Леонид Поляков
Фото Reuters
И вот Марш миллионов, о котором так долго говорили отнюдь не только большевики, все же состоялся 15 сентября. После препирательств с московской мэрией организаторы марша согласились повторить сценарий 12 июня. И в этом повторе есть глубокий символизм.
Нет, речь не об истории, повторяющей трагедию в виде фарса. Хотя фарсовых элементов в последнем бульварном шествии было изрядное множество. Речь о том, что повтор в логике протеста неизбежно означает застой. По-научному – консервацию. А по-простому – деградацию.
Вообще-то поначалу организаторы марша настроены были весьма оптимистично и уверенно заявляли цифру в 50 тыс. участников. Но их же собственные интернет-опросы заставили умерить аппетит: окончательная заявка была подана на 25 тыс. Пришло больше или меньше – не суть важно. А показательно то, что на мобилизацию протеста не сработало ни скандальное дело Pussy Riot, ни лишение буквально накануне мандата депутата Госдумы эсэра Геннадия Гудкова.
Почему же не сработали столь, казалось бы, сильнодействующие стимулы? И куда делась якобы накопленная за лето энергетика протеста?
Дело в том, что большая часть прежних демонстрантов и манифестантов, представляющая городской средний «рассерженный» класс, начала ясно опознавать «берега» уличного протеста. С одной стороны, это – системная оппозиция, часть которой хотя и готова поиграть в одну игру с «улицей», но до определенного предела. И главное – в игру с нулевой суммой. Предел этой игры – парламентский статус. Ни КПРФ, ни ЛДПР, ни даже «Справедливая Россия» абсолютно не готовы уступить свои думские места «новой оппозиции».
По сути, несистемные оппозиционеры на своем пути «к власти» встречают двойные редуты. Наскакивая на Путина посредством убогих кричалок, они на самом-то деле борются не с ним. В реальности им – если говорить всерьез – придется столкнуться с Зюгановым, Жириновским, тем же Мироновым. И даже – horribile dictu! – с Явлинским. Который на марш не только не вышел, но и фактически его осудил.
В общем, один берег – скала, брать которую приступом у «новых оппозиционеров», часть из которых к тому же попросту «новые старые», нет ни сил, ни умения, ни горячего желания. Остается другой берег – пологий и потому вроде бы более привлекательный. Тот, на который часть демонстрантов попробовала ступить 6 мая. Тот, который обозначается этим сладким словом – «революция»!
В левой колонне субботнего марша это слово выкрикивалось часто. Но почему-то всем наблюдателям, да и самим кричавшим, была ясна его вопиющая метафоричность. Наш трижды революционный ХХ век приучил всех нас хорошо понимать, что на самом деле значит это слово. И когда им пытаются «отжигать» громкоголосые леваки, то современный образованный и в чем-то креативный горожанин чувствует с ними не только стилистические разногласия. На революцию дела, а не слов не пойдет 99,99% из тех, кто обрел себя в качестве оппозиционеров с 5 декабря прошлого года. И они это сознают с самого начала.
Но если «улица» ограничена двумя неприступными берегами, то она вынуждена подчиняться не своей воле, а воле этих принудительных обстоятельств. Обреченность на регулярно бесплодную ходьбу от Александра Сергеевича к Андрею Дмитриевичу – чувство на самом деле не самое приятное. И большой вопрос: а ради чего это чувство испытывать? Точнее – ради кого?
И это – одна из важнейших причин консервации протеста. При всем его кажущемся единстве он был изначально и становится чем дальше, тем больше – протестом расстроенным. И не по причине происков «власти», а по логике его политизации.
Если поначалу либералы, ультралевые и ультраправые (националисты) оказались как бы «в одной лодке» на грамотно запущенной волне возмущения итогами думских выборов, то постепенно, по мере того как волна схлынула, они все вместе обнаружили себя у «разбитого корыта». Их ценности, идеалы, лозунги и программы несовместимы по определению. Их взаимная неприязнь начинает перевешивать их общую неприязнь к Путину. А логика политической конкуренции неминуемо столкнет их уже в ближайшем будущем.
Не случайно самые опытные из несистемщиков, такие как, например, Владимир Рыжков и Михаил Касьянов, предпочли в этот раз особо на митинге не светиться. А тот же парнасец – то есть радикал-либерал – Борис Немцов даже составил абсолютно «левую» резолюцию в надежде оседлать социальный протест и перетянуть к себе чужой электорат на выборах 14 октября.
Это, кстати, весьма симптоматично. Профессиональные политики, заигрывая с улицей, все-таки понимают: единственная реальная перспектива – это выход из статуса несистемщины и включение в системную политическую борьбу начиная с муниципального уровня. Там, правда, никому и ничего не гарантировано. По причине той самой конкуренции, за безграничность которой они сами так упорно боролись. Что показали абсолютно честно выигранные единороссами июньские выборы мэров Красноярска и Омска.
И все же по итогам этого марша становится все очевиднее, что любой другой маршрут – это путь в никуда.
