О.Журавлёва― Добрый вечер. Это программа «Особое мнение», меня зовут Ольга Журавлёва, мой собеседник сегодня – Константин Ремчуков, главный редактор «Независимой газеты». Здравствуйте, Константин Вадимович.
К.Ремчуков― Добрый вечер.
О.Журавлёва― Отвлекитесь на минуточку, пожалуйста, от своих гаджетов.
К.Ремчуков― А я думал, что вы будете всё время чего-нибудь говорить-говорить.
О.Журавлёва― Да, да. А вы будете записывать. У меня такой вопрос к вам возник. А в чем, по-вашему, Лукашенко успешнее Путина, если есть такие сферы?
К.Ремчуков― (смеется) Очень просто. Очень просто, мне кажется. Лукашенко успешнее Путина тем, что у Лукашенко есть Путин, Россия с большими денежками, с нефтью и газом, и за годы правления Лукашенко с 1994 года Россия в той или иной форме субсидировала потребление газа и нефти Белоруссией на сумму от 5 до 8 миллиардов долларов в год.
Значит, умножим всё вот это на 21 год, и мы получим, что от 100 до 160 миллиардов долларов при населении Белоруссии в 6 миллионов, да?
О.Журавлёва― Я не знаю. Я сейчас, вот, не готова ответить.
К.Ремчуков― Получается очень серьезная субсидия для народного хозяйства и для всех этих квазисоциалистических экспериментов Батьки Лукашенко. Это в переводе на наше население… 150 миллионов, если 6, в 25 раз. То, вот, умножьте 100 на 25, получится 2,5 триллиона, 3 триллиона долларов, если б мы от кого-то в виде дара получили. Вот, мне кажется, это самое серьезное отличие.
У Путина таким другом являлась цена на нефть и на газ, пока она была высокой, счастливый билет. Он пришел к власти, и всё пошло вверх. Сейчас чуть-чуть пошло вниз – уже мы видим 3% дефицит бюджета, 3% сокращение доходов бюджета, 3% сокращение расходов бюджета, отток капитала с 2008 года выше 600 миллиардов долларов из России. Это огромные суммы. То есть на эти 600 миллиардов, если б только не утекли, а были у нас и были инвестированы, плюс если б хотя бы столько же притекло. Представляете? Это и были бы те дары, которые позволили создавать новые активы и новые рабочие места.
Так что я думаю, что вот это принципиальная разница. У нас нет такой страны, великана рядом (соседа)...
О.Журавлёва― Я другой такой страны не знаю.
К.Ремчуков― Да. Которая бы могла нам так щедро, по-братски, от всего сердца дарить большие деньги, которые компенсируют провалы экономической модели Лукашенко, которая не позволяет генерировать столько доходов, которые позволили бы обеспечивать тот видимый порядок на дорогах, инфраструктуры и какое-то минимальное социальное обеспечение населения. Не будь этих денег, эта страна была бы сильно в долгах.
О.Журавлёва― А скажите, а зачем Путину это нужно?
К.Ремчуков― Путину это нужно?.. Во-первых, ему досталось это по наследству – так завелось с самого начала после распада Советского Союза.
О.Журавлёва― Просто так принято?
К.Ремчуков― Да. Потом, сначала не хватало духа разорвать и что-то поставить, потому что Лукашенко достался Путину уже существенно более опытным политиком и политическим демагогом, можно сказать, который умеет манипулировать.
О.Журавлёва― Но, все-таки, есть у него какие-то личные свойства?
К.Ремчуков― Не-не, безусловно. Даже, вот, последняя вещь. Беларусь накануне выборов, за неделю, белорусская общественность протестует против авиационной российской базы. Я говорю «Ну-ка, разбирайтесь там» (журналистам). Они говорят «Слушайте, Константин Вадимович, Лукашенко во главе этих недовольных белорусов». То есть он. Ну, ничего себе. Вчера еще (не успели сутки истечь) там в 23 с чем-то на информационных лентах появляется сообщение «Лукашенко заявил, что он всегда открыт к переговорам с Россией по поводу базы».
