Александр Шаповалов
Нешуточные страсти, кипящие в игорных заведениях, не лучшим образом отражаются на человеческой психике.
Фото Валерия Киселева (НГ-фото)
Ростовские психиатры начали борьбу с игроманией, которая, по их мнению, уже приобретает масштабы эпидемии. Чтобы как-то противостоять игорной лихорадке, медики объявили благотворительную акцию по лечению людей, «подсевших» на игру.
═
На Дону проявился «китайский синдром»
═
Заядлые игроки называют это азартом, прорабы игорной индустрии – сверхприбыльным делом, а психиатры – стойкой болезнью и бичом современности. Все это об игромании (она же лудомания или гемблинк). Как массовое явление это понятие зародилось в 1960-х годах под названием «китайский синдром» – жители Поднебесной оказались самыми уязвимыми перед увлечением азартными играми. Сегодня это пагубное пристрастие официально признано трудноизлечимой болезнью, сравнимой с наркоманией, вне зависимости от того, что предпочитает игроман: скачки, «однорукого бандита» или рулетку.
В России игроманов начали лечить относительно недавно. Критерии, по которым можно четко поставить диагноз «лудомания», впервые были обозначены в Ростове-на-Дону. Как и проблемой серийных убийц, игроманией ростовские психиатры заинтересовались гораздо раньше, чем их коллеги в Москве и Санкт-Петербурге. По работам Александра Бухановского, Алексея Перехова, Александра Ковалева и Алексея Андреева сегодня учатся бороться с гемблингом медики всей страны. Да и практика показывает, что именно ростовские специалисты успешнее других борются с игроманией. Подтверждением тому является тот факт, что лечиться сюда приезжают даже московские игроголики.
Первые игроманы стали обращаться за помощью к ростовским врачам в начале 1990-х годов – именно тогда в медицинском центре «Феникс», возглавляемом профессором Александром Бухановским (известном тем, что помог вычислить маньяка Чикатило), впервые был установлен диагноз «патологическая страсть к азартным играм». Как оказалось, ростовчане были просто не готовы к стремительному и бесконтрольному развитию игорного бизнеса. Если в конце 1990-х годов в налоговых органах Ростовской области было зарегистрировано 640 игровых автоматов, то сейчас только в Ростове, по оценкам специалистов, их число приближается к 3 тыс. Кроме того, на полтора миллиона жителей в городе приходится 10 казино, к которым вскоре прибавятся еще два игорных дома. Такая плотность «храмов азарта», по мнению одного из ведущих ростовских специалистов по борьбе с игроманией, кандидата медицинских наук Виктора Солдаткина, может привести к эпидемии лудомании.
– Сегодня у нас нет статистики больных игроманией, – говорит Виктор Солдаткин. – Мировая практика показывает, что заболевает около 10 процентов постоянных клиентов игорных заведений. Но я полагаю, что в нашей стране этот показатель окажется несколько выше, чем на Западе. Это связано с тем, что наряду с безудержным развитием игорного бизнеса россияне утратили взвешенное, спокойное отношение к деньгам.
По словам Виктора Солдаткина, игромания сопровождается расстройством психики, резким изменением оценки окружающей действительности и поведения больного, зависимостью от радости при выигрышах и болезненного желания отыграться. И причина всего этого – перестройка работы мозга, его обмена веществ, формирование порочных, патологических нервных связей. Именно поэтому игроманы нуждаются в помощи психиатров и психотерапевтов, лишь единицы смогут выкарабкаться самостоятельно. Однако к врачу приходят, как правило, те, кто находится уже в безвыходной ситуации, или когда появляются мысли о самоубийстве.
═
Братья по «дури»
═
Последние исследования доказали, что биохимический эффект, который оказывают на мозг человека азартные игры, идентичен последствиям приема кокаина. Зависимость в обоих случаях одинаковая. По словам Виктора Солдаткина, как и наркоманы, игроманы без очередной дозы азарта испытывают физический дискомфорт, который можно сравнить с ломкой. У них болит тело, пропадает настроение и аппетит, нарушается сон, а все мысли подчинены игре. Даже если нет денег, игроманы идут в казино, чтобы просто почувствовать атмосферу. Со временем игроку становится неинтересно учиться, работать, любить. Происходит полная социальная дезадаптация.
– Некоторые мои клиенты ставят рекорды, заслуживающие Книги рекордов Гиннесса: 28 часов непрерывной игры на рулетке, 36 часов игры на автоматах, 42 часа разнообразной игры без сна, отдыха и еды, – рассказывает Виктор Солдаткин. – При этом подавляется даже потребность отправления естественной нужды: за время игры они всего несколько раз выходят в туалет.
