Т.Фельгенгауэр― Здравствуйте. Это программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, и я рада приветствовать в этой студии главного редактора «Независимой газеты» Константина Ремчукова. Здравствуйте, Константин Вадимович.
К.Ремчуков― Добрый вечер.
Т.Фельгенгауэр― Очень многие наши слушатели просят вас прокомментировать сегодняшнюю статью главы Следственного комитета господина Бастрыкина. Самый емкий вопрос, конечно, на сколько уголовных статей он там наговорил. Но, вот, я другой задам вопрос. Самое главное, на что вы обратили внимание и что вызвало тревогу?
К.Ремчуков― Самое главное, на что я обратил внимание в статье Александра Бастрыкина, сводится к тому, что одно из высших должностных лиц России и уж одно из важнейших, поскольку в руках следствие, возбуждение уголовных дел, призывает к ограничению свободы совести, свободы мнения, то есть базовых конституционных прав, изложенных в Конституции Российской Федерации как основном законе. Понятно, что этот основной закон именно потому и называется основной, что он имеет преимущество перед любыми законами, любыми другими законодательными актами.
Вот этот основной закон однозначно говорит о свободе слова, свободе верить во что-то, не верить, иметь убеждения любого характера, в бесспорном порядке, поскольку это естественное право человека от рождения. Это не режим. В этом пафос российской Конституции. Потому что советская Конституция – она исходила из того, что естественных от рождения прав у человека нет, а есть права, которые советская власть дает. Право на митинг в интересах рабочего класса и советской власти, свобода слова в интересах советской власти и рабочего класса. Отсюда появлялись статьи про антисоветскую пропаганду и агитацию.
Когда Бастрыкин, являясь влиятельным человеком в стране, который, собственно, и должен возбуждать уголовные дела, призывает даже за хранение информации, которую они характеризуют как экстремистскую, хранение, возбуждать уголовные дела, то, безусловно, это полностью воспроизводит советскую систему контроля над, как им казалось, над общественным сознанием, когда даже еще 30 лет назад Библию нельзя было ввести из-за границы. Если на таможне бы ее выявили, были бы неприятности. Это один аспект проблем, что фактически антиконституционный пафос этой статьи.
С другой стороны, очень примитивные, наивные, детские, недоразвитые представления о том, как в людях воспитываются убеждения, как в людях воспитывается дружба народов, как в людях формируется чувство локтя и социальной связности, и дружественности. Опять возврат к каким-то советским: «Давайте патриотическое воспитание усилим…» Ну, уверяю вас, ну, не будет у вас лучше патриотического воспитания, чем оно было в Советском Союзе. Пионерские костры, горны, бубны, барабаны, комсомольские организации, собрания, клятвы. А дружба народов от фонтана «Дружба народов» на ВДНХ до часто упоминаемого заклинания про дружбу народов на фоне жесткого подавления любых проявлений в этих республиках под видом борьбы с национализмом, экстремизмом. Украинский национализм, крымский национализм, чеченский национализм, какой угодно национализм. Про прибалтийский это отдельно можно говорить, но они чуть позже попали в эту котовасию. А уж басмачей среднеазиатских как вытравляли…
Итак, вся вот эта кампания была развернута, всё это говорилось. Фальшь заключалась в том, что никто не уважал никого. На словах уважали, а на деле сильно дискриминировали.
Здесь и кроется ответ на вопрос, почему так легко и быстро распался Советский Союз, почему в 90-е годы всем этим республикам Советского Союза показалось, что без России, то есть без Советского Союза они будут процветать. Потому что было ощущение, что свобода их развития – она подавляется. При этом это ощущение возникло только тогда, когда Горбачёв перестал сажать и снимать людей, которые высказывали свою точку зрения, потому что в его философии общечеловеческих ценностей было естественно, что лидеры республик имели право высказывать. Он говорил «Ну, давайте, товарищи, процесс пошел, давайте обсуждать». А выяснилось, что как только страх ушел из этой системы, выяснилось, что у тех, условно говоря, Бастрыкиных, которые были интегрированы в эту власть, нет аргументов, почему второй секретарь ЦК Компартии в любой республике должен быть обязательно русским. Ну, почему? Почему ему не быть, там, узбеком, почему ему не быть казахом? Мы помним, в Казахстане было выступление.