Таким образом это говорит о том, что, вот, если за неделю до этого ему надо возглавить движение протеста против базы российской и сказать «Никаких иностранных военных баз на территории Украины» и он здесь…
О.Журавлёва― Белоруссии.
К.Ремчуков― Опять. Что-то такое у меня. Лукашенко – наверное, что-то здесь…
О.Журавлёва― Может быть.
К.Ремчуков― Да. Вот. А только выборы еще не успели, еще, вот, сутки не истекли, он уже говорит «Да нет, ну, давайте поговорим. Да конечно, всё будет».
Поэтому вот этот вот быстрый отказ от какой-то позиции или манипулирование позицией выдает в нем, конечно, политика, который для своего народа является такой, подходящей фигурой. И поэтому Путин – он, я думаю, просто не смог так заострить вопрос о том, что давайте как-то с деньгами, и не смог перевести это дело в современное отношение.
Если честно, я предлагал Путину в 2007 году, встречаясь с главредами, я конкретно предлагал по Белоруссии завести другой механизм финансирования вот этой субсидии. Не через цену на нефть и на газ, что с рыночной точки зрения мне кажется неправильным и, с другой стороны, делает Газпром и другие компании операторами политического…
О.Журавлёва― Ну, некоей политической истории.
К.Ремчуков― Да. Политического характера. А я предлагал, чтобы разница в том, что Белоруссия может заплатить, и то, что мы хотим получить, должна компенсироваться в виде иностранной помощи России Белоруссии, которая должна утверждаться российским парламентом.
Тогда в ходе дебатов появляется возможность через депутатов или, если это сенаторы будут решать (может быть, это дело Верхней палаты Парламента – иностранная помощь), тогда бы можно было какие-то условия выставлять: «Мы в этом году оказываем иностранную помощь Белоруссии в размере 8 миллиардов долларов». Взамен депутат какой-нибудь или сенатор выходит и говорит «Мы хотим, чтобы они открыли нашу авиационную базу, иначе мы не проголосуем». Тогда белорусская сторона решает, их устраивает или не устраивает 8 миллиардов в этом году?
О.Журавлёва― Хорошая цена или нет за базу.
К.Ремчуков― Или нет, да. Но и у наших появляется возможность, поскольку это на глазах у всей страны идет, говорить «Слушайте, а, может быть, мы эти 8 миллиардов в Курской области там или в Белгородской, или в Саратовской, или где-то потратим? Может быть, мы бабушкам или дедушкам поможем?»
О.Журавлёва― И тогда Лукашенко бежит уже с корзинками, полными грибов, и…
К.Ремчуков― Нет, и тогда переговорная позиция. Путин выслушал меня, так, сказал «Ну, пока, типа, не удается так перевернуть».
О.Журавлёва― Ну, вообще, если совсем грубо смотреть на все эти сложные вещи, получается, что Лукашенко вообще здесь самый хитрый. Самый хитрый и ловкий во всех участниках вот этого вот постсоветского пространства.
К.Ремчуков― Знаете, в моем лексиконе есть фраза «способный парень».
О.Журавлёва― Ага. «Способный парень». Совет Евросоюза приостановил на 4 месяца санкции против Белоруссии. Типичный случай.
К.Ремчуков― Да. Ну, тут он… Давно уже мы замечали, что он ведет политику последний год, по крайней мере, ну, недвусмысленно показывающий, что он неоднозначно склоняется в сторону России, в том числе и в ключевых для нас вопросах последних полутора лет – это вопрос Крыма и вопрос Донбасса.
О.Журавлёва― За счет чего? Если мы платим такие огромные деньги, практически отдаем.
К.Ремчуков― А чего мы сделаем? Ну, представляете, вот на этом фоне, когда у нас просто, я считаю, разрушены фактически межгосударственные отношения между Россией и Украиной, во что нельзя было поверить еще несколько лет назад, что мы, два братских народа, фактически разрушим межгосударственные отношения. Сегодняшнее сообщение о…
О.Журавлёва― Авиасообщение.
