Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте. Это программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр и я приветствую в этой студии главного редактора «Независимой газеты» Константина Ремчукова. Здравствуйте, Константин Вадимович.
К.РЕМЧУКОВ: Здравствуйте, Татьяна.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте для начала об основных для вас, на ваш взгляд, итогах саммита АТЭС. Потому что если посмотреть заявления наших политиков, то это было потрясающе, а главное, будущее у региона очень богатое. Ну и саммит прошел очень плодотворно. Вы согласны?
К.РЕМЧУКОВ: Ну, для меня главный итог – что саммит состоялся на нашей территории. Еще какое-то время назад это было неочевидным, потому что я достаточно хорошо осведомлен о тех сложностях, которые там были при реализации проектов. У меня хорошие знакомые, можно сказать, друзья и бизнесмены, которые там занимались и рассказывали о тех препятствиях, которые им чинили все - от криминала до силовиков различного типа. Жуткие истории. Когда-нибудь это кто-то опишет и снимет фильм какой-нибудь, который покажет, как отправляется баржа с асфальтом, а ее никуда не пускают, ни туда, ни сюда до тех пор, пока асфальт не превратится в застывшую горку, чтобы асфальтировать помещения. Это первое, конечно. И то, что это случилось, уже хорошо. Но, вот, по деловым, как бы, последствиям этого всего – это только потенциал. И когда вчера на пресс-конференции Владимир Путин на вопрос какого-то молодого человека «Не слишком ли много денег потратили?» он, видимо, размышлял, вот, как я иногда у вас в «Особом мнении» на ваши вопросы отвечаю, думаю: «Как ответить? Сразу дерзко, послать, подумать, культурно или как?» Вот, говорит: «Даже не знаю, что вам ответить». Потом подумал вообще, ну, типа, вот, «Смешной вы вопрос задали». Там 600 или 700 миллиардов рублей, он сказал, потратили, много это или мало. И Путин ответил, что на сам саммит не так много потратили, а, вот, на развитие инфраструктуры в регионе потратили много, и это создает потенциал для развития будущего.
Ну, логика ответа понятна. Но неудовлетворительно для современного уровня развития цивилизации услышать общую фразу. Это как у Платонова в какой-то повести было, что кто-то ехал на заседание Совнаркома и думал о том, что его спросят, как потратили в губернии 5 миллионов рублей. Поскольку никто не знал, как потратили 5 миллионов, то думали «Ну, вдруг...». Они же в губернии потрачены – вдруг, колосья величиной с оглоблю расти начнут. Ну, в общем, как-то это проявится. Ответ примерно такой был.
Значит, что мне кажется? Что ответ на этот вопрос должен быть более предметный: построили столько-то километров дорог, на это потратили столько-то сотен или миллиардов рублей, построили столько-то мостов, вокзалов, домов, всего. И тогда у каждого есть возможность посчитать: так, один километр дорог стоил, ну, условно говоря, миллиард рублей. И тогда есть предмет поговорить, это дорого или не дорого. Половину дорог смыло прошедшим дождем. Так. Плохо, надо будет опять потратить миллиард. И так далее.
То есть ответы на вопрос... Вопросы остались. Вот, суммы потраченные – а) потрачены ли они эффективно, б) не были ли они разворованы, в) не ушли ли эти деньги в тот коррупционный сектор, который впоследствии будет разъедать экономическую ситуацию в этом районе?
Но самое главное я хочу сказать, что ответы на вопросы... Потому что оценку форуму давал Путин, в основном, и сегодня немного Шувалов. Путин отчитывался о строительстве космодрома, аэропорта, мостов, железных дорог. Вот, у нас сегодня в газете вышла статья подшапошная «Особый режим», где журналисты Сергеев и Куликов не поленились, нашли претензии иностранных компаний к России – наиболее значимые проблемные факторы для ведения бизнеса в России, по мнению иностранцев. Первое - коррупция. Второе - неэффективная правительственная бюрократия. Третье - доступ к финансированию. Четвертое - налоговые ставки. Пятое - низкая квалификация рабочей силы. Шестое - невосприимчивость к инновациям. Седьмое - налоговое администрирование. Восьмое -═преступления и воровство. Девятое - политическая нестабильность. Десятое - неразвитая инфраструктура, это вот сюда идут аэропорты, мосты, дороги. Дальше инфляция, дальше низкая трудовая этика, дальше трудовое законодательство, некачественное здравоохранение, нестабильность правительства, валютное регулирование.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ни слова о космодроме.
