Борьба с коррупцией в строгих рамках

Александра Коновалова попросили дополнить антикоррупционный закон.
Фото РИА Новости

Минюст России, как выяснилось, проводит политику сдерживания антикоррупционных порывов общества. В частности, обязательная экспертиза всех нормативных актов для выявления в них коррупциогенных факторов, как настаивает это ведомство, может проводиться только по специальной методике, утвержденной правительством уже почти три года назад. Ничего своего в этой области, оказывается, придумывать нельзя, в том числе общественным независимым экспертам. Причем и в том случае, когда выявляются законодательные технологии, которыми могут пользоваться коррупционеры из власти.

Поступивший на днях в Госдуму законопроект удмуртских парламентариев предлагает наделить региональные власти правом проводить антикоррупционную экспертизу нормативных актов и их проектов не только в соответствии с методикой, разработанной на федеральном уровне, но и в соответствии со здравым смыслом. То есть если выявилась лазейка в технологии создания законов, которой очевидно будут пользоваться чиновники-коррупционеры, пусть субъекты РФ получат право закрывать ее собственной волей.

Однако, как оказалось, Минюст эту сложившуюся практику не приветствует. Настаивая, что раз есть методика, утвержденная постановлением правительства (кстати, еще в феврале 2010 года), то ее единственную и нужно применять. И самодеятельность, дескать, здесь недопустима.

Пикантность ситуации в том, что когда Минюст и его территориальные подразделения предостерегают регионалов от излишнего рвения, они ссылаются на четкую норму закона об антикоррупционной экспертизе. Где действительно говорится, что и прокуратура, и Минюст, и субъекты РФ, и даже независимые общественные эксперты в поисках коррупциогенных факторов обязаны использовать указанную методику. Составленную, напомним, правительственными чиновниками, среди которых, как известно, имеется немало умельцев составить нормативный акт таким образом, чтобы на нем можно было заработать. Между тем логика госполитики по противодействию коррупции вроде бы диктует необходимость регулярного обновления антикоррупционного инструментария. Однако постановление кабинета министров, принятое почти три года назад, с тех пор не корректировалось.

В этой универсальной методике сейчас упомянуто 11 признаков коррупционного законотворчества. Например, если не указаны точно сроки, условия или основания для принятия того или иного решения либо если одним и тем же делом могут заниматься различные органы власти – это точно коррупциогенный момент. Если же в нормативном акте есть словечко «вправе», то дальше уже можно и не читать, ведь это значит, что в отношении граждан или организаций чиновник может принять любое решение. Многообразие отсылочных норм к актам других органов власти – лазейки для казнокрадства и взяточничества.

Также российские бюрократы любят получать больше полномочий, отменять где можно и нельзя конкурсные процедуры и не прописывать четко принципы исполнения законов. Зато на граждан они охотно налагают завышенные и трудновыполнимые требования, при этом не объясняя, какие у тех есть права. И, конечно, один из главных способов создать лазейку для коррупции – применить в нормативном акте понятия, которые не имеют четкого определения, а следовательно, толкуются по меньшей мере двояко. Нетрудно заметить, что при разработке данной методики работа была проведена серьезная. Однако, как выяснилось, тоже не без неточностей. К коррупциогенным факторам почему-то не отнесена коллизия правовых норм. Это когда в разных законах одна и та же норма обозначена в нескольких вариантах. Нет в правительственной методике и такого «красного флажка», как отсутствие в нормативном акте положений об ответственности должностных лиц за неисполнение ими полномочий. Ничего в методике не говорится и о том, считать ли коррупциогенным фактором стремление законодателя открывать о себе как можно меньше информации, а как можно больше – скрывать.