К.Ремчуков― Да, о прерывании – это вот… Ну, просто я не знаю, с кем у нас такие отношения? Только в годы войны, по-моему, всё так было.
О.Журавлёва― С Грузией были такие проблемы.
К.Ремчуков― Представляете, если еще мы из-за того, что… Он же тоже понимает длину переговорной позиции своей, да? Предположим, мы начинаем давить на него, а он говорит «Ну, не буду». И тогда какой у нас выход? Мы говорим «Ну всё, тогда мы вам не поставляем». И тогда Россия является инициатором разрыва с еще одной дивной белорусской стороной, братской.
О.Журавлёва― И страдает несчастное белорусское население.
К.Ремчуков― Конечно.
О.Журавлёва― А мы – кровавые мерзавцы в этой ситуации. Да, нехорошая картина. Ну, на самом деле, вы столько раз сказали слово «Украина», что про Украину вас спрошу в следующей части.
Константин Вадимович, вы, несколько раз оговариваясь, называли Белоруссию Украиной. А, вот, объясните мне, пожалуйста, почему такой, ну, вот, прямо близко стоящий народ не попал в такую же прекрасную ситуацию, которую вы сейчас обрисовали в Белоруссии? У них не было такого лидера? Или какие-то другие причины? С газом-то мы всё время с ними ругались.
К.Ремчуков― Не знаю. Во-первых, я хочу извиниться. Меня тут поправили, что население Белоруссии 9,5 миллионов человек, так что я принимаю эту цифру на веру и говорю. Но даже не важно, сколько. 9 миллионов 327 тысяч 329 человек в 2015 году (вот столько). Но всё равно это несопоставимо с Россией, и в данном случае мне важно было показать, какую относительно населения помощь мы должны были бы получать.
Что касается Украины и Белоруссии. Мне кажется, что Украина… Мы, на самом деле, если говорить по ценам на газ и на нефть, долго тоже сильно субсидировали Украину. Просто процессы в Украине политические пошли по-другому. Поскольку у них не было такого лидера, который замкнул страну в рамках социалистической постсоветской истории… История постсоветская, а тип управления – социалистический. И Украина развивалась в значительно большей степени как свободная политическая страна с очень развитой политической конкуренцией, которая, скорее всего, существенно была даже выше, чем у нас. Может быть, у нас в какой-то короткий период в 90-е годы была такая же конкуренция.
И, вот, на базе вот этой конкуренции политической в Украине выросли группы интересов, в том числе экономических, которые намного четче артикулировали свои потребности в развитии связей с Европой, европейский выбор с Украиной.
В Белоруссии даже приватизация толком не прошла, вот, в свободной манере, поэтому там не было экономических условий для финансирования вот этих политических тенденций в украинском обществе, особенно среди молодежи.
Вот, мне кажется, что просто политическое развитие Украины шло другим путем. Менялись руководители страны, менялись их приоритеты и в какой-то момент декларированные приоритеты ориентации на Запад и разговоры о возможном вступлении Украины в НАТО остро вступили с нашими интересами национальными, как их понимает Кремль, и тогда произошла вот эта заруба по поводу цен на энергоносители, и с тех пор всё это и продолжается.
О.Журавлёва― Выходит-то из того, что вы говорите, и, действительно, жизнь показывает, что в данном конкретном случае авторитаризм гораздо полезнее населению Белоруссии, чем политическая конкуренция.
К.Ремчуков― Полезней чем?
О.Журавлёва― Ну, какая никакая, а стабильность. Какая никакая, а жизнь. Никаких войн, никаких вот этих вот ужасных газовых войн. Хорошо жить в Белоруссии при авторитаризме.
К.Ремчуков― Ну, если считать, что вот такого типа предсказуемость неработоспособной модели является достоинством, то, наверное, так. Это напоминает мне ту фразу: «Я хочу умереть достойно, спокойно, во сне как мой дедушка, водитель автобуса, а не как его кричащие и орущие пассажиры».