Поэтому представление о том, что костры, барабанная дробь и горны, и Зарницы воспитывают чувство вот этой терпимости и чувство единства в многонациональном государстве, с моей точки зрения, наивное и ошибочное. Такие чувства воспитываются совместной практикой, практикой без дискриминации, практикой в честной, конкурентной среде, практикой, когда люди, приезжающие, ну, условно говоря, там в Москву, о них не говорят презрительно «гастарбайтеры». Это какие-то там молдаване, это хохлы, это… Кто там? Откуда? Таджики. И всё это с такой, негативной коннотацией, что это люди второго сорта.
Поэтому, на самом деле, вот, практика… Это же люди сейчас – они ж без Бастрыкина так относятся к этим людям как людям второго сорта (гастарбайтерам). Они не интегрируют их. Эти люди не становятся экспатами, они становятся гастарбайтерами. А иностранцы в других странах (там, в Швейцарии) – чаще всего их воспринимают как экспатов, то есть люди, граждане других государств, которые на длительные сроки приехали сюда работать в Россию.
Поэтому мне кажется, перестройка уклада нашей жизни, вот, уклада и философии жизни начинается с семьи, безусловно. Потому что противостоять всем этим страхам, о которых говорит Бастрыкин, можно уже на уровне семьи полноценно. У нас семьи неполноценные. Я не знаю, каких детей воспитывают эти люди, которые хотят всё ужесточить, но вот еще раз хочу сказать, у меня трое детей, у меня старшему сыну Максу (летом) будет 40 лет. Я 40 лет отец, я большую часть жизни, я 2/3 своей жизни отец. Я хочу сказать, что правильное воспитание (я считаю, их правильно воспитываю) приводит к тому, что они живут в самом интенсивном российском городе Москва со всеми соблазнами, они открыты всему (алкоголю, наркотикам, хулиганству, экстремизму, потому что у всех есть интернет, у нас никаких ограничений нет), но семейное воспитание привело к тому, что у меня Варя никогда не курила, не пила, Коля никогда не пил, не курил, Максим спортом занимается старший и никогда не курил, кстати. Веселые. Средний рейтинг где-то 93-96 процентов из 100 при учебе. И это ценности внутри семьи. И они прошли через всю вот эту перестройку, трансформацию от Советского Союза к России. Вот, все ужасы, про лихие 90-е которые говорят, это мои дети были маленькие подростки, они должны были во всем этом участвовать. И я вижу уже сейчас, и могу четко сказать, что базовые, фундаментальные ценности, которые семья прививает детям, они настоящие, их невозможно соблазном… Потому что человек видит алкоголь – он его не пьет не потому, что ему там у костра с бубном ему это объяснили, а потому что у него есть система ценностей.
И, вот, Бастрыкин своей статьей показал, что он находится на уровне 20-х годов в представлении о том, как инженеры человеческих душ во главе с Бастрыкиным будут менять сознание российской молодежи.
Т.Фельгенгауэр― Продолжается программа «Особое мнение», и это особое мнение главного редактора «Независимой газеты» Константина Ремчукова. Глава Следственного комитета когда так легко пишет о ненужности конституционных прав, он не доверяет гражданам Российской Федерации? Он считает, что не нужно им их? Я просто не очень понимаю, чем это продиктовано?