Игроман сначала оставляет в игорных залах зарплату. Затем спускает деньги семьи, друзей, капитал фирмы, сережки жены и запонки дедушки. Не отстают от взрослых и дети, которые одним нажатием кнопки нередко ставят под удар весь семейный бюджет. Если у старших сохранилась внутренняя защита, удерживающая до поры до времени от окончательного падения, то дети лишены этого иммунитета. Чтобы поиграть на автоматах, они воруют деньги, мобильные телефоны и другие ценные вещи у своих родных и близких.
Суммы на игру тратятся поистине громадные, и не обязательно на рулетке, где могут быть крупные ставки, но даже при игре на уличных «столбиках». Многие пациенты Виктора Солдаткина в короткие сроки проигрывали по полтора-два миллиона рублей. Прекрасно отдавая себе отчет о пагубности этой тяги, запутавшись в долгах, бросая семью, они снова и снова идут играть.
– Вот, пожалуй, один из характерных примеров – рассказывает врач. – Одна из моих пациенток – довольно умная женщина, занимающая высокое положение, проиграла громадные суммы и погрязла в долгах. Единственное, что ее еще держало в этой жизни (или, как говорят психологи, служило единственным якорем), были дети. Однако тяга к игре толкнула ее на кражу крупной суммы у собственного сына, который долгое время собирал деньги на какую-то дорогую покупку. Для нее этот поступок стал верхом моральной деградации...
═
Среднестатистический портрет игромана
═
Среди больных, страдающих патологической страстью к игре, можно встретить людей от 7 до 70 лет из разных социальных слоев. Единственное, что их зачастую объединяет, – это высокий интеллект. Именно образованные люди быстрее других попадают в плен «одноруким бандитам». И тут налицо противоречие игромании: разум говорит, что выиграть невозможно, а болезнь все равно толкает к автомату.
По словам Елены Павловой, работающей диспетчером одного из ростовских игорных заведений, среди «шпилевых» (так их называют служители казино) игроков подавляющее большинство клиентов – люди в возрасте от 15 до 30 лет. Женщины заходят редко. Но уж если их затягивает в жернова игры, то болезнь протекает намного ярче, чем у мужчин. Попадаются и так называемые «счетчики» – люди, пытающиеся обмануть теорию вероятности по придуманной ими «гениальной системе беспроигрышной игры». Кто уже разочаровался в собственных математических выкладках, играют в надежде на чудо. Например, что окажутся следующими за проигравшимся в дым игроком и будут иметь крупные шансы.
Есть люди, которые страдают игровой зависимостью по 30–40 лет. Когда еще в нашей стране не было «одноруких бандитов» и рулеток, они играли в карты и на скачках. Но это скорее исключение из правил. Большинство игроманов буквально за год-два спускают целые состояния, деградируя морально и физически.
– Независимо от социальной принадлежности и продолжительности болезни мы делим всех игроманов на два типа, – говорит Виктор Солдаткин. – Первый – это люди, бегущие от реальности в мир игры. В тяжелый жизненный момент, скажем, после увольнения с работы, человек случайно оказывается около автомата, начинает играть и вдруг замечает, что наступает умиротворение. Иногда такие люди сознательно идут играть, чтобы получить запредельные эмоции, чего-то «погорячее», так не хватающего в серой обыденности. Жажда острых ощущений распирает, игра для них постепенно становится самоцелью, а не способом достижения материальных благ.
Другой тип игроков – это люди действия: азартные, смелые, энергичные, ценящие власть над ситуацией. Их основной мотив – желание отыграться, поскольку для таких людей мысль, что они оказались подвластны судьбе, непереносима. Выход им видится там же, где и вход, а значит, надо выиграть, чтобы отдать долги. Но, как замечает Виктор Солдаткин, эта неверная мысль ведет к новым порочным кругам. По его наблюдениям, положительный баланс бывает только в начале процесса. Когда болезнь начинает развиваться, уйти с выигрышем становится практически невозможно.
Вообще лудоманами не рождаются, ими становятся. Существуют группы риска, которым не рекомендуется играть. Прежде всего в эту категорию входят люди, у которых родственники страдали алкоголизмом или наркоманией. Сюда же входят люди из неполных семей и те, кому присуща азартность не только в игре, но и в жизни.
═
Выигрыш – эйфория, игра – адреналин
═
– Помогать этим людям очень сложно, как и всем зависимым, но безнадежных пациентов не бывает, – говорит Виктор Солдаткин. – Подход в каждом случае индивидуальный. Есть определенная система лечения, включающая капельницы и комплекс препаратов, действующих на тот механизм в мозге, который влечет к игре.