Мне кажется, что модель украинской экономики не жизнеспособна. Я объясняю причины. Способ финансирования дефицита этой экономики понятен. И как только Россия перестанет финансировать дефицит бюджета Белоруссии (а сейчас это возможно, потому что у нас у самих денежек не так много), я думаю, что в этот момент опытный политик Лукашенко начал медленно разворачивать корпус на Запад. И вот это снятие санкций… Потому что он понимает, что кормушка в лице России будет меньше зерен иметь каждый день, и клевать будет меньше.
Но разворот на Запад не сулит, мне кажется, для него…
О.Журавлёва― Ну, мне кажется, никому не хочется просто так покормить Беларусь.
К.Ремчуков― Ну, у них и нет возможностей. Но разворот на Запад – он всегда связан и обусловлен какими-то обязательствами, связанными с переменами серьезными. Вот, как вы учите радиослушателей, с институтами, с реформами, с появлением частной собственности, конкуренции и так далее. Все эти скучные, занудные вещи.
Но без них никто ничего делать не будет. И не случайно пару-тройку дней назад было сообщение о том, что в Лиме, там, где заседало ежегодно собрание МВФ и Мирового банка, новость была о том, что министр финансов Украины Яресько заявила, что она может уйти в отставку, если украинское правительство откажется от проведения реформ. Потому что Яресько – носитель американского взгляда на финансы. Американский взгляд на финансы говорит о том, что помогать надо не транжирить деньги, а помогать надо на перестройку системы, чтобы она через лишения и сложности переходного периода пришла к такому качеству, которое позволит другим зарабатывать деньги.
Если этого не происходит, а все деньги, которые получаются, либо разворовываются, либо тратят на текущее потребление, то считай, что эти деньги никогда никто не вернет и, самое главное, что нет прогресса.
Поэтому поразительно, что вот это заявление министра финансов Украины пришло из Лимы, там, где весь цвет глобальных финансов, и там, где ее понимают. Поэтому ожидать, что министр финансов Белоруссии в случае, если Белоруссия развернется на Запад и там будут такие же требования «Мы будем отдавать деньги под такие-то, такие-то, такие-то реформы», а он не будет проводить реформы, ожидать не приходится.
Поэтому я думаю, что Лукашенко выиграл, все довольны, результат рекордный. Но какой-то внятной стратегии, вот, для себя, вот, какая Белоруссия будет через 10 лет, я не вижу. Мне кажется, что вот это, как бы, погружение Белоруссии в протяженное постсоветское состояние… Может быть, использовать слово «амнезия» (может быть)? Частичная, скажем так, чтобы смягчить. Оно обязательно закончится: царевна проснется и обнаружит, что нету каких-то условий, при которых человек может встать и идти зарабатывать деньги. Человек должен зарабатывать деньги. А все эти постсоветские системы и у нас очень мощно развиваются…
О.Журавлёва― Получать.
К.Ремчуков― Получать, да. Поэтому и Путин использует эту модель поощрения бюджетозависимых людей и поощрения тех, кто из государственного сектора. Сейчас такая радость, пир-то какой с этими военными нашими упражнениями! Это же всё финансирование, значит, у людей видится будущее их. Но как только закончится у элиты, у властвующей элиты аппетит на такого рода политику, выяснится, что опять начнется процесс высвобождения рабочих рук, опять будут говорить, что разрушают наш военно-промышленный комплекс и так далее.
О.Журавлёва― Коротенький вопрос от Дмитрия Мезенцева: «А Порошенко эффективнее Лукашенко, как вам кажется?» Как госдеятель.
К.Ремчуков― Пусть он 21 год посидит у власти, тогда мы будем сравнивать. Он слишком мало находится у власти, чтобы можно было сравнивать одного и другого.
О.Журавлёва― А для вас, кстати, какой идеальный президентский срок?
К.Ремчуков― 4 года.
О.Журавлёва― 2 раза по 4?