К.Ремчуков― Нет, мне кажется, что… Ну, продиктовано? Я исхожу из того, что заблуждения Александра Ивановича Бастрыкина, как мне кажется, они искренние. Я не буду говорить, что это злонамеренная, сознательно циничная, холодная статья, направленная на демонтаж основ конституционного строя в Российской Федерации. Я исхожу из того, что этот человек искренне считает, что ужесточением информационной политики, информационного закрытия России по китайскому примеру (он приводит в пример решение, которое этой весной приняли китайские товарищи), они помогут. Вот это. Если ты сможешь входить…
Смотрите, ведь, силовики очень сильно изменили законопроекты последнего времени. Вот это нету неприкосновенности жилья, нету неприкосновенности личности. И, как бы, они всё время перетягивают одеяло на свою сторону, им всё время хочется, чтобы у них были бесспорные права в отношениях. Это как какая-то другая каста людей. Ты к ним не подойдешь, их не остановит никакой гаишник, потому что запрещено всем этим силовикам быть остановленными, а они могут с тобой делать всё, что угодно. И вот это изменение законодательства в последние годы – оно приводит к фактическому правовому доминированию в отношениях между гражданином и силовиками, ну, в данном случае как представителями власти в пользу власти. У людей очень мало прав.
И вот Бастрыкину кажется, что это спасет. Ну, можно довести теоретически до состояния сталинского периода. Теоретически, да? Всем казалось, что это невозможно, но выясняется, что народ может своего вождя любить долго, вождь может сам себе давать оценки и эти оценки не подвергаются критическому осмыслению.
Я недавно прослушал выступление Сталина 3-го июля 1941 года, когда он впервые выступил. 22 июня Молотов, а 3-го июля Сталин, где он говорил «Братья и сестры».
Так вот, Сталин там задает вопрос: «Возникает вопрос: а, может быть, не была ли здесь со стороны советского руководства допущена ошибка в том, что мы заключили пакт о ненападении с Гитлером?» И сам себе тут же, 3-го июля отвечает: «Конечно, нет». Вот, оценка. Сейчас столько исторических фактов, столько показывают, что всё, что… Ну, как бы, имелось в виду, мы нарастили там самолеты, танки. Сколько самолетов было разбито прямо в первые же сутки, прям не взлетев с этого поля? Сколько было уничтожено и взято в плен? Уже в июле документы, которые сейчас опубликованы в Германии, показывают, что на заседании у Гитлера решают вопрос, что делать с сотнями тысяч русских военнопленных. Это же судьба этих людей. Потом мы знаем, что те, кто выжили, эти военнопленные поехали на 10 лет к нам в лагеря.
Значит, профукали тот период времени, который он говорит. Но он сам себе говорит «Конечно, нет».
Дальше. Что он говорит в этой речи, что меня вообще поразило? Он говорит «Несмотря на то, что лучшие дивизии врага и лучшие части его рати уже разбиты, и нашли себе могилы на полях сражений, враг продолжает лезть вперед». Ну, до какой степени достоверной является фальсификация истории (вот, Бастрыкин там ставит в статье вопрос о фальсификации) утверждение Сталина 3-го июля 1941 года о том, что лучшие дивизии врага и лучшие части его рати уже разбиты, и нашли себе могилу? Это же вот такой тип…
А дальше он говорит, что совсем: «Враг ставит своей целью восстановление власти помещиков и восстановление царизма». Вы когда-нибудь слышали о том, что Гитлер ставил задачу восстановления царизма? Нет. Я не слышал, но я много читаю.
Т.Фельгенгауэр― Это как-то ново для меня.
К.Ремчуков― Да. Но это же говорится… Представляете, вся страна слушает вождя. Потому что он же молчал с 22-го июня. Вот, 3-го он собрался. И он говорит такие вещи.
И тут же он советским людям дает подзатыльник, потому что фраза такая, важная: «Чтобы советские люди поняли это и перестали быть беззаботными». Оказывается, советские люди беззаботные. Не он, который еще 14-го июня, за 8 дней до нападения… Сообщение ТАСС было, что надо всех паникеров и тех, кто будет говорить о том, что война неизбежна, там, арестовывать, расстреливать и жестко карать, потому что это провокационные речи.
