Анатолий Черняев
Академик Гусейнов: «Этика сложилась и развивалась в лоне философии и в целом не была связана с религиозным мировоззрением».
Фото из личного архива Абдусалама Гусейнова
В сентябре почти половина от числа всех четвероклассников в школах России приступят к изучению предмета, само название которого вызывает много вопросов. Во всяком случае, такой вывод следует из слов директора Института философии РАН академика Абдусалама ГУСЕЙНОВА, с которым беседовал кандидат философских наук Анатолий ЧЕРНЯЕВ. Речь шла о правомерности существования и воспитательной значимости одного из модулей «Основ религиозных культур и светской этики» (ОРКСЭ), которые были предложены родителям учеников на выбор. Согласно данным Минобрнауки, модуль «Основы светской этики» выбрали 41% родителей, оставив позади остальные модули, в том числе «Основы православной культуры».
– Абдусалам Абдулкеримович, имеет ли предмет «Основы светской этики» самостоятельную образовательную и воспитательную ценность или этот модуль выполняет исключительно компенсаторную функцию, дополняя основы религиозных культур для неверующих учеников?
– Курс этики в школе не может быть предназначен для какой-то особой группы учеников. Вообще деление учеников на верующих и неверующих – это дикость, такая же, как если бы мы стали их делить по политическим симпатиям или по национальному признаку. Оно противоречит и канонам образования, и законам государства. Такое деление – вдвойне дикость применительно к этике, изучающей универсальные нормы поведения. Этику нельзя преподавать по выбору, так же как русский язык или математику. Мораль – для всех. Иначе она вообще не мораль. Например, золотое правило нравственности («Чего в другом не любишь, того сам не делай») для неверующих имеет такую же силу, как и для верующих. Мы находим его и у Фалеса, и в Евангелии, и у отцов Церкви, и у убежденных атеистов. Это закон долженствования, который, подобно любому закону природы, ни для кого не делает исключений.
Существует замечательный миф о происхождении морали, рассказанный философом Платоном в диалоге «Протагор». При распределении способностей между живыми существами титан Эпиметей просчитался, и человек остался ни с чем, голый и беззащитный. Тогда Прометей, исправляя ошибку своего недальновидного брата, украл у богов «премудрое умение Гефеста и Афины вместе с огнем». Человек научился говорить, мастерить, строить жилища, добывать пропитание из почвы. Однако он не мог противостоять хищникам. И люди в целях безопасности стали селиться вместе, но у них не было умения жить сообща, поэтому они ссорились и вновь рассеивались, становясь жертвами хищных животных. Тогда Зевс, желая спасти человеческий род, посылает своего сына Гермеса, чтобы тот насадил среди людей стыд и справедливость. И дает особый наказ, что в отличие от других способностей и профессиональных умений, которые распределены среди людей выборочно, стыдом и справедливостью должны быть наделены все люди – без исключения. Без этого не бывать городам, обществу, государству.
– Как вы оцениваете тот факт, что большинство родителей по всей России выбрали именно этический модуль, а не религиозный?
– В этом я вижу выражение чувства гражданской ответственности. Люди понимают, что мораль должна соединять людей. Религии же их разделяют. Родители знают, что современный мир, в котором предстоит жить их детям, – это мир культурного, в том числе религиозного, многообразия.
Конечно, курс «Основы светской этики» имеет недостатки, которые в значительной мере обусловлены тем, что он задумывался именно как альтернатива религиозным модулям; кстати, эксперты нашего института на них указывали, но их мнением, к сожалению, пренебрегли. Тем не менее и в таком виде этот курс оказался более предпочтительным. Это очень важный знак. Люди оказались мудрее тех, кто принимал странное, мягко выражаясь, решение разделить школьников по религиозному признаку.
– Означает ли это, что вы против преподавания основ религиозной культуры?
– Нет, почему же? Просто я думаю, что знание религии тоже надо давать для всех учащихся, и в таком виде, чтобы оно было приемлемо для всех. Это должно быть делом школы, а не религиозных лиц и организаций.
– Когда разрабатывался курс ОРКСЭ, специалисты Института философии, по словам главного редактора издательства «Просвещение» Александра Кондакова, рекомендовали написать курс фактически по истории этики. Насколько такой путь приемлем для учеников четвертых классов?
 Выбор большинства родителей в пользу «Основ светской этики» можно объяснить нежеланием разделять четвероклассников по религиозному признаку. Фото ИТАР-ТАСС |
– Специалисты нашего института такой рекомендации не давали. Хотя я не вижу ничего плохого в том, чтобы в рамках курса этики (может быть, даже в четвертом классе, хотя это и не лучший вариант), рассказать о жизни Сократа, о том, что такое дружба по Аристотелю, как понимал долг Кант. И это вовсе не будет курсом истории этики. Ведь когда в школе изучают Пушкина, Тургенева, Маяковского, мы же не говорим, что речь идет об истории литературы. Как современны эти писатели и поэты, так же современны и многие выдающиеся моралисты прошлого. Скажем, «Нравственные письма к Луцилию» Сенеки или «Опыты» Монтеня издаются и читаются сегодня больше, чем труды живущих ныне философов. Еще более яркий пример: разве не остаются вполне актуальными этические тексты многотысячелетней давности, такие как Десятисловие Моисея или Нагорная проповедь Иисуса Христа?
