КАРТ-БЛАНШ. Госконтроль над общественной жизнью: формы и смыслы

Фото пресс-службы Министерства юстиции РФ

Совсем недавно в реестр «организаций, выполняющих функции иностранного агента» Минюст внес нижегородский Комитет против пыток и московский Центр антикоррупционных исследований. Их руководители тщетно пытались объяснить судам, что никакого изменения государственной политики в соответствующих сферах они не добивались, то есть не занимались (в соответствии с нормой известного закона) «политической деятельностью». Ведь государственная политика и состоит вроде бы в искоренении пыток и борьбе с коррупцией? Тут следует сказать, что, например, Комитет против пыток  уже лет 15 занимается тем, что пытается привлекать к ответственности садистов в милицейско-полицейской форме. Занятие на редкость серьезное и рискованное. То есть самое рискованное (на второе место я теперь поставил бы наблюдателей на выборах). Садисты в форме есть в полициях всех стран мира. И везде с этой жуткой публикой борются (наряду со спецподразделениями самой полиции) разные общественные организации.  Комитету удалось привлечь и посадить более сотни (!) любителей пыток.

Судьи, понятное дело, эти доводы игнорировали. Им, вероятно, виднее, в чем реально состоит государственная политика.

Реестр «иностранных агентов» между тем растет. В него в последние месяцы попали, в частности, калининградская организация «Экозащита – Женсовет», Краснодарская краевая организация выпускников вузов (за нее, кстати, тщетно пытался вступиться краевой уполномоченный по правам человека), Сибирский экологический центр. И так далее.

А в чем вообще смысл упомянутого закона «об иностранных агентах» (фактически нескольких статей закона об НКО)? Тот же Минюст отвечает в письме: «Политическая деятельность некоммерческой организации в интересах иностранных государств и (или) международных, иностранных организаций потенциально может угрожать политической и социальной стабильности, безопасности Российской Федерации».

Это чья деятельность может угрожать? «Женсовета»? Или «Мемориала»? Или того же Комитета против пыток? Или, наверно, «Голоса», который хоть и не получал иностранных денег (как установил Мосгорсуд), но регулярно вылавливает жульничества избиркомов разного уровня? Очень может быть, что деятельность некоторых из этих НКО действительно неприятна тем, кто считает возможным выбивать признание пыточными методами, или тем, кто манипулирует избирательными бюллетенями. Так они и есть государство?

Между прочим, в судах никто и не говорил, что указанные организации действовали в иностранных интересах. Об этом даже не шла речь. Суды, как и Минюст, просто выполняют волю начальства – пополнить указанный реестр. Просто выявляют два признака – иностранный грант и то, что закон считает «политической деятельностью». После чего жизнь организации становится невыносимой.

Я совершенно уверен, что всем этим организациям могли бы выделять гранты не только фонд Макартуров и иные международные жертвователи, но и десятки отечественных благотворителей. Да охотно! Но для них такая благотворительность уже давно опасна. А сохранение бизнеса дороже. Государство, выходит, не заинтересовано в деятельности отечественных грантодателей. Ему важнее держать деятельность НКО под контролем – реальным или воображаемым, вопрос другой. Во всяком случае, гранты отечественного происхождения НКО могут получить только от президентской администрации, которая распределяет их через своих операторов.

С партийной системой примерно то же самое. Формально создание политических партий с 2012 года облегчено. Фактически наряду с нашей главной партией относительную свободу действий имеют еще три партии – те, самые, которые представлены в Государственной думе. Они же представлены в региональных парламентах, правда в совершенно гомеопатических дозах (у главной партии везде – от 70 до 99% мест). Они же – верные союзники и младшие партнеры главной партии. И они же – объекты государственного финансирования. Остальные партийные бренды исполняют роль даже не статистов, но массовки. С ними не церемонятся ни региональные, ни местные власти. Суды и подавно. Реальной политической конкуренции как не было, так и нет.

Все это очень напоминает игрушечные партийные системы – как в ГДР или Болгарии 1970-х годов. Это, в сущности, полный государственный контроль над формальной многопартийностью. Но разве означает он реальный контроль над настроениями и чувствами, над симпатиями и антипатиями? Конечно, нет. Игрушечные системы развалились при первых же признаках утраты господдержки. Что ожидает и нашу партийную систему.

Указанные выше цифры поддержки главной партии недостижимы без полного контроля над избирательной системой. В чем он выражается, написано уже достаточно. Не буду приводить здесь новых примеров. Все они сводятся к тем или иным приемам и технологиям отсечения конкурентов и выведения максимальных цифр. Но возникает другой вопрос: те, кто инициирует эти технологии, отдают себе отчет в том, что доверие к выборам постепенно стремится к нулю? И что это в конечном счете отражается на легитимности тех органов, которые как бы выбираются?

Возможно, что и отдают отчет. Поэтому столь важную роль придают государственному контролю над медиапространством, над СМИ, в конце концов, над интернет-ресурсами. К этому контролю подключены и отраслевые ведомства, и Генеральная прокуратура, и Следственный комитет. Вчера заблокировали еще пару сайтов, сегодня планируют еще пару, завтра устранят с поля еще одну неуместную газету…

Навязчивый и злобноватый государственный контроль над теми сферами жизни общества, которые по Конституции должны быть вполне свободны, – это возвращение к хорошо известным и худшим страницам нашей истории. Да, советская идеология не возрождается в полном смысле этого слова, но различные элементы советской системы власти используют все активнее.

Однако эта система выглядела архаичной уже 40 лет назад. И сегодня чем дальше, тем более фальшивыми и нелепыми выглядят ее обоснования, когда чьи-то личные и групповые прихоти и корысти прикрываются государственными интересами. Но результат может быть примерно тот же, что и 40 лет назад. Попытка заморозить или подморозить жизнь общества – это путь к застою, кризису, а также самообману и самооглуплению.