К.РЕМЧУКОВ: Ну, то есть они, как бы, иностранцы не говорят «Слушайте, ребят, нам космодром нужен, и тогда мы сюда придем».
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: «И мост у вас замечательный, в принципе».
К.РЕМЧУКОВ: Вот это, мне кажется, существенно. То есть он отвечал и хвалил себя и организаторов по тем параметрам, которые... Теоретически, да, инфраструктура – это создание общих условий развития капитала. А вот практически, есть намного более точные вещи, которые волнуют инвесторов, и про них Владимир Владимирович на пресс-конференции почти ничего не говорил.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, вот, получается, не очень понятно, для чего вообще саммит проводился? Ведь, развивать регионы можно и так – у нас и Министерство есть регионального развития, и деньги выделяются на это.
К.РЕМЧУКОВ: Значит, саммит проводится по очереди в разных странах. Вот, следующий будет на Бали.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, это понятно.
К.РЕМЧУКОВ: Это первое. Второе, в России в силу каких-то причин... Можно о них отдельно поговорить, но в силу каких-то причин очень слабая и неэффективная региональная политика. Мне как-то приходилось говорить, что нет ясных принципов этой региональной политики, и поэтому тема выравнивания уровня социально-экономического развития регионов не стоит в повестке дня. То есть у нас нет регионального преломления отраслевых бюджетов. И Путин как премьер-министр, который в ручном режиме осуществляет руководство страной, избрал стратегию развития страны через крупные международные проекты, в которых престиж означает, что проект так или иначе будет завершен. К этим проектам относятся Олимпиада, Чемпионат мира по футболу, саммит АТЭС. Это специфическая форма реализации программ развития.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, такой, эксклюзивный российский подход к развитию регионов.
К.РЕМЧУКОВ: Масштабный.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тут очень интересная история, буквально за 20 минут до нашей программы пришло сообщение, зампред правления Газпрома Александр Медведев упрекнул Еврокомиссию в нечестной игре по отношению к компании в ответ на обвинения Брюссельского регулятора в монополизме. А дальше очень интересный уровень ведения дискуссии. Цитирую господина Медведева: «Есть такая поговорка -═«На воре и шапка горит». В данном случае она должна гореть на голове европейской комиссии», - заявил господин Медведев. Как-то странно в таких тонах общаться. Или это, как принято говорить, на внутренний, российский рынок направленное заявление?
К.РЕМЧУКОВ: Ну, мне сложно судить, на чей рынок. Это попытка грозно что-то ответить. Но просто из уст Медведева это не выглядит так грозно. Это если бы Путин сказал «На воре шапка горит». Но с Газпромом ситуация, действительно, такая, мне кажется, сложная, потому что, на мой взгляд, компания при даже такой высокой опеке в течение многих лет со стороны первых лиц государства (там и Медведев был председателем совета директоров, и Путин разруливал как топ-менеджер массу конфликтов, которые были то с Белоруссией, то с Украиной в предыдущие годы). Мне кажется, что есть серьезные проблемы в управлении компанией, в выработке стратегии.
Вот, я назову следующие вещи. Прибыль компании в прошлом году – 46 миллиардов долларов, первая в мире. Вторая по прибыли компания – по-моему, Эксон Мобил, уже 41 миллиард. При этом капитализация Эксон Мобил – за 400 миллиардов долларов, капитализация Газпрома – где-то в районе 120 миллиардов долларов. О чем это говорит? Что даже при такой высокой прибыли инвестор не верит в корпоративные процедуры компании Газпром даже при таком количестве контрактов. Это серьезная вещь. То есть там прибыль меньше, а капитализация больше, то есть люди готовы подождать, здесь – меньше.
