Э.ГЕВОРКЯН: Добрый день. Это программа «Особое мнение», у микрофона – Эвелина Геворкян, и сегодня наш гость – Константин Ремчуков, главный редактор «Независимой газеты». Здравствуйте.
К.РЕМЧУКОВ: Здравствуйте.
Э.ГЕВОРКЯН: Номер телефона для ваших SMS-сообщений прежний +7 985 970-45-45. Также на сайте «Эха Москвы» вы можете голосовать в кардиограмме эфира. В самом начале зачитаю вопрос, который прислал наш слушатель с ником Норад: «Константин Вадимович, ваше отношение к явке с повинной журналиста Rolling Stone Евгения Левковича?» Напомним, что молодой человек написал о том, что он – единственный виноват во всех беспорядках, и официально власти еще никакого комментария не дали.
К.РЕМЧУКОВ: Ну, трудно оценивать однозначно такой поступок, потому что здесь есть компоненты, безусловно, эмоциональные. Человек в такой форме выражает свое предельное напряжение. По тексту его я чувствую в нем дух Раскольникова, вот такое вот отчаяние и невозможно терпеть это, поэтому он придумал такой вариант. Содержательно мало того, что бессмысленно, еще, скорее всего, и опасно, потому что огромное подозрение, что требуется специально доказать, что участники митинга устроили массовые беспорядки. Это нельзя принимать. То есть если бы я был адвокатом этих людей, я бы, скорее всего, сосредоточился на защите этих людей, пытаясь доказать, что, не применим термин «массовые беспорядки» к тем случаям, по которым задержаны люди. И когда человек говорит, что «я – организатор», значит, отсюда вытекает, я так понимаю, что, во-первых, была организация, был заговор...
Э.ГЕВОРКЯН: То есть признание факта, что это было массовое организованное мероприятие.
К.РЕМЧУКОВ: Нет, это был заговор, была группа лиц, были цели такого масштаба. Поэтому вот это вредно, я считаю. Так что вот такая оценка. Эмоционально понятно, человек на грани того, что он может терпеть, как ему кажется, а содержательно, конечно, глупый и вредный поступок.
Э.ГЕВОРКЯН: Сегодня в новостях сообщается о продлении ареста некоторым арестантам, в частности, там сразу на 4 месяца до 6 марта. Между тем, господин Акименков теряет зрение и может полностью ослепнуть, если его не освободят – об этом заявляет адвокат Аграновский. Как вы думаете, этот процесс будет проходить в каком-то особом режиме и здесь будет идти речь о том, что это особый процесс и там действуют какие-то особые законы как в случае с Басманным правосудием?
К.РЕМЧУКОВ: Эвелин, если честно, я не очень вопрос ваш понял сейчас. Что вы имеете в виду? Потому что там какой-то процесс начнется уже 9 ноября над кем-то. Вот, у нас завтра статья будет Алексея Горбачева, кого-то начнут 9 ноября, кому-то, действительно, продлили. Вот этот парень, который зрение теряет, он уже даже не может мести камеру. В нашей статье говорится о том, что он до такой степени ослеп. Но могут изменить меру пресечения или приостановить преследование при полной потере зрения. То есть такие факты есть. Но я совершенно пока не знаю, вот, того человека, которого начнут судить 9 ноября, в какой связи он будет находиться с другими людьми? То есть мне стратегия обвинения непонятна.
Э.ГЕВОРКЯН: Владимир Познер высказался о том, что... Ну, о Развозжаеве и о Басманном правосудии. То есть речь как раз о том, что некоторые судебные процессы настолько...
К.РЕМЧУКОВ: А, то есть вы хотите сказать, как бы, что будет ли доверие к этому процессу?
Э.ГЕВОРКЯН: Будет ли доверие к этому процессу со стороны вообще общественности, СМИ? Или это будет какое-то особое дело?
К.РЕМЧУКОВ: Ну, смотрите, доверие, недоверие рождается качеством судебного заседания, качеством обвинения. Мы видели, что на втором процессе Ходорковского очень слабо выглядело обвинение. Огромное количество неувязок, терминологические, смысловые, объемы краж, которые потом, кстати, Мосгорсуд, объем краж существенно сократил. Но когда сокращаются на миллиарды, то возникает сомнение, как же суд первой инстанции мог ошибиться на миллиарды, да?