Вот такой режим… Это я привожу примеры, чтобы сказать, что то, о чем мечтает Бастрыкин, теоретически возможно и оно будет сколько-то длиться. Но потом всё равно наступит, условно говоря, XX-й съезд партии, Берия будет расстрелян без права на помилование, семьи этих Берии, всех будут тоже арестованы, высланы, кто-то будет в тюрьме, кто-то будет в ссылках (и все родственники). То есть это неизбежно, потому что модель, которую предлагает Бастрыкин и компания, она…
Вот, сейчас я отвечаю на ваш вопрос «Это от недоверия к нашим людям». Мне кажется, вот этот вопрос можно в более серьезный, как бы, философский план перевести. Возможно ли существование России современной при наличии всех свобод, которые гарантированы Конституцией? Вот, все свободы, которые гарантированы Конституцией Великобритании (смеяться над премьер-министром, критиковать, быть в оппозиции, создавать), показывают, что Великобритания живет с разным успехом. Когда-то она лучше, когда-то она хуже. Германия живет. США с колоссальным количеством радикалов (самих американцев) живет – там первая поправка Конституции действует рьяно и так далее.
А, вот, на Россию, как бы, когда такие инициативы мы слышим, налагается бремя обреченности, что Россия как страна, как держава, как федерация может жить только в условиях репрессий, ограничений свобод, потому что это чья-то светлая голова типа Бастрыкина, наверное, будет решать, что нужно, что не нужно, что можно читать, что нельзя читать. Что-то из чтения обретешь в качестве оружия, собственной силой выработанное, а что-то ты должен ходить в Спецхран, брать под расписку и быть записным идеологом. В советское время тоже людей допускали ко всяким книгам. Я, вот, сейчас купил библиотеку…
Т.Фельгенгауэр― Всё через критику только.
К.Ремчуков― ... Наверное, какой-то деятель ЦК партии продавал – я купил. Не знаю, томов 100 – это то, что они с номерами «Спецхран ЦК КПСС», все переводная, там, в 60-ти экземплярах или в 40 экземплярах литература, которая Советского Союза. То есть доступ был к этим книгам, они читали, ну а потом писали критику этих… Ну, это же пройденный этап.
Но самое главное, все-таки, ответить надо на вопрос: «Россия может функционировать как процветающее, динамичное государство в условиях, что все свободы, о которых говорит Конституция (свобода слова, собраний, шествий, политической деятельности, свобода вероисповедания и наоборот, свобода неверия ни во что) могут гарантироваться?» Вот, судя по тому, как скукоживается пространство свободы, конституционное пространство свободы де-факто (не формально, а де-факто), я хочу сказать, что люди, находящиеся у власти, скорее всего убеждены в том, что дай этому народу свободу, страна треснет по швам и убежит в разные стороны, и нету вот этой центробежной силы. Вот, мне кажется, вот это принципиальная разница между людьми, которые считают, что в свободной дискуссии, с уважением личности человека мы вырабатываем убеждения, почему мы должны жить вместе и вместе процветать… Потому что такая совокупность – это же сила. Совокупность народов, наций – это сила фактически. Потому что сколько культуры совместной, сколько природных ресурсов здесь, человеческих ресурсов совместно могут трудиться, да?
Или нам говорят «Нет, вы неразумные люди. Вам дай свободу – вы тут же пойдете, там, значит, власть гонять и родину продавать» (скорее всего, продавать).
Поэтому я не согласен с такой трактовкой. Мне кажется, она ограниченная и не имеющая доказательств.
Т.Фельгенгауэр― Продолжается программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, в гостях у меня главный редактор «Независимой газеты». Тут во время перерыва сразу несколько людей попросили сначала, все-таки, про экономику и про нефть. Иду на поводу у просьб наших слушателей и зрителей.
К.Ремчуков― Либо, наоборот, очень внимательно прислушиваюсь и формирую программу в соответствии с пожеланиями слушателей, да?
