Оппозиция самоликвидируется, диссидентство возвращается

Борис Немцов убежден в бесполезности усилий оппозиции. Фото ИТАР-ТАСС

В России умирает оппозиция и возрождается диссидентство, считают политик Борис Немцов и экономист Сергей Алексашенко. Признаки изменения ситуации, помимо многочисленных репрессивных законов последнего времени, – пятничные обыски у соратников Алексея Навального и акция некоего «Главплаката», издавшего пару пачек почтовых открыток «Пятая колонна. Чужие среди нас». Между тем молодое поколение оппозиционеров не готово уйти в диссидентство и намерено использовать все средства для продолжения борьбы за власть. Отказ от реальной политической конкуренции, считают эксперты, губителен для страны.

Команда некоего интернет-издания «Главплакат», выславшая в адрес «НГ» толстую стопку открыток, в сопроводительном письме сообщила, что таким образом она решила «развить креативную линию «Пятая колонна. Чужие среди нас», открытую 11 апреля вывешиванием одноименного баннера на здании Дома книги на Новом Арбате». Персоналии, отобранные «Главплакатом», «фактически работают против интересов своей страны». Организаторы акции у себя на сайте объяснили, почему 49 деятелей политики, культуры и массмедиа стали чужими для страны: «Члены «пятой колонны» активно работают во благо других государств, прикрываясь при этом маской добродетели и ссылаясь на собственную непогрешимую репутацию. «Чужие» – отвратительные персонажи-захватчики, которые истребляют все, что до них было создано, во благо своим животным инстинктам. Они уже вылупились и даже вполне сформировались. Начнем называть их поименно».

Политическим хулиганством назвал глава фонда «Эффективная политика» Глеб Павловский затею «Главплаката». Эксперт считает, что это мнение некоей погромной фракции во власти, которая любит оскорблять людей: «Но государственная власть не должна никого оскорблять. Она может иногда кого-то преследовать, репрессировать и иногда даже сажать. Но не оскорблять. Это действие не власти, это действие временщиков. Но поскольку сейчас во власти много таких временщиков, такие хулиганские акты отравляют отношения в стране. Их цель – помешать взаимодействию власти и каких-либо ответственных политических кругов. Между властью и несогласными устанавливается нарочно загаженное пространство, где бегает хулиганье, и это напрочь исключает возможность диалога». Власть должна выдавить из себя подобную публику, и пока она этого не сделает, будет продолжать существовать в пустоте и ориентироваться на собственные – все более далекие от реальности – представления о происходящем в мире, уверен собеседник «НГ».

Публичная обструкция «чужих» сопровождается конкретными действиями силовых структур. Утром 23 мая прошли обыски на квартирах трех сторонников Алексея Навального – Николая Ляскина, Владимира Ашуркова и Константина Янкаускаса. Как сообщил Следственный комитет, «в рамках уголовного дела о нарушении порядка финансирования избирательной кампании Навального в 2013 году и мошенничестве, совершенном организованной группой в особо крупном размере с помощью интернет-платежных систем, по которому проходят в качестве подозреваемых». 

Двое из обысканных собираются баллотироваться от оппозиции на сентябрьских выборах в Мосгордуму и связывают действия СК именно с этим обстоятельством. Янкаускас сообщил, что с обыском нагрянули к его родителям, а также к родителям жены. Следственные действия проводились в тот день и в офисе «Яндекс. Деньги». Напомним, что Дума на днях приняла закон, по которому вводится уголовное наказание за финансирование экстремизма. «НГ» тогда предположила, что жертвой ужесточения законодательства станут оппозиционные интернет-кошельки.

Сопредседатель РПР–ПАРНАС и депутат Ярославской Думы Борис Немцов заявил «НГ», что время оппозиции ушло: «Концлагерей сегодня нет, это правда. Но сейчас все-таки XXI век, и, когда уровень давления на общество превышает допустимый, как в ходе крымской пропаганды и оскорблений в адрес инакомыслящих в марте-апреле, естественно, оппозиционеры становятся диссидентами». Последние, поясняет Немцов, мало отличаются от диссидентов советских времен: «Это те же оппозиционеры, которые не могут прийти к власти. Диссиденты борются за свои идеалы, отстаивают свою позицию, рискуют свободой и жизнью. Но в отличие от оппозиционеров они не могут победить на выборах, потому что выборов не стало как института».

Продукция «Главплаката».

Однако отсутствие оппозиции в стране смертельно опасно, уверен Немцов: «Это застой, деградация, воровство, это власть до смерти, это власть до полного маразма, это власть до последнего украденного галлона нефти. Это просто катастрофа для России. После обысков у Ляскина, Янкаускаса и Ашуркова накануне предвыборной кампании совершенно очевидно, что красная черта пройдена». Диссиденты эмигрируют, подчеркивает Немцов, который не осуждает таких людей: «В конце концов жизнь-то одна. Где эффективнее бороться? Сидя за решеткой? Одни выбирают тюрьму, другие – волю. У меня есть решение, я нахожусь в Москве».

