Разработка проекта концепции развития Московской агломерации в самом разгаре. Сейчас идет отбор из девяти проектов, которые представили «Архитектурно-дизайнерская мастерская Чернихова» (Россия), Office for Metropolitan Architecture (Голландия), архитектурное бюро «Остоженка» (Россия), Antoine Grumbach et Associes (Франция), Ricardo Bofill (Испания), Urban Design Associates (США), ФГБУ «ЦНИИП градостроительства» (Россия), Studio ass Secchi-Vigano (Италия) и LAUC (Франция). Президент Союза архитекторов России Андрей БОКОВ рассказал корреспонденту «НГ» Александру МАЛЫШЕВУ о том, как конкурс повлияет не только на Москву, но и на развитие архитектурной мысли России.
– Андрей Владимирович, насколько важен для Москвы проводимый конкурс и участие в нем международных компаний?
– Подобный конкурс для российских архитекторов – очень интересный опыт, лучше сказать – просто уникальный. Мы никогда не проводили прежде ничего подобного. То, что соревнование будет способствовать интеллектуальному прогрессу российских специалистов – это точно. Наше профессиональное сообщество обновило лексику, приобрело массу новых знаний высокого уровня. Развитие российской градостроительной мысли в силу ряда причин тормозилось, что связано и с несовершенством законодательства, и с тем, что эта сфера не считалась приоритетной. Нынешний конкурс – первая попытка обратить внимание на тенденции, которые определяют не только будущее Москвы и ее архитектурное развитие, но и перспективы выживания страны в целом. В итоге мы получили экспертную оценку ситуации в мегаполисе со стороны междисциплинарных команд – наряду с архитекторами и планировщиками в них работали и географы, и социологи, и культурологи, и экологи, и экономисты. Это дает трехмерный взгляд на город, которого нам крайне не хватало. Агломерация – единое пространство странного образования под названием «Москва» – это факт, и город уже давно не живет в административных границах. Осознание этого факта и работа с реальным материалом, а не с вымышленным – существенное достижение конкурса проектов. Подобный подход является нормой для всех мегаполисов, но для нас это впервые. Раньше мы не знали ни наш город, ни его природу, у нас даже не была организована статистика и получение данных о макропроцессах в пределах агломерации.
– Можно ли выделить общие идеи среди девяти предложений, которые сейчас изучаются?
– Я в предложенных проектах вижу три стратегии развития города, которые укладываются в самые актуальные мировые тренды градостроительства. Первая – создание на территории агломерации аэрополисов или одного аэрополиса. Это попытка рассматривать московские аэропорты «Внуково» и «Домодедово» как новые точки роста, как пространства, возле которых могут формироваться некоторые мощные территориальные образования, в будущем способные составить конкуренцию историческому центру. Эта концепция сейчас популярна в мире, и мы видим, что аэропорты становятся гораздо более важным объектом, чем просто вокзалы.
Вторая стратегия – реанимировать малые города, окружающие Москву. Она предполагает попытку вернуть в них жизнь, выстроить разумную систему разделения ответственности между Москвой и окружающими ее населенными пунктами. Мы понимаем, что, будь они чуть побогаче, чуть благоустроеннее, чуть комфортнее – что предлагают жителям малые города развитых европейских стран, – они были бы очень привлекательны для студентов, пенсионеров. Пенсионеров же у нас становится все больше – уже около 30% населения. А студенческое направление – это размещение университетов, появление кампусов, представляющих интерес для огромного числа людей.
Третья стратегия – создание параллельной Москвы, мощного ядра, конкурента нынешнему центру Москвы. Это может быть парламентский центр и образовавшиеся вокруг него поселения. Эта идея не нова. Например, в Берлине в силу исторических причин два центра – в бывшей ГДР вокруг Александерплац и в экс-ФРГ вокруг Курфюрстендамм. В Москве были попытки создать что-то подобное в юго-западном направлении, но в прошлом они ничем не завершились.
У всех этих стратегий есть слабые стороны, которые связаны прежде всего с тем, что я уже упомянул. Мы плохо знаем свой город и ресурсы, которыми он располагает, – людские, финансовые и прочие. Мы даже пока не очень представляем себе схему управления, которая будет адекватна этим пространственным предложениям.
– Какая из стратегий, по вашему мнению, более актуальна для Москвы?
– Развитие сразу трех-четырех ядер или мощного коридора, опирающегося на аэропорты, как мне кажется, менее возможно. У нас едва ли хватит средств и материалов, чтобы развивать несколько подобных точек в одно время. А вот развитие одного ядра исходя из реальности, опыта других городов – более возможный вариант. Насколько он осуществим, будет зависеть от того, насколько власти будут активны в осуществлении этого проекта. Как вы знаете, по пути «выноса» на новые территории органов власти пошли многие страны. Мы, кстати, почему-то забываем, что и Москва в петровское время до создания Петербурга была городом с двумя центрами. Когда строились Лефортово, Немецкая слобода, царь уделял этим объектам больше внимания, чем Кремлю. Город был двуцентричным, а знать металась по дороге между Кремлем и Лефортовом.
– Насколько крупными должны быть новые ядра агломерации?
– Авторы проектов лишь приблизительно говорят о том, каким должен быть вес альтернативных центру образований, которые позволят создать баланс со старой Москвой. Называются разные цифры, чаще всего встречается показатель концентрации нового ядра в 1,5–2 миллиона жителей. Как мне кажется, если они будут рассредоточены в четырех-пяти местах, то едва ли создадут мощную критическую массу, способную конкурировать со старой Москвой. Но если столько горожан будет сосредоточено в одном месте – это создаст новый мощный центр агломерации.
Дарья Гармоненко 
Иван Родин 
