Георгий Кунадзе
Фото Reuters
Нормальные люди, в том числе, естественно, и в России, хотят жить в достатке, безопасности и душевном равновесии, в свободном, справедливом и честном государстве, пользующемся авторитетом и популярностью в мире. Тем обиднее, что очередная наша попытка создания такого государства закончилась очередным оглушительным провалом. О чем свидетельствует почти полная международная изоляция России, а еще больше – выползание из всех щелей наиболее отвратительных персонажей советского прошлого – шовинистов, сталинистов, полуфашистов. Их нынешнее засилье в политике и в информационном пространстве России – прямое следствие спецоперации по овладению Крымом. Ни законных оснований для этого, ни малейшего шанса убедить мир в благости своих целей и чистоте помыслов у России не было и нет. Поневоле приходится уповать на массовый «патриотический» психоз, для возгонки которого как раз и пригодились мракобесы и параноики из советского прошлого. Не обошлось и без беспрецедентной даже по меркам нынешней России кампании затыкания ртов несогласным. И еще, конечно, без глубокомысленных рассуждений о том, почему в очевидном крахе проекта построения вменяемой и законопослушной демократии в России виноваты коварный Запад и его «агенты влияния» – российские либералы-русофобы с их «государствоборческими» идеями. Именно такое определение дается в статье Александра Лукина «Крах постсоветского консенсуса» (см. «НГ» от 09.04.14).
Стартовый посыл подобных рассуждений обескураживает: оказывается, Россия встала на путь демократии не потому, что это отвечало ее новым национальным интересам, а всего лишь в виде уступки Западу. А свои национальные интересы все эти годы продолжала формулировать чисто по-советски – через призму противостояния с США. Как бы ни о чем не догадываясь, Запад расширял НАТО на восток: ведь джентльменское обещание этого не делать он давал Советскому Союзу, то есть стратегическому сопернику, а не России, которую стал считать потенциальным союзником. А еще Запад передвигал свои военные объекты к российской границе, в том числе и на территорию «традиционных союзников» России. И неважно, что никаких «традиционных союзников» у России не было и нет: советские сателлиты разбежались, а новых союзников она не обрела. В свете недавних событий все «традиционные союзники» России, надо полагать, тяжело задумаются о том, как уберечься от ее «дружбы», не знающей, по советскому обычаю, границ.
Россия честно пыталась убедить Запад признать ее «особые права» на постсоветском пространстве, предполагающие ограниченность суверенитета постсоветских стран. Но Запад «голосу разума» (российского) не внял и новое издание «доктрины Брежнева» не одобрил. Вот и сейчас западники не соглашаются поддержать российский ультиматум Украине: федерализация, нейтралитет, государственный статус для русского языка. Утверждают, что Украина – суверенное государство и имеет право сама решать эти вопросы. Как же России не возмутиться такой наглой демагогии?
И кстати, как смеет Запад протестовать против присоединения Крыма? Сами придумали какую-то «гуманитарную интервенцию», сами же ее и используют под лицемерным предлогом предотвращения геноцида. А России почему нельзя? Говорят, что жителям Крыма ничего не угрожало. Ну и что? Россия их спасла, осуществив гуманитарную интервенцию в превентивном порядке. И вот теперь «непонимание» Западом такой очевидной вещи, как естественное право сильного государства оттяпать кусок земли у государства слабого, толкает Россию в объятия Китая.
А еще Запад посмел цинично оценивать Россию в категориях чуждой ей «западной» (на самом деле – просто нормальной) демократии. Но ведь у российской демократии особенная стать. Настолько особенная, что и не всякому русскому понятно. Что уж говорить о глупых западниках, которые, как говорится, даже яду без извинений подсыпать не могут.
Российские либералы тоже хороши: вечно требуют у государства всякий вздор – соблюдать Конституцию и законы, обеспечить независимость судебной системы, да мало ли что еще взбредет в их антинародные головы. Как будто не понимают, что, требуя у государства невозможного, они его ослабляют. Что, в сущности, равносильно измене.
И вот пожалуйста: все российские либералы оказались врагами своего государства, вороватыми олигархами, гламурными телеведущими и бульварными барышнями – по словам добросовестного исследователя, только и занимающимися, что «половыми сношениями с курицами в супермаркетах и хулиганством в церквях». У власти эти извращенцы, либералы-западники, кстати говоря, уже побывали, «прославившись», как уверяет добросовестный исследователь, «только поощрением воровства и хаоса». Совсем другое дело нынешняя власть: честная, неподкупная, аскет на аскете, непротивленец на непротивленце, и дружно гребет на своей галере. Жаль, конечно, что в друзьях у власти оказались наиболее отвратительные персонажи советского прошлого – шовинисты, сталинисты, полуфашисты. Но если разобраться, в этом тоже либералы виноваты: любили бы они свою власть, не перечили бы ей ни в чем, глядишь, и не пришлось бы государству искать друзей среди мракобесов и параноиков.
А потому душа добросовестного исследователя (то ли «либерального патриота», то ли «патриотичного либерала») требует какого-то третьего пути: объединения умеренных патриотов с умеренными же либералами. Чтобы, как говаривала Агафья Тихоновна, «губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича…» И чтобы никакого «прозападнического доктринерства», никаких «абстрактных принципов Запада, которые там используют лишь для других, но не соблюдают сами». И чтобы не смели пропагандировать никому не интересные в России и раздражающие большинство граждан ценности «демократизма». И хорошо бы еще мост хрустальный построить от Москвы до Владивостока. И была бы лепота. Но не суждено, увы, сбыться этим маниловским мечтам.
Потому что не может быть ни умеренного патриотизма, ни умеренного либерализма. Искренние убеждения не терпят компромиссов. Назвать голого короля «полуодетым» не под силу вменяемому человеку, будь он хоть патриотом, хоть либералом. Подлинный патриотизм – это прежде всего стремление помочь своей стране стать лучше. Это честная и прямая критика недостатков государства, нетерпимость к его ошибкам и непримиримость к преступлениям. А настоящий либерализм – верность принципам демократии, прав человека, равенства всех перед законом, без которых не выжить в современном мире ни одной стране. И в этом смысле либералы – те же патриоты. Вот и выходит, что честные, живущие не по лжи люди, патриоты и либералы, всегда смогут найти общий язык. Для этого, в сущности, нужно немного: чтобы государство перестало натравливать одних на других, чтобы оно научилось наконец жить по закону, а не по понятиям, освоило цивилизованную систему сдержек и противовесов, да и вообще знало свое место.