К.Ремчуков― Да. Ну, хотите, сделайте 3 раза по 4, если хотите чем-то отличиться. Дело же в том, что у нас удлиняются сроки и создаются предпосылки, что команды находятся вне конкуренции в течение длительного периода. Застой происходит отсюда. Надо менять не только лидеров, но и их команды, а это возможно только с укороченным сроком пребывания у власти.
О.Журавлёва― Как говорил один сантехник, всю систему надо менять, правильно?.. Можно еще на тему СНГ один вопрос, который пришел от нашего слушателя радио (он так подписывается)? «На неделе туркменский президент Бердымухаммедов ездил к Каримову в Ташкент, чтобы заручиться его военной поддержкой в случае нападения талибов. В то же время афганский генерал Дустум также на неделе побывал в Грозном у Рамзана Кадырова – тот продемонстрировал ему возможности чеченских силовиков. Россия и страны СНГ реально готовятся воевать? И если готовятся, то с кем, как вам кажется?»
К.Ремчуков― Ну, мы слышали, что Рамзан Кадыров, вообще-то, просил президента рассмотреть возможность послать чеченских бойцов в Сирию для наземной операции. Но если президент страны говорит, что российских войск в наземной операции не будет и уступить просьбе Рамзана, то это будет означать, что либо президент не держит слово, либо то, что Рамзан не вполне российское войско представляет. Поэтому…
О.Журавлёва― Оба варианта плохие.
К.Ремчуков― Я думаю, что да. Но там проблемы серьезные и в Центральной Азии (то, что у нас раньше называлось Средней Азии). Там Туркменистан считает, что талибы стоят стеной и готовы начать наступление сюда. А Туркменистан не сильно вооружен и сам по себе защищаться не может.
Поэтому ситуация-то сложная, и я думаю, что вот такое стремительное развитие ситуации, которое пришло вместе с нашими бомбардировками в Сирии, мне кажется, плохо просчитываются последствия. Потому что Запад…
Тут, как бы, за эту неделю стало совершенно очевидным, что есть разница в восприятии того, что происходит. Если неделю назад мы с вами говорили и я нащупывал гипотезу того, что могло заставить Путина, какие цели он может преследовать там, то сейчас он дал интервью Соловьеву, еще несколько раз комментировал. И становится очевидным.
Очевидным становится следующее: мы и Запад по-разному понимаем цели этой операции. Мы уничтожаем всех, кто не Асад, при этом с упором в 90% на тех, кто не ИГИЛ и не Асад, а так называемая умеренная оппозиция в глазах Запада. Поэтому в глазах Запада мы занимаемся делом не то, что совместным вместе с ними, к чему призывают все…
О.Журавлёва― А прямо противоположным.
К.Ремчуков― ...а прямо противоположным. С другой стороны, у Путина абсолютно четкое видение того, что у Запада была возможность целый год чего-то сделать без нашего вмешательства. Они ничего не делали, занимались фактически тренировкой бойцов ИГИЛ, которые захватывают и захватывают, и захватывают территорию, и деморализованные… Уже все против ИГИЛа деморализованные – и войска Асада, и эта умеренная оппозиция, которая, как мы узнали, в большом количестве получив военную переподготовку в американских лагерях в Турции, переходит на сторону ИГИЛ.
Вчера я на Фоксньюс читал статью со ссылкой на американских экспертов, ну, то есть совсем, как бы… У меня такие вещи вызывают доверие. В этой статье утверждается, что от 60 до 80 процентов оружия, которое поставляли в течение последнего года США бойцам против Асада, оказывались в руках ИГИЛ. То есть фактически США занимаются прямой поставкой вооружения тех, кто борется.
Вот, на фоне вот этого мы идем со своей правдой. Наша правда состоит в том, что все, кто не Асад, те не легитимны. Легитимен только он и те, кто по его просьбе пришел, только мы. Все остальные факультативно там чего-то действуют. Запад при этом считает, что достигнут международный консенсус по смещению Асада.