Потом мы публично наблюдали за процессом над кощунницами так называемыми, когда прокуроры и судьи апеллировали к каким-то текстам раннего христианства. Это тоже вызывает сомнения. Поэтому мы посмотрим, к чему будут апеллировать судьи здесь.
Э.ГЕВОРКЯН: Ну, вот в этом смысле вы готовы согласиться с Владимиром Познером, когда он напоминает господину Маркину, который тот предпочитает верить только фактам и что, мол, сам Развозжаев собственной рукой написал это признание, Владимир Познер напоминает, что в свое время в архивах КГБ хранились сотни, тысячи, если не миллионы собственноручно написанных признаний. Ну, мы все знаем...
К.РЕМЧУКОВ: То есть вы хотите, согласен ли я то, что такое было в советское время?
Э.ГЕВОРКЯН: Согласны ли вы с сегодняшней позицией Владимира Познера?
К.РЕМЧУКОВ: Ну, я не знаю позицию Владимира Познера. Если она сводится к тому, что он пишет о том, что в советское время имеются тысячи, а, может быть, как вы говорите, и миллионы людей, которые подписали. С этим согласен.
Э.ГЕВОРКЯН: Или с тем, что он напоминает господину Маркину, что это странный аргумент говорить, что если человек это написал собственноручно, то это значит автоматически, что так оно и есть.
К.РЕМЧУКОВ: Я неделю назад высказывался в этой студии на эту тему, и ставил под сомнение, что собственноручные показания являются исходными. Но в то же время и тогда, и сейчас повторяю, Маркин – достаточно опытный генерал, который является фактически пресс-секретарем этой службы, который сказал «Но мы будем все тщательно проверять». Но когда я давал интервью в вашей программе неделю назад, еще не было вот этого случая, когда уже подтвердили, как бы, что его похитили, он успел выкрикнуть. Потом посещали его правозащитники (Развозжаева). И в результате тогда Следственный комитет еще раз выступил: «Да нам, собственно, и не нужны его чистосердечные признания». Примерно таков был мессадж оттуда, да? «Мы и так докажем то, что есть». Вот это фактическая часть, которая известна мне.
Э.ГЕВОРКЯН: Ну, соответственно, ваше особое мнение как-то с тех пор поменялось относительно этого?
К.РЕМЧУКОВ: Как оно было, так оно и осталось. Я просто нить разговора несколько утратил, о чем мы говорим. Когда вы апеллируете к Познеру, которого я не читал, мне очень сложно согласиться, да? Вы от меня ждете «Согласен, не согласен», но я пытаюсь содержательно добиться, с чем я должен согласиться у Познера? Ну, давайте продолжим.
Э.ГЕВОРКЯН: Много вопросов приходит от наших слушателей относительно выборов на Украине. Вот, в частности, Дмитрий Мезенцев вас спрашивает «Прошедшие выборы в Раду были честными? Украинский парламент будет ручным?»
К.РЕМЧУКОВ: Прошедшие выборы в Раду имели нарушения, особенно по одномандатным округам. Напомню, что такие выборы последний раз проводились в Украине в 2002 году. Потом был период, когда только партии избирались. На этот раз избирались и партии, и одномандатники. Так вот нарушения... Я разговаривал с нашим корреспондентом Татьяной Ивженко сегодня в Киеве, она говорит, что нарушения, безусловно, были, но они не носили тотальный, как она сказала, а потом и написала в завтрашнем номере статьи, характер. И скорее всего, не будет никаких массовых выступлений, оспаривающих результаты выборов. Первый тезис.
Второй тезис. Конечно, это будет другая Рада и другое в этой Раде то, что появился «Удар» Кличко, партия скорее оппозиционная власти, чем провластная. И появилась партия «Свобода», то есть националисты. Фактически без сильной рекламы. Анализ показал, что они набрали примерно такой же результат, как и коммунисты, но у коммунистов была очень массированная кампания избирательная. У этих не было – 2 марша провели и набрали очень хороший результат. Поэтому вот эти новые параметры, безусловно, создают новую конфигурацию сил перед выборами, через 3 года выборами президента. И Конституция так поменялась в Украине, что не нужно после парламентских выборов менять правительство. То есть формально Янукович если не захочет, он никого не может менять и не нужны никакие коалиции. Вот это тоже новация, потому что здесь есть специфическая роль парламента.
