Антон Цветов
Фото Reuters
22 января Пенсильванский университет опубликовал ежегодный рейтинг Global Go To Think Tank Index, призванный оценить работу лучших мировых «фабрик мысли». Всего их насчитали более 6600, в России – 122. Первые позиции уже много лет занимают американский Институт Брукингса и британский Chatham House. Из отечественных «фабрик мысли» в рейтинг попали Московский центр Карнеги, Российский совет по международным делам (РСМД), Совет по внешней и оборонной политике, Московский государственный институт международных отношений (МГИМО) и ряд институтов Академии наук. Как нетрудно заметить, эти центры активно занимаются международными отношениями и внешней политикой. То есть теми сферами, которые, судя по 2014 и началу 2015 года, находятся в глубоком кризисе.
«Фабрики мысли» – новый для России тип исследовательских организаций. Если цель академической науки – поиск истины, то для таких центров знание без непосредственного применения не имеет смысла. Используя новейшие аналитические методики, эти советы, центры и институты должны создавать готовые «пакетные» решения, осуществлять перевод с «языка знания» на «язык действия». Их адресат – лица, принимающие решения в государстве, бизнесе и гражданском обществе. Отсюда вывод: основной критерий эффективности работы фабрик мысли – результативность решений, принятых по их рекомендациям. А судя по тому, как развиваются события в Украине и вокруг нее, эффективность принятия решений оставляет желать лучшего.
Пожалуй, ключевая проблема украинского кризиса – излишняя, хотя и объяснимая эмоциональность политиков и лидеров общественного мнения с обеих сторон. В век эффективности и повсеместного проникновения научного метода во все сферы человеческой жизни такой подход к формированию политического курса кажется архаизмом, особенно когда на кону человеческие жизни. В более или менее развитых странах люди давно научились не лезть с божественными и мистическими объяснениями в строительство электростанций и нейрохирургию, но по-прежнему не верят в рациональное знание применительно к внешней политике.
Может быть, разразившаяся в самом центре Европы катастрофа окажет отрезвляющее действие на участников политического процесса. Обе стороны понимают, что дальнейшая эскалация вредит вполне реальным показателям сотрудничества России и Запада, но противостояние продолжается в угоду эфемерным чувствам, не имеющим отношения к благосостоянию россиян, европейцев и особенно украинцев. Лидерами поиска решений, основанных на объективных расчетах, как раз и должны стать «фабрики мысли».
Так почему не происходит превращения полезного знания в политические решения? Нельзя сказать, что исследовательские центры сидели сложа руки. Достаточно вспомнить работу «группы Бойсто» и целый ряд других предложений, регулярно звучащих в докладах и аналитических записках. Значит, либо эти предложения плохо транслируются на политический уровень, либо власть отказывается прислушиваться. Как это часто бывает, истина где-то посередине.
Что касается России, то для перевода с научного языка на бюрократический требуются значительные аналитические, коммуникационные и лоббистские усилия, для которых у нас не хватает ни организационных, ни кадровых ресурсов. По сравнению с западными центрами наши учреждения еще очень молоды, а общество не привыкло обращать внимание на мнение экспертного сообщества.
Но украинский кризис вскрыл и другую проблему, актуальную как для России, так и для Запада. Многие «фабрики мысли» оказались неожиданно подвержены воздействию информационной среды и не смогли удержать стандартов «аналитической чистоты». В процессе переработки научного знания в рекомендации часто происходит слишком свободная интерпретация полученных сведений в пользу конъюнктурных выводов. В итоге поляризация мнений распространилась и на исследовательскую среду, которая должна быть свободна от подобного рода помех.
Зачастую аналитики и вовсе ударяются в идеологические споры, прикрываясь учеными степенями и принадлежностью к уважаемым институтам. Объектом их нападок становятся даже не конкретные решения и подходы, а в лучшем случае убеждения (либерализм, консерватизм), чаще же – личность оппонента. Похожую путаницу можно наблюдать и на Западе: активно обсуждая, как бы наказать Россию или свергнуть режим, исследователи избегают решения более сложной аналитической задачи – как остановить кровопролитие на юго-востоке Украины.
С «принимающей» стороны серьезным препятствием является нежелание бюрократических систем ослаблять контроль над идейным наполнением принимаемых решений. Чиновники опасаются, что принятые в работу рекомендации дадут «фабрикам мысли» непозволительную власть над госаппаратом. Мол, что эти высоколобые граждане себе позволяют, советуя нам проводить ту или иную политику. Причиной такого недоверия, помимо прочего, могут служить те же сомнения в непредвзятости аналитиков.
За доверие власти и общества «фабрикам мысли» придется бороться. Ключ к победе лежит в плоскости максимального соблюдения научного метода и точности формулировок в сочетании со свободой дискуссии и критики. Не менее важно и правильно «упаковать» результаты работы в формы, готовые для восприятия чиновниками и учитывающие их конкретные потребности. Аналитическим центрам пришло время работать более активно, стремясь стать эталоном здравомыслия в эпоху повсеместной политической истерии.
Ведь такие исследовательские центры могут не только думать – они вполне способны стать инструментами публичной дипломатии, нести в мировое экспертное сообщество понимание реальных интересов сторон. Чем ближе мы к реальности, тем более вероятно эффективное решение. Относительный успех «группы Бойсто» заключался, помимо прочего, и в том, что крупные российские и американские эксперты смогли вместе выработать рекомендации по урегулированию кризиса в Украине. Несмотря на критику документа и скромные результаты, сам факт такого взаимодействия – уже важное событие.
Наступит ли для международных отношений «век разума»? Это зависит от того, смогут ли «фабрики мысли» донести свой продукт до правительств и убедить власть в том, что этот продукт ей полезен.
Дарья Гармоненко 