– Существует ли в философии вообще понятие светской этики или это искусственная конструкция, созданная в конъюнктурных целях?
– «Светская этика» – выдумка, новояз, придуманный в связи с намерением ввести курс этики в качестве альтернативного основам религии, а по сути – сделать его маргинальным. Этика возникает в греческой античности в качестве важнейшей части философии наряду с физикой и логикой. Уже две с половиной тысячи лет в европейской культурной и интеллектуальной традиции она существует под этим именем. Она сохраняла это имя и в средневековую эпоху тотального торжества религиозного мировоззрения; не религиозной, не светской, а просто этикой назвал свое сочинение по морали известный схоласт XII века Абеляр. Этика есть наука, хотя и особая. Говорить о светской этике так же нелепо, как говорить, например, о светской биологии, противопоставляя (или сопоставляя) ее религиозной версии происхождения и сущности человека.
Словосочетание «светская этика» не имеет в исследовательской литературе широкого хождения и терминологического статуса. Его нет, в частности, в российских, английских, немецких философских и специализированных этических словарях. В европейской традиции теория морали начиная с Аристотеля всегда именовалась этикой (философией морали), но никогда – светской этикой. В Германии школьный предмет, предлагаемый в качестве альтернативы теологии, также не именуется светской этикой, а просто этикой. Еще один показательный пример: Тэнзин Гьяцо (Далай-лама XIV), написавший книгу о нерелигиозном понимании современных нравственных проблем, назвал ее «Этика для нового тысячелетия», сочтя определение «светская» излишним. Мне неизвестны учебники, курсы лекций, иные систематизации под названием «светская этика». В западной литературе для обозначения нерелигиозной нравственной практики и нерелигиозного подхода к проблемам нравственного воспитания чаще принято употреблять термин «светский гуманизм» в сопоставлении и по аналогии с «религиозным гуманизмом». Однако и в этом случае светский гуманизм, как правило, считается эквивалентом гуманизма вообще.
И религиозные, и нерелигиозные этические теории исходят из ценности индивидуально-ответственного поведения и заботливого, уважительного отношения к ближнему. Основное отличие состоит в том, что научная, философская этика ориентирована на автономию воли личности и высокую степень достижимости нравственного совершенства человека и общества, в то время как религиозная этика осуществления нравственного идеала переносит в потусторонний мир, а необходимые для этого человеческие усилия связывает с божественной благодатью. Иными словами, этические системы различаются в первую очередь по способу обоснования морали, но не по нормативно-ценностному содержанию, которое и является основным содержанием учебного курса. Поэтому выделять его содержательно по признаку «светскости» нет никаких оснований. Если вы попытаетесь сравнить отдельные модули учебного курса, то ни в одном не найдете таких моральных суждений, формулировок таких моральных норм, которые не могли бы стать предметом этического рассмотрения и не утверждались бы в нерелигиозной морали.
Считаю нужным сделать одно замечание. Сторонники религиозных модулей критику в адрес курса светской этики пытаются интерпретировать как аргумент против этого курса. Это полное искажение нашей позиции (я имею в виду и себя, и экспертов нашего института). Да, я ставлю под сомнение название предмета, но это не значит, что я ставлю под сомнение сам предмет. Да, программа этого предмета разработана не лучшим образом, но из этого лишь следует, что надо улучшать программу, это надо делать тем более, что даже в таком виде он более предпочтителен, чем односторонние религиозные модули.
– Сегодня многие политики и религиозные деятели любят со ссылкой на Достоевского говорить, что «если Бога нет, то все позволено» (хотя в действительности это слова не Достоевского, а одного из его героев). Отсюда делается вывод, что атеизм аморален в принципе и что религии принадлежит своего рода монополия на нравственность. Насколько этика связана с религиозным мировоззрением? Возможна ли мораль, не связанная с трансцендентным источником?