Поэтому сейчас все эксперты спрашивают друг друга, удастся ли партии Яценюка, Тимошенко, «Удару» и «Свободе» (националистов) как-то объединиться и иметь одного консолидированного лидера, ну, условно говоря, Кличко и таким образом едино сплоченно формировать коалицию против Януковича и его команды. И здесь много нюансов борьбы, потому что опять наш корреспондент утверждает, что олигархи старого типа, такие как Пинчук, Ахметов и ряд других, они не очень довольны тем, как начался активно передел собственности в Украине после прихода Януковича, и уже появились свои местные новые олигархи, там, Саша-олигарх назначает такого-то на такой пост, этого на такой, с тем, чтобы началось перераспределение ресурсов. И здесь, мне кажется, вот этот балансирующий вес олигархов будет играть свою роль.
Э.ГЕВОРКЯН: Юлия Тимошенко объявила голодовку – так она выражает свой протест против фальсификаций на выборах в парламент Украины. На ваш взгляд, сама ситуация, да? Юлия Тимошенко так долго уже находится в тюрьме. Фактически ее как политическую фигуру физически устранили из процесса? Или, на ваш взгляд, вы видите будущее и какие-то можете сделать прогнозы относительно продолжения ее карьеры?
К.РЕМЧУКОВ: Ну, мне сложно говорить по этому поводу, потому что человек в тюрьме сидит и долго сидит. И эта голодовка в день подведения итогов выборов говорит о том, что она напоминает о себе. Но ситуация может измениться, если человек выходит из тюрьмы. Мы просто не знаем, как начнет складываться политическая ситуация, каково будет давление Запада на украинские власти, выпустят ее или не выпустят. Но если она будет на свободе, она, безусловно, будет фактором политической жизни Украины. Может, не самым решающим, потому что все равно общество устает от традиционных людей. Ну, мы видим, что, вот, появился Кличко и уже он получил много голосов. Появились вот эти ребята с Западной Украины, тоже неожиданный огромный успех. Поэтому фактором она будет, но решающим вряд ли.
Э.ГЕВОРКЯН: Наблюдатели от ОБСЕ и Парламентской Ассамблеи Совета Европы подвергли серьезной критике прошедшие на Украине парламентские выборы. Помнится, когда наши выборы парламентские проходили, как раз таки со стороны международных наблюдателей особых претензий не было - скорее, это внутри оппозиция говорила о том, что выборы прошли нечестно. И вот есть вопрос от нашего слушателя, в чем, на ваш взгляд, разница между парламентскими выборами в России и на Украине? Можно ли сравнить эти 2 события?
К.РЕМЧУКОВ: Ну, мне кажется, что, вот, в Украине я пока кроме таких оценок частных от тех политиков, которые принимали, от людей не слышал массового неприятия итогов выборов. А у нас это было массовое неприятие, и, собственно, Болотная, потом Сахарова объединили людей, гневно требовавших честных выборов. Собственно, никакой другой политической повестки не было. То есть это было общественное консенсусное ощущение, что выборы были нечестными. Это первое.
Второе, все-таки, у нас выборы только по партийным спискам проходили. В-третьих, у нас не все партии были допущены к выборам. В частности, мы помним, что Парнас не было допущен к выборам. Это существенное ограничение в выборе людей.
Здесь мы видим, что практически все силы были допущены к выборам, кампания была активная, многообразная. Мне показалось просто, что на постсоветском пространстве очень приличная кампания на Украине была.
Э.ГЕВОРКЯН: Раз уж мы вспомнили о том, как проходили парламентские выборы у нас... Мы помним, что после этого, собственно, начались активные протестные явления в столице главным образом. И вот сегодня Анатолий Чубайс сделал такой прогноз и предрекает полумиллионные протесты, и что протесты будут только усиливаться, считает он. Это его видение. Я знаю, что вы тоже по-своему эту тему как-то для себя анализируете, все время отслеживаете. В то же время сегодня на Ленте.ру есть большая статья о том, что нет, все-таки, протест ушел обратно в Facebook и удалось властям каким-то образом выдавить, задавить оппозицию кого по тюрьмам, кого куда. Ну, в общем, протест таким образом ушел. Вот, у вас какое ощущение? Протест, все-таки, никуда не уйдет и будет только расти? Или его удалось обратно завести в интернет?
