Кириенко - отец экономического роста в России

НЕДАВНЯЯ встреча "большой восьмерки" в Генуе ознаменовалась не только противостоянием антиглобалистов и полицейских. Для России гораздо большее значение сыграли другие события, пускай не столь щедро освещенные отечественными и зарубежными СМИ. Встреча в Генуе стала, пожалуй, первой (если не считать Окинаву, но тогда некоторые специалисты весьма пессимистично оценивали перспективы роста в России), на которой российский президент смог представить данные об успешном экономическом подъеме в стране.

И это - на фоне стагнации американской экономики, длящегося более трех лет кризиса в Японии и краха на рынках развивающихся стран - в Аргентине, Турции. Согласно предварительным данным Госкомстата РФ, только за первое полугодие 2001 года российский валовой внутренний продукт увеличился почти на 5%, промышленное производство - на 5,5%, при этом в некоторых отраслях - к примеру, в машиностроении - на 10%.

Эти цифры стали одним из главных козырей президента Путина, и именно благодаря им главы западных государств стали по-другому оценивать роль России в "большой восьмерке". Тем более что ни одна из западных экономик похвалиться столь впечатляющими результатами сегодня не может.

Столкнувшись в 1992 году с гиперинфляцией, вызванной отчасти либерализацией цен, а также и тем, что рубли тогда печатались не только в российском Центробанке, но и в Центральных банках остальных одиннадцати бывших советских республик, власти страны взяли курс на обуздание роста цен. Однако делалось это весьма незатейливым способом: правительственные экономисты брали в расчет лишь взаимосвязь между объемом денежной массы и темпами инфляции, не учитывая при этом и другие, не менее важные факторы: процентные ставки, объем инвестиций, уровень производства, состояние платежного оборота и ряд других.

Ради победы, а она в России, как известно, одна на всех, да и за ценой как-то непривычно стоять, с инфляцией решительно боролись путем сжатия денежной массы. В понимании тогдашнего руководства, метавшегося между рекомендациями МВФ и суровыми российскими реалиями, главенствовало убеждение о том, что низкая инфляция - непременный залог последующего экономического роста.

Правда, стоит отметить, что на экономическую политику большое влияние оказывали не cтолько собственно экономические факторы, сколько политические. Формально правительство боролось с эмиссией, но реально в 1992-1994 годах оно ее весьма активно проводило - только в большинстве случаев делалось это в виде наличных денег и прямых кредитов под отрицательный процент привилегированным коммерческим банкам. Эти средства использовались в дальнейшем в финансовых пирамидах, которые как грибы после дождя выросли по всей стране, валютных спекуляциях и играх на рынке ценных бумаг.

Что касается производственного сектора, то эти финансовые потоки обошли его стороной, - даже наоборот, из предприятий именно в этот период активно вымывались оборотные средства, что, нетрудно догадаться, привело к дефициту денежных средств. Поэтому не случайно, что к середине 90-х годов доля бартера достигла, по различным оценкам, до 40-60%. А это, согласитесь, не свойственно экономике рыночной.

Достигнуть макроэкономической стабильности - а этот слоган стал по большому счету главным лейтмотивом правительства Черномырдина - в определенной степени удалось к 1994-1995 годам. Только вот успехи эти оказались временными, а победа над инфляцией - пирровой. И хотя темпы роста цен в 1994 году снизились по сравнению с предыдущим годом с 840% до 215%, одновременно из-за политики поддержания обменного курса рубля российская национальная валюта укрепилась в 3,5 раза. Это означало ровно в той же пропорции падение конкурентоспособности российских товаров - импорт оказался дешевле, и уже в 1995 году доля импортных товаров в России превысила 50%.

Таким образом, главной жертвой макроэкономической стабильности и борьбы с инфляцией стали сельское хозяйство и промышленность: к 1995 году по сравнению с 1991-м объем производственных инвестиций сократился в 5 раз, спад производства составил около 50%, а в таких отраслях, как машиностроение и капитальное строительство, - 65-68%.

Отказываясь от даже минимального регулирования цен и сокращая денежное предложение, правительство загнало реальный сектор экономики в тупик - доля убыточных предприятий в 1995 году составила 38% (14% в 1991 году), кредиторская задолженность заводов и предприятий в одном только 1994 году выросла с 47 до 170 трлн. руб., а существующий объем инвестиций едва поддерживал простое воспроизводство. На деле это означало дезинтеграцию экономики.

