Петр Мордасов События конца июня – начала июля вновь оживили интерес к земельным проблемам Кабардино-Балкарии (КБР). Парламент республики окончательно принял закон, регулирующий статус земель отгонного животноводства, а одна из организаций, активно выступавшая по земельному вопросу, оказалась в числе структур, причастных к экстремизму.
Земельный вопрос в политической жизни КБР остро встал с февраля 2005 года, когда был принят республиканский закон о границах муниципальных образований, отторгавший значительную часть территории сельских поселений. Особенно ощутимые потери понесли тогда горные села, где живут преимущественно балкарцы. Такое решение не самым лучшим образом сочеталось со всеми проблемами балкарцев, пострадавших от сталинской депортации. Эксперты полагают, что на психологическом уровне земельные проблемы КБР упираются не в этот закон, а в гораздо более давние события. Как отмечает эксперт Института глобализации и социальных движений Михаил Нейжмаков, «земельные споры в республике уходят своими корнями как минимум в период депортации балкарского народа», а некоторые ученые видят их начало и в XIX веке.
Тем не менее начиная с 2006 года в КБР было сделано немало для того, чтобы снизить конфликтный потенциал февральского закона. В результате внесенных поправок в границы балкарских сел было включено более 300 тыс. гектаров. Это было довольно резонансное решение. Эксперт по Кавказу Сергей Маркедонов отмечал: «Решение парламента Кабардино-Балкарии о возвращении территорий горным балкарским селам показывает, что в республике делается попытка развить культуру политического компромисса. Это важно для Северного Кавказа в целом, так что пример Кабардино-Балкарии здесь может быть знаковым». Однако решения парламента вызвали противодействие кабардинских общественных организаций, настаивавших на том, что горными пастбищами традиционно пользовались все народы, проживающие сейчас в республике. В результате была сделана попытка найти соломоново решение, которое и закреплено принятым сейчас в окончательном чтении законопроектом: значительную часть горных земель, о которых шли споры, признали республиканской собственностью. Они будут наделены статусом земель отгонного животноводства, приватизация которых запрещена, а передача в аренду или пользование разрешена любым хозяйствам вне зависимости от их расположения.
Закон не ставит точку в земельных спорах: конкретные границы отгонных пастбищ еще придется уточнять в ходе согласительных процедур. Как считают эксперты, успешность этих процедур отчасти будет зависеть от позиции, которую займут общественные организации КБР, выступающие под этническими знаменами. Одна из них, Совет старейшин балкарского народа (ССБН), почти сразу после принятия закона оказалась в центре внимания совсем по другому поводу: она попала в список организаций, имеющих отношение к экстремизму и терроризму. Этот список был опубликован Росфинмониторингом. Ранее ССБН дважды признавал экстремистской организацией Верховный суд КБР. Впрочем, говорить о том, что помещение этой организации в черный список осложнит процесс диалога по земельным вопросам, скорее всего не приходится. ССБН и ранее не участвовал в процессе переговоров, и его непримиримая позиция негативно оценивалась в том числе и балкарскими общественниками.
Так, после радикальных заявлений националистического толка, сделанных лидерами ССБН в 2010 году во время митинга памяти депортации балкарцев, представители другой балкарской организации, «Алан», заявили журналистам: «Мнение Совета старейшин – это не мнение всего балкарского народа. Такие заявления – это результат непринятия мер со стороны соответствующих органов к авторам таких заявлений». Поэтому маловероятно, что федеральные структуры, ответственные за финансовую безопасность, «подорвут» переговорный процесс в КБР. Для его будущего гораздо существеннее то, как пойдет работа согласительной комиссии, которой предстоит теперь определять конкретные границы пастбищ и муниципальных образований.
Дарья Гармоненко 