К.РЕМЧУКОВ: Так. Значит, мне кажется, что... Вот, есть такой термин «многоукладная экономика» - это когда одновременно в пространстве сосуществуют различные уклады экономические – феодальный, государственный, раннекапиталистический, позднекапиталистический, постиндустриальный. Вот эти уклады должны как-то в экономике сосуществовать, обмениваться произведенной продукцией, как-то налаживать вот эти товарно-денежные отношения. Мне кажется, что сейчас политическая ситуация в России характеризуется многоукладной политической структурой, многоукладной политикой. И есть уклады, связанные с политическими предпочтениями людей, которые практически не совмещаются. С укладами почему они должны сосуществовать? Потому что никакой уклад не может, как бы, поглотить другой уклад и заменить его интересы и ценности. Он должен... Ну, просто не может феодал, считаться, что он с рабочим может как-то, вот, взять и пойти на компромисс, и кто-то кого-то поглотит. Вот эти уклады должны сосуществовать.
Вот сейчас, мне кажется, есть уклад, который выражает Координационный совет. Мы видели, сколько людей зарегистрировалось, сколько принимало участие в голосовании. Формируется Координационный совет, люди встают открыто во весь рост, называют свои паспортные данные, верифицируются, голосуют за своих лидеров. Могут ли люди из Координационного совета прийти в уклад почти колхозного хозяйства в Саратовской области или в Волгоградской, предъявить свою программу и услышать одобрение людей? Я не уверен.
Э.ГЕВОРКЯН: Так а, вот, вы не уверены, потому что это, действительно, невозможно и не интересно тем людям? Или потому что это просто не налажен процесс и есть задача у власти не допустить вот этот самый Координационный совет до этой Вологодской деревни?
К.РЕМЧУКОВ: Это покажет практика. Вот те, кто критикует сейчас Координационный совет, исходят из того, что и программы-то нет у них, и вообще непонятно, кого они представляют. Но это вопрос к ним – это ж они политикой занимаются. Они должны попробовать, прийти к рабочим в Златоустье, прийти к фермерам, донести основные положения своего видения в стране и услышать отзвук. Или если моя гипотеза о том, что многоукладность политическая страны предполагает наличие различных сегментов в обществе, у которых совершенно не пересекающиеся интересы... Ты приходишь и говоришь «Вот, меня волнует партия жуликов и воров», а они говорят «А меня волнует кредит на семена, потому что урожай сжегся, прибыли нет, я должен расплачиваться. Поэтому дайте мне льготный кредит, да еще дайте, я должен к следующему году подготовиться». Вот, они могут не слышать или считать, что это какие-то абстрактные московские штучки, а, вот, у нас есть реальные проблемы. И, собственно, так, мне кажется, и происходит позиционирование, что Путин отвечает за людей, которых интересуют реальные проблемы, а все остальные – умозрительные и реальные.
Но моя гипотеза состоит в том, что дух свободы остановить невозможно. Это идет борьба за признание целого класса людей. И эта борьба за признание как духовная компонента в жизни общества – она может жить в Facebook, она может жить где угодно. Но потом наступает какой-то момент – мы даже не знаем, что это будет. Мне всегда кажется, это может быть водитель машины «скорой помощи», которого не пропустили, он куда-то не попал, потом вышел и стал нашим Лехом Валенсой, да? Вот, он приходит и говорит «Да невозможно ж так, потому что перекрыли дорогу и меня не пускали». Хотя, наши вожди сейчас заперлись в Подмосковье и стараются сильно не перекрывать в Москве дороги. То есть уже дошли до какой-то стадии.
Вот, как она будет развиваться? Но то, что это никуда не исчезло, и то, что это не исчезнет, потому что объективно потребности того класса или того уклада, который представляли те, которые выходили на улицы Москвы, они правильные потребности, что бы там ни говорили. Это правильная организация общества, когда люди честно голосуют, когда все, кто имеют политические взгляды, отличные от власти, имеют возможность зарегистрировать свою политическую организацию. Когда этих организаций много, у них должно быть право объединиться в избирательный блок и тогда люди за них голосуют и они проходят туда.