– Если говорить об этике как области знания, то она сложилась и развивалась в лоне философии, в целом не была связана с религиозным мировоззрением. Что касается морали (нравственности), то это более сложный вопрос и здесь многое зависит от того, что понимать под религиозным мировоззрением. К примеру, Лев Толстой в статье «Религия и нравственность» задавался вопросом, возможна ли нравственность, независимая от религии(кстати, мы два года назад провели открытый конкурс философских сочинений на эту тему, по результатам которого была издана книга), – и он отвечал, что невозможна. Толстой при этом понимал религию совсем иначе, чем традиционное богословие; так, он считал учение Христа самым совершенным, но при этом Христос для него вовсе не Бог и не сын Бога, а великий духовный реформатор. Если понимать религиозное мировоззрение в духе авраамических религий, то ответ на ваш вопрос совершенно очевиден: мораль вполне может существовать и исторически существовала и вне религиозного контекста. Уже в античности были выработаны основные моральные категории, сложился действующий поныне канон основных добродетелей, включающий в себя умеренность, мужество, справедливость, мудрость. Существуют целые цивилизации, которые являются безрелигиозными, как, например, китайская. Зачем далеко ходить? Масштабным безрелигиозным опытом нравственной жизни является советская эпоха. Да и наша повседневная жизнь разве не показывает, что существует много нравственно достойных людей, далеких от официально-церковных верований и практик, даже настроенных по отношению к ним скептически? Словом, мораль – это особый, самостоятельный пласт индивидуальной и общественной жизни. Она имеет свои собственные основания и логику, не сводится ни к природным законам, ни к экономике, ни к трансцендентным источникам. Конечно, мораль взаимодействует с религией, как и с другими формами культуры – искусством, наукой. Даже, может быть, с религией более тесно. Полем особого и, возможно, продуктивного взаимодействия являются такие проблемы, как проблема смысла жизни человека, моральных абсолютов и абсолютности самой морали.
Нельзя думать, будто воздействие религиозного мировоззрения и религиозных институтов на нравственную жизнь всегда было и является положительным. Не хочу распространяться на эту тему, зная, как болезненно реагируют на нее наши верующие сограждане, достаточно сказать, сколь часто злоупотребляли и злоупотребляют религиозными мотивами, чтобы оправдывать войны, преступления, разного рода мракобесие. Впрочем, уместно заметить также, что и мораль нередко используется в целях социальной демагогии.
 Канон основных добродетелей (умеренность, мужество, справедливость, мудрость) сложился в античную эпоху и был также принят христианской цивилизацией. Миниатюра 1279 года |
Если говорить о различии научно-философских и религиозных интерпретаций морали, то они отличаются не заключенными в них нормами, правилами человеческого поведения, а способами их обоснования. В ходе образования, особенно школьного, очень важно акцентировать внимание на единстве нравственного опыта людей, а не на различиях, которые связаны с доктринальными версиями этого опыта. Основной недостаток эксперимента с курсом этики, запущенного в паре и в качестве светской альтернативы основам религиозных культур, я вижу в том, что он явно и неявно формирует убеждение, будто способ обоснования норм морали важнее самих норм. Еще Аристотель говорил, что этику изучают не просто для того, чтобы знать, что такое добродетель, а для того, чтобы быть добродетельными. Добродетельность же человека определяется совсем не тем, является ли он верующим или нет, а если верующий – православным, иудеем, мусульманином или кем-либо еще.
– Вы упомянули проведенный ИФ РАН в 2010 году конкурс философских сочинений на тему «Возможна ли нравственность, независимая от религии?». Очевидно, данная тема была избрана не случайно. Оправдал ли этот конкурс ваши ожидания и как вы оцениваете его результаты?
– Эта тема, хотя и была приурочена к столетию со дня смерти Льва Толстого и явилась данью нашего уважения к великому писателю и мыслителю, тем не менее была выбрана нами в первую очередь из-за ее необычайной теоретической и практической злободневности в наши дни. И мы не обманулись. На конкурс были поданы 232 сочинения (трактата) из разных регионов и стран (в упоминавшийся сборник по итогам конкурса вошли 23 лучших из них). Для философских конкурсов это невероятно большое число. К примеру, на знаменитый конкурс Дижонской академии, на котором первый приз получил трактат Руссо «Способствовало ли возрождение наук и искусств очищению нравов?», было подано 12 работ. В предыдущем нашем конкурсе, посвященном также острой проблеме («Человек в лабиринте идентичностей»), участвовали чуть более 100 человек. Предлагаемые решения, как можно было ожидать, распределились на три группы: одни полагали, что нравственность, независимая от религии, возможна, другие – что она невозможна, третьи воздержались от определенного ответа, поставив под сомнение оправданность самого вопроса. Тех, кто дал положительный ответ, было больше, но незначительно. Такой разброс мнений в современном демократическом обществе – явление само по себе нормальное. Что не совсем нормально и даже тревожно – это тот факт, что сторонники подобных мнений, как правило, настойчиво, даже агрессивно настаивают на своих позициях, как если бы они были безусловно верными и для нравственного существования общества единственно спасительными. Нравственность в своих первооснованиях действительно ориентирована на абсолютные ценности, но именно потому, что это так, ни одно мнение по этому вопросу не может претендовать на абсолютную истинность. И соответственно никто не имеет преимущественного права выступать от имени нравственности, вершить нравственный суд. Мы еще плохо усвоили, что поза учителя морали – фальшивая поза. Мы плохо усвоили это не просто на уровне понимания (хотя на этом уровне тоже), а на уровне практического осознания, на уровне повседневного опыта наших общественных нравов.