Впрочем, лекарства могут лишь умерить навязчивое желание играть, но не подавляют его полностью. Без психотерапевтической поддержки биологическая помощь недостаточно эффективна. Чтобы не сорваться, игрок нуждается в постоянном контроле со стороны близких, друзей, ему необходимо систематически общаться с психотерапевтом. И так до тех пор, пока у больного не будет выработано стойкое равнодушие или даже отвращение к игре.
По словам завсегдатая ростовских казино и игровых салонов Александра, которому самому удалось «соскочить» с игры на ранней стадии заболевания, хорошим лечением могут стать альтернативные ценности:
– Игра – это неизменно получение доз адреналина, а выигрыш – эйфория. Вот и нужно искать адреналин и эйфорию в работе, увлечениях, спорте, сексе. Лично мне здорово помогло увлечение экстремальными видами спорта.
Интересно, что на Западе в 1980-х годах игровую зависимость даже пытались лечить хирургическим путем. Однако после полусотни сложнейших операций на мозге было признано, что этот опыт негативен.
Медицинский центр «Феникс», где практикует Виктор Солдаткин, сегодня работает с лудоманами на благотворительных условиях. Что-то финансируется из собственных средств, какие-то препараты безвозмездно предоставляют фармацевтические компании.
– Как только стартовала наша благотворительная акция, пошел целый вал обращений, – говорит Солдаткин. – Почему мы не берем деньги за лечение? Потому что понимаем: эти люди и без того истощены финансово, а бездействовать в этой ситуации мы считаем профессионально неприемлемым.
═
Игра в законе
═
Ну а что по этому поводу говорят воротилы игорного бизнеса, которые, наткнувшись на золотую жилу, продолжают устанавливать автоматы везде, где только можно, не гнушаясь даже магазинами детских товаров?
– Заставь дурака Богу молиться – он и лоб расшибет, – уверенно заявляет Вадим, владелец крупного, по ростовским меркам, игорного заведения. – Это относится как к «безбашенным» игрокам (рано или поздно мы их вычисляем и просто не впускаем в клуб), так и к врачам, которые намеренно раздувают проблему с тем, чтобы обеспечить себя клиентурой.
По мнению коммерсанта, болезненное пристрастие к игре развивается в большинстве случаев у психически нездоровых людей. И они только дискредитируют игру как один из способов цивилизованного развлечения.
– Я далек от критики игрового бизнеса в целом, – в свою очередь, говорит Виктор Солдаткин. – Глупо призывать ликвидировать все игорные заведения. Азартные игры существовали всегда, и запреты приводили только к тому, что игорные дома работали нелегально. Просто нужно, чтобы этот бизнес развивался в более жестких рамках. Ну а что касается обвинений в адрес врачей, которые якобы преувеличивают масштабы проблемы, то поверьте, нам это ни к чему. Психиатр никогда не останется без работы. И, скажем, лечить ту же шизофрению гораздо легче, чем лудоманию┘
В то же время, по мнению Виктора Солдаткина, сотрудникам игорной индустрии крайне ценно знание вульгарной психологии. В крупных казино работают профессиональные психологи, задача которых заставить клиента погрузиться в игру. За игровым столом подают бесплатные еду и напитки. Слово «проигрыш» под запретом. Здесь нет часов, а залы оборудованы так, чтобы не было видно, день или ночь за окном. Даже звуки, которые издают «однорукие бандиты», подобраны так, чтобы модифицировать психическое состояние. В этом бизнесе нет ничего случайного.
Быстрая и легкая прибыль оправдывает любые нормы и правила. Да и о каких правилах может идти речь, когда отечественный игорный бизнес зародился и вырос в правовом вакууме. Россия, наверное, единственная страна, где нет специального закона, четко регламентирующего деятельность игровых заведений. До начала нынешнего года лицензии на этот вид деятельности выдавало Федеральное агентство по физической культуре, спорту и туризму. Сейчас государственного органа, который бы лицензировал и контролировал игорный бизнес, нет. Нет и федерального закона об игорном бизнесе – его проект вот уже который год пылится в Госдуме.
Вот и расплодились у нас тысячи игровых автоматов, не облагаемых налогом и с заведомо низким процентом выигрыша. Они преспокойно стоят в продуктовых магазинах, где никому нет дела, старик ли сражается с «одноруким бандитом» или ребенок.
═
* * *
═
Страсть к азартным играм погубила не одного нашего современника. Поэтому, как советуют ростовские психиатры, перед тем, как сесть за игровой стол в надежде получить легкий выигрыш, вспоминайте слова одного умного человека и, видимо, опытного игрока: «Играть не следует только в двух случаях: когда вы не можете себе этого позволить и когда вы можете себе это позволить. А разбогатеть на игре можно, только купив казино┘».
═
Ростов-на-Дону