Вот это правильные вещи. У людей есть право на выражение. Поэтому их можно под разными предлогами сейчас шельмовать и говорить, что они такие-сякие, никого не представляют. Но это ошибочная стратегия, она, опять же, апеллирует вот к тому укладу, в котором нужна от государства только помощь.
Э.ГЕВОРКЯН: Ну вот когда вы приводите такое сравнение про многоукладную политическую систему, то, действительно, рисуется образ какой-то московской интеллигенции, живущей в Twitter’е, в Facebook. С другой стороны, есть чиновники, политическая элита, которая живет просто в какой-то своей параллельной реальности, пользуется какими-то параллельными видами услуг, там, транспорт свой с мигалками и так далее, да? Это отдельный мир. Есть, действительно, люди, которые думают о выживании, о своем хозяйстве и так далее. И, вот, все живут в совершенно разных мерах. На ваш взгляд, есть ли потребность вообще к этому диалогу? Кто-то хочет вообще налаживать коммуникацию?
К.РЕМЧУКОВ: Это не вопрос потребности, потому что в данном случае есть право у всех людей пытаться осознать потребности и проблемы близкой тебе группы людей. Ну, строго говоря, я не обязан думать о ваших проблемах с детским питанием, да? Вот, у вас есть своя группа. Рассчитывать на то, что полюбит меня вся страна, невозможно. Те политики, которые так думают, они обречены на успех, они начинают заигрывать – правые начинают заигрывать с левыми, левые начинают заигрывать с правыми. Это, с моей точки зрения, ошибочная стратегия. Ты должен позиционироваться вокруг базовых ценностей той группы людей, интересы которых ты представляешь или ты думаешь, что ты можешь самым адекватным образом представлять. Поэтому задача власти и задача политической системы в том, чтобы давать возможность для этого высказывания. А потом вдруг, если свобода здесь будет, может выясниться, что я и ваши интересы выражаю.
Кстати, я хотел существенное уточнение сделать – мне кажется, оно очень важное, многие не обращают внимания, что в Координационный совет приняло участие в выборах москвичей всего 34%. Остальные 66% люди были из провинции. Это, кстати, демистифицирует представления о том, что выборы в Координационный совет были специфической московской тусовкой. Потому что это очень много уже, 66%.
Э.ГЕВОРКЯН: Но между тем все равно мы понимаем, что, в основном, медийные, известные персоны заняли топовые позиции в этом рейтинге. Ну, это как-то очевидно.
К.РЕМЧУКОВ: Не, ну это связано и с тем, что телеканал «Дождь» был главным инструментом. То есть, условно говоря, если бы «Эхо Москвы» проводило, взялось бы за такую вещь как дебаты, я уверяю вас, что любой из журналистов, кто принимал бы участие, он был бы там. Это еще специфику аудитории надо иметь в виду. То есть в этом смысле это понятно, но это же люди сами решили для себя. Я вот не понимаю тех, кто их осуждает. Для меня теоретически совершенно понятно, что нужен (я абсолютно убежден) какой-то статус Алексею Навальному не только блогер. Потому что фигура заметная, за год раскрутился сильно, да? А кто он такой?
Э.ГЕВОРКЯН: Политик.
К.РЕМЧУКОВ: Нет, его писали «Блогер», его никогда политиком не называли. И это в значительной степени, поскольку Запад очень сильно институционализирован, что даже для контактов, для представления, приглашения на конференцию просто «Блогер» представлять неудобно. Но он представляет определенную силу – у него есть свой избиратель, у него есть своя позиция, достаточно яркий молодой человек. И вот этот яркий молодой человек сейчас – председатель Координационного совета. Потому что представьте себе, если бы он захотел партию создать, партию не зарегистрировали. У нас же были прецеденты, да? Парнас. Партия не была зарегистрирована, допущена. Поэтому говорить «Он – лидер незарегистрированной партии» - это плохо. Есть кто-то, кого, наоборот, отрегистрировали. Тоже плохо. А сейчас абсолютно структура. Поэтому если смотреть на политтехнологическую деталь, то помимо самой технологии выборов, которую организуют огромные массы людей... Это огромные массы, да? Там до 100 тысяч человек – это же, ну, попробуйте организовать кого-то до 100 тысяч, именно организовать через разумные процедуры.