Т.Фельгенгауэр― Да, да. Безусловно.
К.Ремчуков― Не будем называть это «на поводу», потому что «поводу» — это какое-то принуждение.
Т.Фельгенгауэр― Да. Ну, хорошо, да-да-да. Прислушиваюсь и готова скорректировать порядок вопросов. Переговоры в Дохе провалились. Рынок отреагировал. Все немножко не понимают, что ж теперь будет? Последствия. Очень много надежд связывали с этой встречей и как-то неожиданны ее результаты.
К.Ремчуков― Ну, коротко. Саудовская Аравия с самого начала заявила, что ее в вопросе нефти интересует увеличение собственной доли на рынке. Это ее была стратегия с самого начала падения цен на нефть. Гипотеза Саудовской Аравии состоит в том, что многие страны, у которых издержки по производству нефти выше, в результате падения цен обанкротятся и уйдут с этого рынка. Такие страны как Венесуэла, например, точно они не в состоянии выдерживать эту конкуренцию.
В США многие закрывают. Ну, там до тех пор, пока там цена рентабельна, поскольку там чисто рыночный, как бы, подход к этому делу.
И, собственно, то, что они исполнили, они исполнили именно это. Они сейчас стали тестировать, до какой степени рынок отреагирует на то, что договоренностей нет, потому что все страны-участники понимали, что, может быть, договориться о чем-то конкретно сложно, но дать сигнал, что мы договоримся обязательно и что ограничение поставок нефти на рынок будет достигнуто, это был бы позитивный сигнал, даже если б этого не было в реальности достигнуто.
Поэтому Саудовская Аравия играет решающую роль в этом вопросе. Но… Кстати, вот, я к вам ехал в редакцию, мне показалось (я смотрел Блумберг), что цена на нефть начала возвращаться, то есть она отыграла падение, которое было с утра. Из чего следует, что, все-таки, надежды и ожидания рынок в себя аккумулировал до этой дохийской встречи.
Но, конечно, при наличии таких сложных противоречий по линии, там, геополитических (там, сунниты-шииты) между Ираном и Саудовской Аравией, тоже трудно рассчитывать было на достижение договоренностей. Потому что Иран отказался приезжать туда и заявил, что пока он не нарастит тот объем поставок на рынок, который наблюдался у них до введения эмбарго (это порядка 4 миллиардов баррелей), они ничего сокращать не будут. То есть у Ирана есть своя логика: «Мы хотим вернуться в то положение со своей долей не на 1-е января, а к периоду до введения против Ирана эмбарго, и тогда давайте честно смотреть, что мы будем делать».
Саудовская Аравия когда увидела, что Иран не приезжает и ведет свою линию, тоже начала вести свою линию. Вот. Поэтому…
Я ничего страшного не вижу, я просто хочу обратить внимание слушателей на один такой феномен. Все так переживают по поводу цены на нефть, чтобы она шла вверх, не задумываясь или реже говоря о том, чем низкая цена на нефть и, соответственно, горючее вредна России. Во всем мире это фактор развития, потому что издержки всего бизнеса в мире из-за того, что цена на нефть упала, сокращаются, потому что цена на газ, соответственно, сокращается. Газ лежит в основе, там, выработки электроэнергии. И в те годы, когда у нас тарифы на электроэнергию росли, нам всё время руководители РАО ЕЭС объясняли «Друзья мои, посмотрите, ГРЭС производит электроэнергию на газе. Газ растет вместе с нефтью. Ну, чего вы от нас добиваетесь?» Но сейчас-то мы не видим, чтобы нам кто-то объяснял, что «Друзья мои, нефть рухнула там в 3 раза…» А разве у кого-нибудь жировка, там, платы за электричество у бизнеса или у физических людей уменьшилась? Вот это тема для разговора: как обернуть падение цены на нефть в объективный фактор конкурентоспособности российской промышленности, российского сельского хозяйства, российских домохозяйств, переориентировав их спрос на что-то другое, нежели на оплату счетов? Вот этого же разговора нет ни на политическом уровне, ни на экономическом уровне, ни на исполнительном уровне, ни на общественном уровне.