Здесь выплывает тема, о которой Владимир Соловьев вчера сказал «Нам пытаются вбросить эту тему». Это звучало очень смешно, потому что вбросила ее сама жизнь, что мусульманский мир поделен между шиитами и суннитами.
Путин на это сказал, что это в корне неправильная постановка вопроса, потому что нам абсолютно без разницы, шииты или сунниты. Звучит довольно аррогантно, по-атеистически: «Нам плевать, каким богам вы служите. Мы боремся с терроризмом».
Но жизнь показывает, что это не до такой степени безразлично участникам. Я беседовал на этой неделе с военными людьми, даже генеральского звания из Северного Кавказа и принадлежности северокавказских народностей, которые говорили мне, что испытывают затруднения в объяснении молодым, почему они должны будут, если придется, сражаться на стороне шиитов или там алавитов против суннитов.
То есть если ты можешь оторваться в своем… И я могу понять. Ну, какая разница? Мы боремся против терроризма – он не имеет ни религий, ни национальностей, можно говорить. Для молодых людей всё имеет значение. Это всё равно, что тебя пошлют с оружием в руках воевать против там…
О.Журавлёва― Я прошу прощения, но тот же Путин, когда речь шла о Донбассе, за русский мир призывал, да? За своих братьев, говорящих на том же языке. И, в общем-то, обращался к тем же чувствам: «Они хорошие, потому что они как мы».
К.Ремчуков― Да.
О.Журавлёва― Теперь эти чувства, вроде бы, не актуальны.
К.Ремчуков― Ну, я говорю, это он говорит… Он говорит, но это последнее, вот, вчерашнее интервью, которое я видел, я бы не недооценивал. Потому что мы видим, как напряженно весь этот суннитский мир (а он явно и Саудовская Аравия, и Катар, и все эти люди хотят, безусловно, сдвинуть Сирию). И тогда получается, что у нас могут возникать и геополитические интересы. Мы не хотим, чтобы Иран и Сирия, которые являются союзниками, и при нашей поддержке уступили какие-то позиции другим силам, которые более лояльно относятся к США. Поэтому если мы начали играть в эти геополитические противостояния, то, скорее всего, это противостояние и будет развиваться дальше.
Правда, сейчас все… Когда у нас начались все эти военные действия, очень много выяснилось специалистов по военным действиям, как надо бомбить. Мне жена сегодня говорит «А я бы 50% бомбила ИГИЛ, а 50%, типа, умеренную оппозицию. Тогда б никто бы мне не мог предъявить, потому что столько было бы кадров». Вот еще один вырос специалист по стратегическим вопросам.
О.Журавлёва― Стратег и тактик.
К.Ремчуков― Да. Но таких полно. Просто такое ощущение, что они, вот, как такие дружинники у Ярослава Мудрого ходили по рынку, щипали мужних жен и рассуждали о том, как они пойдут на Киев.
Поэтому еще, мне кажется, одна вещь важная, что наши действия стремительны, мы переключаем внимание, энтузиазм людей, которые выступали на федеральных каналах и обосновывали Крым, потом с таким же энтузиазмом Донбасс, сейчас абсолютно с таким же энтузиазмом участие в Сирии. Мне кажется, что если их попросить обосновать, почему нужно немедленно нанести удар по США, мы получим исчерпывающее объяснение – потому что это вообще колыбель всемирного зла и вообще всё зло от них, поэтому тут надо атаковать.
Поэтому я бы отметил, что поскольку сирийская кампания наша вписывается в контекст противостояния России с Западом, начиная, вот, с Крым-Донбасс, то здесь разные видятся линии. У нас это стремительное переключение – Путин не дает уснуть людям, он всё время их подпитывает в энтузиазме, что у многих… Вот даже там вопросы задает кто-то, говорит «Вы говорили (кто-то меня упрекает), что всё будет чего-то плохо».
О.Журавлёва― А у нас всё хорошо.
К.Ремчуков― «А у нас так хорошо, и отток капитала, и снижение бюджета». Или как он себе представляет «плохо»?