А с другой стороны, практический результат налицо: Навальный – лидер оппозиционного Координационного совета в России. То есть за год произошло изменение от блогера Навального, автора сайта РосПил до лидера Координационного совета. В политическом плане это огромная революция, это огромное достижение и он представляет уже некий институт, за которым стоят определенные люди. Поэтому в этом смысле предъявлять претензии к ним, что у них нет содержательной программы, я бы не стал. Потому что если вы посмотрите на само это достижение, то вы увидите, что это совсем не мало для нашей страны.
Э.ГЕВОРКЯН: Ну, вот, до этого эфира я вам коротко рассказала об истории. Частный случай, который меня заинтересовал, такая иллюстрация яркая того, как происходит у нас принятие тех или иных инициатив со стороны власти, насколько выстроен диалог с обществом. Примером послужила история московская, как хотят оптимизировать систему питания в социальных учреждениях, детских садах, школах и так далее, хотят поставлять так называемое бортовое питание, разогревать его в школах. Есть родители, единицы родителей, которые решили, что им не все равно, что они видят, как это отражается негативно на здоровье детей такое питание, выступают с митингами. Что мы видим? Как дальше происходит? Происходит пресс-конференция, которая выходит там в известном агентстве с заголовком «Чьи интересы лоббируют митингующие родители?» И, собственно, там чиновники говорят о том, что все хорошо, что родители всегда могут выбирать, что все родители согласились. Хотя, опять же, вот я знаю по своему детскому садику, как они согласились. Было несколько звонков со стороны заведующей «Пожалуйста, срочно подпишите. Очень надо». Несколько человек подписали – всё, согласовали, родители согласились на новую систему. Таким образом новая инициатива введена в жизнь, там, что-то в социальной сфере поменялось. И в итоге те, которые выступают против, обвиняются в том, что они лоббируют чьи-то интересы или, там, скорее всего сейчас будет информация, расследование, как их кто-то подкупал, там не знаю какие дальше могут быть версии. Вот здесь в данном случае, на ваш взгляд, это совершенное нежелание даже советоваться с второй стороной, когда принимаются те или иные важные решения со стороны власти, чиновников? Или, вот, что это? Как вы можете объяснить этот процесс?
К.РЕМЧУКОВ: Ну, мне кажется, это такая частная история, которая, с одной стороны, характерна, с другой стороны, она такая, типичная, с третьей стороны, она такая всю жизнь у нас. Почему решили поменять всю систему? Потому что начали переводить все на аутсорсинг, чтобы освободить балансы народного образования от поваров, поварих и прочих всяких экспедиторских служб, вытащить на аутсорсинг. Разумное начало? Разумное.
Э.ГЕВОРКЯН: Ну да. В целом, да.
К.РЕМЧУКОВ: Значит, проблема заключается не в том, чтобы изменить систему снабжения детских учреждений продуктами питания, а качество. Значит, здесь в данном случае требуется другое, не митинговать. Здесь не надо переводить на эту систему, потому что она плохая, а, скорее всего, я бы направил цепных псов потребительского рынка на то, чтобы выявить некачественные продукты питания, которые поставляют. А здесь уже намного легче будет открыть дверь любого чиновника, поскольку некачественные продукты питания – это угроза жизни людей. Поэтому я бы с этой точки зрения. Вы же не имеете против системы снабжения детей там, где будет централизованно готовиться, при условии, что это будет все хорошо, правильно?
Э.ГЕВОРКЯН: Ну да. Лично я не имею.
К.РЕМЧУКОВ: Ну, я говорю, что тут надо просто грамотно. Я понимаю, что гражданское общество еще же не во всем дезорганизовано. Поэтому эмоционально когда люди видят, какую гадость им привозят и дети не могут это есть или это вредно, или что, там эмоции работают «Зачем отменили старую систему?» Но менять-то надо что-то, чтобы было... В том числе и чтобы контролировать стандарт качества массово. Потому что так в каждой школе стандарт качества, а так по всему городу, по всему району и так далее. Но надо работать. Мне кажется, что... Обратитесь к пресс-секретарю Собянина – она, по-моему, Гульнара Пенькова, да? Она – толковая девушка. Мне кажется, она поможет вам и донести письмо, и сделать...