Наоборот, нам сообщают, что цены растут. И когда говорят, как растут – да, вот тут акциз, тут у нас налог, тут у нас еще что-то.
Но в результате в России… Я подозреваю, может быть, это единственная страна в мире, которая в результате падения в 3 раза цены на нефть, потребители в России стали платить больше, чем они платили, скажем, 1,5 года назад. Вот это вопрос существенный.
Второй существенный вопрос – то, о чем мы говорили в прошлой передаче – что мне кажется, цена на нефть сама по себе оживить нашу экономику не может. Она может помочь бюджету. Да, безусловно. Но оживить экономику не может, поскольку это кризис модели экспортноориентированной, сырьевой. Та модель, которая надувала паруса России после 2003 года, она показала, что, во-первых, никаких заслуг правительства в процветании нет, потому что, вот, случилось падение… Причем, сейчас цена на нефть стоит больше, чем она стоила при Ельцине. Но в 1997 году почему-то был рост ВВП. Он небольшой был в 1997 году, по-моему, 1,5%. Но он был. А цена на баррель там была, может быть, 12, может быть, 14 долларов в 1997 году.
Вопрос: как же так? У вас 40-42 доллара за баррель, а у вас падение производства 3,8? У вас очень высокая инфляция. Как инфляция формируется? – вопрос, да? Инфляция. За счет чего растут цены? Если цена на энергоносители падает, значит, это фактор снижения.
Импорт. Уже за один год он в себя воплотил всю импортируемую инфляцию за счет импорта. Больше он не может расти, потому что первый период после падения – это декабрь 2014 года. За 2015-й год импортируемая инфляция вся была уловлена. В 2016 году импорт не увеличился. Стало быть, фактор импорта в инфляции уменьшился. Вот.
А инфляция очень высокая по-прежнему. За счет чего? Мне кажется, за счет вот этого монопольного ценообразования либо картельного, либо там, где государство всё время поощряет кого-то и говорит «Так, ну, вам тарифы? Ну ладно, давайте повысим там не на 9%, а на 4%. А вам – на 9%». Потому что они приходят к руководству страны и говорят «Слушайте, нам нужно там, вот, еще денежек подсобрать с людей».
В результате, собирая с людей денежки, как бы, на свои инвестиционные проекты, они там закошмарили руководство страны тем, что если у них не будет денег и они не будут вкладывать инвестиции, то через несколько лет вообще у нас ничего не будет, ни нефти, ни газа. Вот, поэтому пусть народ сейчас платит.
Но народ, оплачивая повышенные счета, фактически ограничивает свою платежную покупательную способность, и это не позволяет народу, как бы, предъявлять спрос на продукцию несырьевого сектора, тем самым препятствует оживлению экономики.
Ну, те проблемы с микроэкономикой – уже понятно, о чем мы говорили. Поэтому я думаю, что проблема ментальная, методологическая – отсутствие стратегии развития.
Стратегия – это простая вещь. Многим задурили голову, особенно студентам MBA (выпускникам). Каждые 3-4 года меняется представление о стратегии, они все ходят с Powerpoint, там, кошмарят друг друга. А, на самом деле, стратегия – достаточно простая вещь, что должно быть видение, что ты хочешь делать. Это подвижная вещь. Ты должен подобрать правильную команду для того, чтобы ее осуществлять, и ты должен всё время мониторить и корректировать ее исполнение, потому что рынок (особенно такой глобальный рынок) – он постоянно подает какие-то сигналы.
Вот, с моей точки зрения, стратегия России – это фокус и упор на микроэкономику, о чем я неоднократно говорил. Это повышение конкурентности. Это стимулирование рынков.