В противоположность производственной сфере, которую правительство и околоправительственные экономисты не хотели замечать, бурный рост отечественного фондового и финансового рынков действительно стал реальностью. Уже в 1993 году оборот по продажам на фондовом рынке составил 2,1 трлн. руб., а в августе 1994 года объем продажи долларов на ММВБ впервые превысил экспортные поступления за месяц.

Это, а также эмиссия ваучеров дали мощный толчок к созданию частных финансовых пирамид, которые принесли их учредителям баснословную прибыль. Однако государство, которое столкнулось к тому времени с рядом трудностей при выполнении бюджета, усмотрело в финансовых играх различного калибра Мавроди возможность быстро и без труда привлечь необходимые средства для покрытия бюджетного дефицита. А заодно - дать подзаработать финансовым спекулянтам, которые почему-то считались прообразом будущего среднего класса, и дружественным банкам.

История ГКО началась с постановления правительства России "О выпуске государственных краткосрочных облигаций", которое было подписано Виктором Черномырдиным в феврале 1993 года. Но если сначала объемы эмиссии этих долговых обязательств были весьма скромными - в 1993 году лишь на сумму 240 млрд. руб., то позже они стали расти лавинообразно. Так, в 1994 году объем размещения ГКО достиг уровня в 20,5 трлн. руб.

Привлекательность государственным краткосрочным облигациям придавала прежде всего их высокая доходность: участники рынка могли быть уверены, что за относительно небольшой срок (от 3 до 6 месяцев) они смогут получить от 70 до 150% прибыли. В долларовом выражении российские ГКО обогнали все зарубежные аналоги: если во Франции, ФРГ, Англии и США доходность подобных бумаг не превышала 6%, то в России в 1995-1996 годах она составляла около 80%. В конечном итоге это привело к тому, что на рынок ГКО, первоначально не запланированный для участия нерезидентов, пришли иностранные инвесторы и даже частные лица.

Впрочем, все усилия российских властей переключить их внимание на более длинные бумаги успехом не увенчались - попытки реализовать бумаги длиной на год под 450% в 1994 году оказались безрезультатными.

Вполне возможно, что если бы не политические события - выборы парламента в 1995 и президента в 1996 году, - шаткое строение пирамиды ГКО просуществовало бы гораздо дольше, а последствия ее краха были бы гораздо тяжелее. Но необходимость резко увеличить в конце 1995-начале 1996 года бюджетные расходы для выплаты задолженности по зарплате, оплатить оборонные заказы, а также социальные программы привела к тому, что правительство стало буквально разогревать рынок ГКО. В течение короткого периода времени их доходность была поднята с 70% (декабрь 1995 года) до 120-125%. К лету 1996 года она превысила уже уровень 250%.

В 1998 году было уже ясно, что бюджетные доходы государства не позволяют ему выплачивать проценты по ГКО: в январе-марте того года бюджет потерял на ГКО около 200 млн. руб. Повышение доходности также не стало панацеей - пирамиде требовалось гораздо больше средств, чем могли принести инвесторы. Не помогло даже подключение Сбербанка и Банка России - к примеру, Центробанк для поддержания курса рубля продавал золотовалютные резервы, а выручку направлял на рынок ГКО.

В такой обстановке в марте 1998 года происходит отставка правительства Черномырдина, и на его место был приглашен малоизвестный в то время в Москве выходец из Нижнего Новгорода - Сергей Кириенко. И хотя к этому времени за его плечами уже была весьма продолжительная карьера экономиста и государственного чиновника - с 1997 года он работал в должности сначала первого заместителя, а потом и главы в Министерстве топлива и энергетики, - многие, прежде всего депутаты Госдумы, сомневались, что Кириенко вряд ли станет премьером, которого потом будут ценить за профессионализм. Дальнейшие события показали, что такой вывод был ошибочным.