Директор по макроэкономическим исследованиям Высшей школы экономики Сергей Алексашенко согласен с Немцовым. И поясняет «НГ», что оппозиция – элемент политической жизни: «Это политические силы, которые имеют шансы и надежду прийти к власти путем выборов. Но поскольку политической жизни фактически нет, и шансов выиграть выборы ни у кого, кроме ЕР, тоже нет, и никакого контроля за выборами нет, а суды не могут оспорить решения избиркомов, – для несистемной оппозиции участие в выборах становится проблематичным, а часто и невозможным». Причину происходящего Алексашенко видит в желании команды Кремля удерживать власть на срок, который будет сочтен нужным или желаемым: «Однако отказ от политической конкуренции опасен для слабого государства – оно может развалиться. Люди, которые стоят за такой политикой, не очень хорошо понимают, что создают основу для гражданской войны».

Тезис о диссидентстве, заметим, возник в среде старшего поколения оппозиции. Молодое не склонно сдаваться. В беседе с «НГ» член бюро РПР–ПАРНАС Илья Яшин заявил, что лишь отчасти согласен с оценками Немцова: «Я, честно говоря, не очень понимаю, что значит термин «несистемная оппозиция». Вот я член зарегистрированной партии, выдвигаю свою кандидатуру на выборах в Московскую городскую Думу, – почему я менее системный, чем другие кандидаты от оппозиции или не от оппозиции?»

С другой стороны, Яшин понимает, что политическая система дает очень мало возможности для маневра оппонентам власти: «Участие в выборах радикально ограничено, особенно последними законодательными поправками. Фактически мы вернулись в ситуацию до 2011 года, когда было несколько ослаблено законодательство о выборах и партиях».

Яшину не нравится навешивание ярлыков: «Диссиденты», «несистемная оппозиция»… Я считаю, что у нас есть клавиатура и мы должны нажимать на все кнопки и клавиши, которые нам доступны. Есть возможность распространять доклады – распространяем. Есть возможность выходить на улицу – выходим, есть возможность попробовать принять участие в избирательной кампании, я пробую это делать».

Председатель правления Центра политических технологий Борис Макаренко считает большой проблемой то, что на выборах режим, пригодный для кампании, обеспечивается партиям, «которые ходят на коротком поводке»: «А с другой стороны, без выборов демократически не придешь к власти, демократически не поучаствуешь в принятии законов и обсуждении. Да и избиратель должен быть уверен, что при переходе власти не будет революции. Наша не карманная оппозиция в эту щель и провалилась. Они видят, насколько трудно и малоперспективно участвовать в выборах. Но когда они уходят в другое пространство, выясняется, что там тоже делать нечего».

Глеб Павловский тоже не склонен винить только власть в недееспособности оппозиции: «Те, кого называют оппозиционными лидерами, таковыми не являются, оппозиции не представляют. И ответственность за это в значительной степени они несут сами, потому что каким бы репрессивным ни был режим, вопрос в том, почему эти политики не могут создать адекватной политической силы. Получается, что они этот вопрос переадресовывают Путину, чтобы он как бы оставил им специальное место». Диссиденты, напоминает эксперт, были общественным движением в Советском Союзе. Они представляли среду, которая в этом смысле действительно была оппозицией: «Известны диссиденты-лидеры, на них ориентировались остальные. Они действительно выражали позицию широкого слоя советских, в том числе политически не активных людей. Выражали реально, то есть оказывая реальное влияние на власть, которая не собиралась предоставлять им преференций. Тем не менее диссиденты влияли на власть, на международную политику.

Нынешние российские диссиденты, говорит Павловский, представляют скорее самих себя: «Желающие на них смотреть могут ходить на митинги, но, уйдя с митинга, они ничего не уносят с собой. Власть, конечно, ответственна за авторитарный стиль и за последовательное вытеснение политической жизни. Но в Советском Союзе она вообще не признавала возможности никакой политической деятельности, кроме официальной, а диссидентство тем не менее действовало».

Между тем такие фигуры, как Борис Немцов и Сергей Алексашенко, отражают взгляды широкого круга россиян.  Скорее всего, молодое поколение  будет выражать интересы и взгляды другой части общества.  С уходом из политики в диссидентство старшего поколения оппозиционеров остается бесхозным сегмент электората, который в лихие 90-е формировался на идеях перестройки и постперестройки раннего и позднего Бориса Ельцина. На идеалах  свободы и демократии.