. Скучно без низкого голоса в телефонной трубке, без раскатистого смеха и рассуждений о всем и вся – от литературы («Прочла вот Пригова, подумала – а может, всю жизнь не так жила?») до проведения горячей воды в ее мастерской. За свои 44 Наталия прожила четыре жизни – питерскую, американскую, парижскую и московскую, все описала в своих романах и стала героиней чужих. Лимонов сформировал ее личность, но дальше она хотела «жить свою легенду». Наталия не только пела, пила, писала – в 93-м она мирила Максимова и Синявского, вождей двух непримиримых партий русской эмиграции, результатом стало совместное письмо против расстрела Белого дома, опубликованное в «НГ». В России она получила свою славу, нашла любовь – музыканта Сергея Высокосова, но Россия ее и сгубила. «Мне иногда кажется, – говорила Наталия, – что я не отсюда, что я как посланный наблюдатель. Я не вписываюсь ни в литературное, ни в музпространство, ни в само пространство. Жена Кинчева, Саша, после первого моего концерта в Москве сказала: «Вы как черный лебедь, что вы здесь делаете?!»

Мы не были близки – у таких людей вообще мало друзей. Ее компания осталась в Париже, вместе с молодостью и легкостью жизни. «То, что стерва Медведева была невыносима, общеизвестно. Подвержена запоям и припадкам истерики, далее по списку. Была неловкой, не знала, как вписаться в общество, была готова страстно любить или ненавидеть по малейшему поводу, была, что задокументировано, эксгибиционисткой. Еще она была хорошей певицей, одинокой женщиной, настоящей артисткой, красивой девочкой и, несмотря на загулы, по-своему верным человеком», – пишет близкий друг, писатель Тьерри Мариньяк. «Наташа хотела, чтобы ее прах развеяли над Москвой, Лос-Анджелесом, Парижем и Петербургом, – вспоминает литературовед Эмма Дубинская. – Выяснилось, что нельзя провозить прах в самолете. Прах нельзя вносить в церковь – когда мы вошли в храм на рю Дарю, то спрятали его под столом. Потом, нельзя развеивать прах. Мы собрались около Сены, где Ситэ, памятник Генриху IV, вид на сердце Парижа, и около Моста Искусств развеяли ее прах. Пошли в шикарный особняк, хозяин которого, архитектор, разрешил нам устроить поминки. Людей было немного, но все очень хорошо говорили о ней – Кира Сапгир, Вильям Бруй, Антон Козлов. Слушали ее музыку и решили обязательно сделать сборник воспоминаний о Наташе Медведевой – такой в России ее никто не знал».

Вспоминать Наталию непросто – слишком ярко горит Большая Медведица, как называл ее Марк де Лучек, хозяин легендарного кабаре «Балалайка». Мне кажется, что Антон Козлов – доктор философских наук, поэт, художник, фотограф, связанный с Наталией общностью судьбы на протяжении двадцати лет, нашел нужный тон.