Биография будущего премьера внешне похожа на жизненные пути других выходцев из провинции, сумевших пробиться в высшие эшелоны власти или бизнеса. Служба в армии, окончание на "отлично" престижного регионального вуза - Горьковского института инженеров водного транспорта, работа мастером на заводе "Красное Сормово", школа, комсомола. В 1991-1993 годах Кириенко изучает финансы и банковское дело в Академии народного хозяйства при правительстве РФ, после чего создает и руководит банком "Гарантия". В банке Кириенко сумел реализовать несколько крупных социальных проектов. В тот момент как раз было время расцвета различного рода "финансовых пирамид", и два нижегородских банка лопнули вслед за многими другими по стране. Кириенко предложил помочь десяткам тысяч пострадавших следующим образом: направить часть отчислений от проводимой в области и в городе приватизации на выплаты пострадавшим. В течение полутора лет удалось погасить социальное напряжение, компенсировав значительную часть вкладов пострадавших граждан. В 1994 году Кириенко докладывает этот проект президенту Ельцину. Возможно, именно тогда президент приметил молодого и бойкого рыночника с социальной ответственностью.

Впрочем, опыт работы будущего главы кабинета министров не ограничивался только финансово-кредитной сферой: в 1996 году он был рекомендован областной администрацией и правительством России на пост президента нефтяной компании "НОРСИ-ойл", где он успешно реализовал проект по выводу компании из кризисного состояния.

Успешная работа Сергея Кириенко на посту руководителя компании "НОРСИ-ойл" не осталась незамеченной, и он получил назначение в Министерство топлива и энергетики РФ - вначале на пост первого замминистра, а затем и министра. На этом посту Кириенко сумел ввести лимиты на потребление федеральными ведомствами тепла и энергии, активно работал по наиболее острым вопросам - с угольщиками и частично своими действиями погасил волнения в Кузбассе и Приморье, предложил и уже начал внедрять схемы сокращения неплатежей в топливно-энергетическом комплексе, особенно в угольной и электроэнергетической сферах. Все это было грамотно, технократично, а главное, вселяло надежу на перемены к лучшему.

И вот в марте 1998 года, как уже отмечалось, последовало приглашение Кириенко на пост премьера. Однако быстрого прихода во власть у Кириенко не получилось - из-за политических разногласий между президентом и Думой, ему удается сформировать правительство только в мае, более чем полтора месяца спустя после отставки Черномырдина. И это предопределило участь как нового премьер-министра, так и кабинета министров в целом - времени что-то сделать практически не оставалось. Кроме того, свободу маневра Сергею Кириенко ограничивали также и непростые отношения с главой Банка России Сергеем Дубининым и министром финансов Михаилом Задорновым.

Поэтому за тот небольшой отрезок времени, когда мало кому известный уроженец Нижнего Новгорода возглавлял кабинет министров, ожидать, что он, словно по мановению волшебной палочки, найдет рецепт быстрого исправления ситуации, не стоило. Тем не менее для опытного экономиста было уже ясно, что пирамиду ГКО надо каким-то образом закрывать, а в отношении рубля - отказаться от поддержания его курса в рамках пресловутого коридора. И делать это надо было как можно скорее.

Заслуга Кириенко, хотя и сейчас подзабытая, состоит именно в том, что он взял на себя смелость объявить частичный дефолт и начать переговоры о реструктуризации всей этой задолженности.

Президент, до этого отзывавшийся о молодом премьер-министре как о менеджере высокой квалификации и образованном специалисте, разыграл недовольство (не без влияния своего ближайшего окружения, кстати) и в конце августа 1998 года принял решение об его отставке. Фактически это дало возможность Ельцину сделать из Кириенко крайнего - для власти это было удобно и полностью находилось в духе политической традиции.

Как сейчас полагают многие наблюдатели, отставка Сергея Кириенко была попыткой переложить на него одного всю вину за крах шестилетней игры государства на рынке долговых обязательств. В частности, лидер фракции "Единство" в Государственной Думе РФ Владимир Пехтин, говоря о событиях того времени, отмечает, что "финансовый кризис 1998 года был неизбежен". По его словам, "ситуация искусственного сдерживания снижения курса рубля по отношению к доллару, равно как и искусственного наращивания доходов, не могла не привести к дефолту". Лидер фракции "Единства" не согласен с теми, кто обвинял и обвиняет в дефолте правительство Сергея Кириенко. "Для него это скорее несчастный случай, так все совпало. Кириенко наверняка знал, предполагал, что такого рода кризис ожидается, но при этом не побоялся взять на себя ответственность. Считаю, это надо оценить", - отметил Владимир Пехтин.