Э.ГЕВОРКЯН: Ну, вот, я же в данном случае как раз не свои личные интересы.
К.РЕМЧУКОВ: Свои личные. Конечно, свои личные. Не хотите скрывать.
Э.ГЕВОРКЯН: Безусловно, у меня есть маленькие дети и мне это тоже интересно. Но вопрос скорее о том, что схема-то действует, как мне увиделось, одинаково, что, вот, на этом мелком частном уровне с этими детскими садиками несчастными, заканчивая тем, что люди вышли на протест и, значит, выходит «Анатомия протеста 2» и, значит, надо...
К.РЕМЧУКОВ: То есть вы против шельмования людей. Я тоже против шельмования людей. Ну, это борьба. Ну, Эвелин, вы так говорите, будто вы первый раз столкнулись. Я в своей жизни борюсь с конца 80-х. Я был председателем совета школы в Москве, когда в школу... Был период короткий в конце горбачевской эры, начале новой, постсоветской эры, когда школами управляли советы, которые на треть состояли из родителей, на треть из учителей, на треть из учеников. И в центре Москвы директриса решила сделать из школы Азербайджанский культурный центр. В центре Москвы. И меня избрали председателем совета школы, я проходил всю борьбу, мы создали устав этой организации. Да, мы отстояли школу, мы все решили. Я просто прекрасно помню. Ну, вот тогда точно так же нас шельмовали.
Э.ГЕВОРКЯН: Вы для себя выработали какой-то, не знаю, может быть, путь, каким образом можно отстаивать свои права и интересы кроме как, вот, вы мне предлагаете, говорите «Позвоните пресс-секретарю Собянина».
К.РЕМЧУКОВ: Ну, это же второй был совет, да? Я же вам сначала по-другому посоветовал – я на цепных псов защиты потребительского рынка вас направил. А вы выбрали только Гульнару Пенькову. Нет, начните с институтов, если хотите. Я вам просто более эффективный способ подсказываю, но есть и институциональный, более длинный.
Э.ГЕВОРКЯН: Спасибо. Я поняла. Обратимся к вопросам, которые присылали наши слушатели. «Прокомментируйте скандал вокруг министра обороны Сердюкова и Оборонсервиса. Когда по этим фактам мошенничества в особо крупных размерах начнутся посадки? Или это слишком крупная рыба?»
К.РЕМЧУКОВ: История сложная. Идет борьба, в том числе и борьба с Сердюковым. И с очень большими обязательствами нашего государства вкладывать в ближайшие годы в оборонный сектор 23 триллиона рублей – это 700-800 миллиардов долларов, это огромные деньги. Сердюков многим не нравится, в том числе и потому, что он отказывается закупать и низкокачественные, но дорогие виды вооружений. Нажил много врагов. Скорее всего, жизнь его не идеальна и не похожа на пасхальную картинку. Поэтому следят, узнают, где он проводит время, как он проводит время, устраивают такие вещи. Я думаю, что там объективно есть огромное количество вопросов и количество этих вопросов постоянно есть. Только в этом году за первую половину года было выявлено военной прокуратурой 3 тысячи нарушений. А в прошлом году – 5 тысяч нарушений, связанных с злоупотреблением и нецелевым использованием денег. Вдумайтесь! Это гордость страны, это офицеры и генералы. 8 тысяч за полтора года вот этих нарушений. Это нарушения, связанные с неправильным использованием денег. А когда дали еще и возможность распоряжаться ресурсами, то мы видим, продается или закрывается Институт военной истории на Мосфильмовской, мы видим вот эту гостиницу, которая была, дачу министра обороны. Я просто там жил в 70-е годы, хорошо знаю этот район на пересечении Университетского и Мосфильмовской. Поэтому будут разбираться. Но это элемент борьбы. Хотя, моя гипотеза, что Путин сейчас не решится Сердюкова убирать, поскольку он затеял реформы, ему надо, чтобы он провел непопулярную реформу, и потом уже стал окончательным козлом отпущения. А пока нужен человек, который ведет непопулярную линию.
Э.ГЕВОРКЯН: Это было особое мнение Константина Ремчукова. Спасибо вам за участие в эфире и до свидания.
К.РЕМЧУКОВ: Спасибо.
Владимир Полканов 