Вот, мне кажется, что Запад играет вдолгую. Он видит, что истощаются наши резервные фонды, за счет которых удавалось компенсировать недополученные деньги в бюджете и снижение доходов, и ждет, скажем, еще, ну, минимум 2 года (по крайней мере, так хотят США), чтобы посмотреть. Потому что они абсолютно убеждены… И Обама давал тут интервью, и говорил о том, что Путин – ну, мало того, что он поддерживает не ту сторону с точки зрения Обамы, он еще, и экономика когда на дне, эти телодвижения – они не в пользу России.
Но посмотрим. Опять, сейчас говорить сложно, но американцы будут стоять за то, чтоб санкции были, с тем, чтобы выдержать нас на этом гриле. Посмотреть, изменится ли или не изменится.
О.Журавлёва― Как мы завялимся.
К.Ремчуков― Потому что уже люди даже по нашим официальным этим социологическим службам… Во-первых, 80% считает, что кризис в России (социология). И во-вторых, считают, что он продлится, вполне возможно, и больше, чем 3 года.
О.Журавлёва― Хм.
К.Ремчуков― Вот. А это уже начинает меняться.
О.Журавлёва― Может быть, это не зря вы выступаете со своими осторожными прогнозами в нашей передаче. Меняется настроение общества. Но вы чувствуете ответственность?
К.Ремчуков― Перед обществом?
О.Журавлёва― Да?
К.Ремчуков― За прогнозы?
О.Журавлёва― Да?
К.Ремчуков― Конечно. Я на стороне разума, поэтому я хочу, чтобы люди были чуть-чуть более прагматичны, чтобы радость за то, что в Сирии разбомбили очередной дом, ее нельзя отменить (это хорошая радость, да?). Но чтобы она дополнялась какими-то радостями по поводу перспектив и улучшения жизни в нашей стране. Иначе очень скоро…
Я один раз случайно нашел в книге, в воспоминаниях Чуковского кусок про то, что в 1921 году в Петербурге был очень популярный поэт Вова Познер. И я потом Познера спросил, кто он. Он говорит «Да, это мой дядя». Так вот этот целый год, 1921-22-й он там рвал всех в Петербурге (приехал из Парижа), и он написал Балладу о дезертире, которая звучала так: «Вчера война. И сегодня война. И завтра будет война. А дома – дети, а дома – отец. А дома – мать и жена». И вот это уже ощущение в начале 20-х годов бесконечности вот этой войны… Да, все живут, все пишут стихи, но с 1914 года идет война и уже это надоедает. Поэтому, конечно, хотелось бы, понимая, что жизнь одна, чтоб люди больше обращали внимание на текущую и счастливую жизнь.
У меня еще есть 30 секунд.
О.Журавлёва― Да, несколько секунд, чтобы дать пищу уму нашим слушателям. Сегодня премию по экономике присудили Энгусу Дитону, и мне кажется, что вы его читали.
К.Ремчуков― Да. Я хотел бы сказать, что тема неравенства в современном обществе сейчас ключевой является в Америке. Клинтон эту тему берет, скорее всего, в избирательной кампании она будет. Неравенство. И много нобелевских лауреатов… Вот, Стиглиц – нобелевский лауреат по экономике. «Большой разрыв» книга – рекомендую тем, кто хочет почти в популистском, но американском виде почитать.
Роберт Шиллер, нобелевский лауреат 2013 года по экономике. «Irrational Exuberance», «Иррациональное излишество».
И, наконец, вдвоем. Акерлоф, 2003-й год, нобелевский и Шиллер написали «Phishing for Phools», «Охота на дураков» — это тоже о том, как экономика может быть иррациональной.
Этот человек получил Нобелевскую премию, потому что более горячей темы как неравенство в экономике сейчас в США нет.
О.Журавлёва― Самые горячие темы обсуждали в «Особом мнении» Константина Ремчукова главный редактор «Независимой газеты» и я, Ольга Журавлёва.
Василий Столбунов 
Дарья Гармоненко 