Похожего мнения придерживается и заместитель руководителя фракции "ЯБЛОКО" в Госдуме Сергей Иваненко. Он отметил, что "очистительный августовский кризис развеял все иллюзии и поставил все точки над "i". Он был неизбежен и стал венцом той экономической политики, которая проводилась в стране с 1992 года". "Негативные последствия данного события особенно ощутило на себе население, однако произошло и удаление болезненных наростов - прекращение безумной бюджетной политики, неоправданного тотального контроля за всеми сферами внешнеполитической деятельности, разрушение пирамиды госдолга", - подчеркнул Сергей Иваненко.

Впрочем, результаты деятельности молодого премьер-министра в долгосрочной перспективе оказались гораздо важнее тех или иных политических событий, последовавших вслед за его отставкой. К примеру, выяснилось, что кризис не всегда означает только плохое. В этом смысле у августовского обвала 1998 года было двойное дно: снижение курса рубля избавило отечественную экономику от давления импорта, помогло в определенной степени решить проблему внутренней задолженности и привело к росту инвестиций в промышленность - причем не только в ТЭК, но и в машиностроение, строительство, транспорт, легкую и пищевую отрасли.

Серьезно изменилась и работа российских банков - по крайней мере тех, кто смог выстоять. Лишившись финансовых игрушек спекулятивного характера, банки трансформировали свои валютные обязательства в рублевые и перешли к кредитованию реального сектора. Так, по мнению управляющего директора ИК "Проспект" Андрея Гальперина, кризис отучил банки держать активы в рискованных инструментах. Это, в свою очередь, привело к росту инвестиций в реальный сектор экономики (к примеру, за прошлый год он составил 18%) и общему оздоровлению финансовой ситуации в стране.

В этой связи большинство экспертов уже не видит причин для повторения в ближайшем будущем в России августовского кризиса 1998 года. Как отметил вице-президент Ассоциации российских банков Вячеслав Захаров, "экономика развивается по восходящей, и главное - сейчас отсутствует пирамида ГКО. Поэтому причин для возникновения нового кризиса нет". Если же добавить к этому сохранение на ближайшие несколько лет благоприятной конъюнктуры на мировых рынках, то у России есть хорошие шансы превратить нынешний экономический рост в постоянный.

Причиной же всего этого является то, что Кириенко сумел увидеть те факторы, на которые до этого власть просто закрывала глаза, - вместо пустой борьбы за удержание курса рубля и построения виртуальной стабильности он предложил новый подход. Как считает заместитель председателя бюджетного комитета Государственной Думы РФ Владислав Резник, "если бы Кириенко и его команде дали время, не отправили бы их в отставку, они наверняка использовали бы тот набор мер, который, думаю, у них был. И выход из финансового кризиса для нас был бы не столь болезненным". Резник уверен, что "дефолт был исключительно полезен для экономики страны. Она была больна, и мера очень болезненная, но единственно верная, привела к ее оздоровлению. Плюсы же, которые мы получили от дефолта, очевидны: налицо рост ВВП, развивается промышленность, и в первую очередь пищевая, активнее заработал агропромышленный комплекс". По словам депутата, положительные последствия дефолта наблюдались еще в прошлом году. Причем, как отметил Владислав Резник, "эти последствия приобретают характер глубоких изменений, и одним из наиболее заметных является то, что сегодня в страну идут не спекулятивные деньги, а реальные инвестиции".

Как известно, специальность хирурга требует немалых сил воли и нервов. Обычно мы не забиваем себе голову тонкостями их работы: кровь, скальпель, запах эфира и необходимость резать по живому - не самый популярный объект нашего внимания. Но никому еще в голову не приходило не отблагодарить медика за успешно проведенную операцию, особенно если она спасла жизнь оперируемого. Три года назад Сергей Кириенко провел такую же операцию - только в масштабе всей страны. Да, десятки тысяч лишились работы, сотни банков разорились - но это ведь только соль не пахнет, а при гангрене врачи вообще рекомендуют ампутацию... Так или иначе, Россия пережила это время и получила уникальный исторический шанс ликвидировать все негативные последствия отечественного экономического опыта 90-х годов и сохранить статус промышленно развитой державы.