"Мемориал" исследовал репрессии

Репрессивные законы летом 2012 года еще встречали сопротивление отдельных депутатов Госдумы. Фото РИА Новости

Правозащитный центр «Мемориал» подготовил доклад «О тенденциях уголовного преследования по политическим мотивам в России». Правозащитники предложили свое определение понятия «политические репрессии». Тем не менее они признали – их масштаб пока остается в рамках сотен реальных дел, но никак не тысяч. Впрочем, рост политически мотивированных процессов за последние годы российские правозащитники фиксируют.

Авторы доклада, проанализировав судебную практику с 2011 по 2014 год, прежде всего попытались объяснить, что они понимают под «политическими репрессиями». Причем ссылка правозащитников на международные нормы привела их к парадоксу. С одной стороны, из-за того, что уголовные дела в России «расследуются и рассматриваются судами с систематическим нарушением международных норм и конвенций», политзаключенными в принципе могли бы считаться «десятки или сотни тысяч человек». Однако, с другой стороны, как говорят и в самом «Мемориале», это все-таки «не соответствует масштабу собственно политических репрессий».

В докладе есть сетования на пространность российского законодательства, связанного с политикой. Однако и сами правозащитники определяют «уголовное преследование по политическим мотивам» не менее пространно. Под этим термином они подразумевают привлечение политического оппонента к уголовной ответственности «либо за преступление, которого он не совершал, либо с принятием более жестких мер, чем принимаются обычно в отношении других людей, обвиняющихся в таких же преступлениях».

При этом понятие «политические мотивы преследования» – в чем признаются «мемориальцы» – и само по себе требует дополнительного прояснения. Но исследователи останавливаются на такой размытой формулировке: «Желание власти или ее представителей каким-либо образом устранить либо политического оппонента, либо человека, мирным образом отстаивающего какие-либо политические, общественные, религиозные идеи и принципы, равно как борющегося с какими-нибудь действиями власти». Хорошо уже то, что авторы доклада все же объективной субъективности своих исследований честно не скрывают.

Впрочем, наибольший интерес представляет не это, а классификация «Мемориалом» политически мотивированных уголовных преследований. Они условно разделены на две большие группы. Одна из них связана с конкретными оппонентами власти – вроде Алексея Навального, – против которых применяются статьи Уголовного кодекса (УК) общеуголовного плана. Вторая группа включает в себя случаи преследования людей, которые сами по себе опасными оппонентами для власти не являются. Как считают правозащитники, просто статьи УК составлены таким образом, чтобы априори препятствовать свободе собраний, слова, совести и ассоциаций. В этой группе «Мемориал» выделяет две категории в зависимости от механизма преследования: с применением антиэкстремистского законодательства и законов о публичных мероприятиях.

Что касается антиэкстремистского законодательства, то в докладе прежде всего обращается внимание на общие и неконкретные формулировки в УК, что ведет к его «неправомерному применению». Среди подобных «размытых» статей названы – 280-я (призывы к осуществлению экстремистской деятельности), 282-я (возбуждение ненависти либо вражды), 282.1 (организация экстремистского сообщества), 282.2 (организация деятельности экстремистской организации). Эти статьи УК, как отмечают в «Мемориале», нередко использовались в том числе и против журналистов.

В конце 2013 года в кодекс была введена еще статья 280.1 (призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности РФ) и 354.1 (реабилитация нацизма). Впрочем, по первой из названных статей пока возбуждено лишь одно дело.

Не приводя конкретных примеров, в «Мемориале» особо поминают статью 282 УК, утверждая, что «нередки случаи, когда в качестве социальной группы, в возбуждении ненависти или вражды к которой обвиняют человека, выступают представители власти, например сотрудники правоохранительных органов». И ссылаются на постановление Верховного суда РФ, отметившего, что критика должностных лиц, политических организаций, убеждений или обычаев не должна рассматриваться как «действие, направленное на возбуждение ненависти или вражды».

Что касается преследования участников публичных акций, то тут инструментарий власти включает в себя статьи 212 (массовые беспорядки), 213 (хулиганство), 214 (вандализм) и, как дополнение, 318 (применение насилия к представителю власти). К этому стоит прибавить и введенную в УК в 2014 году статью 212.1 (неоднократное нарушение порядка организации либо проведения публичных акций). По ней уже привлекаются оппозиционные пикетчики Владимир Ионов, Марк Гальперин и Ильдар Дадин.

Правозащитники обращают внимание, что, хотя и считается, будто бы активизация политически мотивированных дел началась с Болотной площади в 2012 году, но в действительности это не совсем так. Начало было положено беспорядками на Манежной площади двумя годами раньше.

В преследовании участников этих двух акций «Мемориал» обнаружил сходные черты. Например, если какой-то человек пострадал во время демонстрации и существует опасность возбуждения уголовного дела против правоохранителей, то именно гражданину предъявляется статья 318 – дескать это он бил сотрудников органов. Универсальным является и такой принцип, когда из большой группы людей показательно выделяются и преследуются несколько человек, чье поведение вряд ли сильно отличалось от общего.

В «Мемориале» утверждают, что масштабы так называемых политических репрессий растут. Правда, с 2011 года по 2013-й они были связаны с протестной активностью несистемной оппозиции, а после – уже с событиями в Украине. Причем число дел с использованием антиэкстремистского законодательства за уличные акции снижается, так как оно теперь используется в основном для регулирования Интернета. В целом же, признают правозащитники, счет политических репрессий идет на сотни, а не тысячи уголовных дел. Все дело в том, что работа по устранению несогласных, мол, до сих пор проводится точечно и пока на поток не поставлена.