Мы застряли в 50-х – 60-х годах в экономической ментальности. То есть те, которые борются с рынком, они говорят «Давайте простимулируем вот это предприятие. Давайте его спасем. Очень важное предприятие, там, АвтоВАЗ или Газпром, или кто-то еще».
Кто-то переходит на следующую фазу – от стимулирования предприятия они переходят к стимулированию отрасли. Сельское хозяйство – типичный случай: закрыли вход, и мы платим все этим буржуям от сельского хозяйства, тем самым капиталистам и помещикам из фермерства. Хорошо. А нужно стимулировать рынки, нужно создавать такую атмосферу на рынках (это более современная вещь), при которой ты на рынок приходишь и начинаешь любую свою деятельность. Но здесь мы упираемся в институты, которые должны регулировать рынки. Это не просто деятельность экономического ведомства, это и правовых.
Вот, кстати, рекомендую абсолютно выдающуюся книгу Дугласа Аллена. Может быть, это лучшая книга по институтам. Называется «Институциональная революция». Я в Twitter’е выложу название. Дуглас Аллен описывает подробнейшим образом становление и развитие институтов на примере Великобритании, причем институтов в самом широком смысле этого слова.
А про стратегию то, что я говорил, очень рекомендую. Это книга старая (я ее перечитываю), она 2005 года. Наверняка, она на русский язык переведена. Джек Велч, она по-английски называется «Winning», то есть «Побеждая». Но легко и хорошо написана, наверняка, на русском языке есть. Человек, который оставил свою компанию «Дженерал Электрик», когда стоимость этого бизнеса стала равняться 400 миллиардам долларов. Это феноменальная стоимость бизнеса, равна ВВП многих стран.
Так вот. Сейчас говорят, скажем, Кудрин, да? Нашли ему должность.
Т.Фельгенгауэр― Да. Писать какую-то стратегию.
К.Ремчуков― Ну, типа, он будет заместителем председателя Совета по экономике при президенте, где президент является председателем этого Совета. Таким образом чтобы этот Совет давал рекомендации кому? Правительству, получается? То есть конфликт, да? Ну, Кудрин-то был у нас министром финансов 11 лет – там есть серьезные проблемы. Но, в принципе, это тоже интересная вещь, как узок круг людей, которых привлекает Путин к управлению.
Т.Фельгенгауэр― Один человек.
К.Ремчуков― Нет. Кудрин…
Т.Фельгенгауэр― Очень узок.
К.Ремчуков― Пусть он хоть и считается либералом, но он будет привлечен. Элла Памфилова бедная – вот, она была на правах человека… «Слушай, ну, нужен кто-то Центризбиркому – давайте Эллу Памфилову».
Сейчас сам Комитет, или Совет по правам человека – рассматривается кандидатура Лукина. Ну, сейчас она не рассматривается уже, а говорили. Представляете, 80 лет, человек на пенсии находится.
Т.Фельгенгауэр― Так уже в прошлый понедельник ровно об этом с вами и говорили.
К.Ремчуков― Я просто… Ну, вы можете себе представить, что вообще?
Т.Фельгенгауэр― Людей нету совсем, да?
К.Ремчуков― Я не говорю уже о силовиках, что они вот так ротируются, да? Но это-то! Что даже и либералов они… Вот, один, потому что личное доверие. И конечно, ожидать, что что-то кто-то сделает такое… Мы же всё знаем как облупленное, мы знаем каждое слово, каждый их проект. Но самое главное, представление о том, как меняется. Это примерно как у Бастрыкина представление, как меняется мировоззрение людей. Запретами меняется, вот как! – думает он.
Т.Фельгенгауэр― Почитаем Конституцию – там, на самом деле, много хороших статей. 18-я, по-моему, ваша любимая статья.
К.Ремчуков― Да. И вторая.
Т.Фельгенгауэр― Спасибо большое. Это было особое мнение Константина Ремчукова, эфир для вас вела Татьяна Фельгенгауэр. До свидания.
К.Ремчуков― Спасибо.
Анастасия Башкатова 