Это говорит также о том, что инвестор не рассчитывает получать прибыль, ну, как бы, спекулируя на этих акциях, что это нормально, ты вкладываешь, ждешь роста капитализации, потом продаешь. Они рассчитывают на оперативный доход. И вот эти высокие дивиденды, которые выплачивает каждый раз компания... В этом году она около 800 с чем-то миллиардов рублей на выплату дивидендов назначила.
Дальше. Огромное количество денег, десятки миллиардов долларов, мне кажется, идут на инвестиционные программы внутри компании. И вот эти инвестиционные расходы не совсем прозрачны – какие там откаты, сколько там усушка, сколько утруска.
Следующий момент. Судя по всему, в Газпроме победила линия, которая связана со строительством газовых магистралей. И вот эти газовые магистрали, ну, Стройтранс-чего-то там – она, как бы, выкачивает тут 16 миллиардов евро на газопровод, тут 15, тут добавим еще 16 30, Северный поток, потом Южный. И мысль завязана все время с какими-то территориями. А это политическая неопределенность. Приходят новые правительства, что-то требуют, сколько будет стоить тариф за прокачку, да? При этом сжиженным газом вплотную только сейчас начинаем заниматься, потому что там просто у тебя есть танкер и ты перевез туда, куда ты хочешь, не связан с этим. Вот, насколько это правильная развития стратегии?
Дальше. При такой прибыли газификация России хотя и идет, но не такими темпами. Но самое главное, постоянно растут тарифы. И здесь серьезная вещь. Если тариф растет, значит, компании нужны деньги. Но зачем нужны компании деньги, если она самая прибыльная в мире?
Наконец, европейские требования антимонопольные считают, что дистрибуция газа в Европе и поставка газа – это разные функции, иначе могут появляться злоупотребления со стороны монополиста. И мне кажется, что европейская комиссия... Вообще, Запад – он же очень поскольку опытный и умный (буржуи), он ждет. Вот, пока ему что-то нужно, например, нефть, газ, к нам никаких претензий не предъявляют ни за монопольное ценообразование, ни за высокие энерготарифы. Поэтому нефть, вот, хоть там трижды субсидируй ты электричество, при помощи которого эта нефть добывается, подвозится. Пока она нужна, никто не говорит. Как только в газе появилась альтернатива вот этого сланцевого газа, сначала сказали, что это фигня, что никакого сланцевого газа, это несерьезная угроза. А сейчас начинают и начинают. Хотя, это очень экологически грязное производство и в Германии, кстати, запретили разработку сланцевого газа, но во многих странах оживились. И они чувствуют, что вот-вот-вот-вот и начали пересматривать договоры с Газпромом, а сейчас решили наехать на него, там, 250 миллионов евро штраф, сейчас 10 миллиардов выкатывают новый штраф и хотят его прихватить. Поэтому Газпром будет биться, я думаю, но ему будет очень сложно биться. И очень много долгов.
Последнее, что мне кажется, серьезная проблема Газпрома – это большие долги, то есть большие кредиты. Когда цены высокие на твою продукцию и у тебя очень большие объемы продажи продукции, то объем долга не так важен, ты легко реструктуризируешь его, выплачиваешь. А когда цены по контрактам (уже несколько компаний, две или три в Европе договорились, надавили и пересмотрели условия контракта) снижаются, объемы производства сокращаются, контрактные обязательства сокращаются, то, конечно, тяжесть этого долга становится более существенной.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, то есть там, условно, 5 лет назад мы бы не могли себе представить такой ситуации?
К.РЕМЧУКОВ: Нет. Да ее и не было там. Хотя, уже все шли разговоры о демонополизации вот этих функций диспетчерских и поставщиков.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Странно, что в российской компании не предполагали такой поворот.
К.РЕМЧУКОВ: Ну, мне кажется, если так дело дальше пойдет, то можно ожидать, скорее всего, смены руководства Газпрома, потому что требуется другой тип менеджмента, который пошлет сигнал Западу. То есть он должен иметь хорошую репутацию рыночника, который понимает преимущества демонополизации, понимает преимущества прозрачности структуры расходов компании с тем, чтобы инвесторы поверили в эту компанию. Капитализация Газпрома легко может быть 500 миллиардов долларов. Вот, легко. Ну, относительно легко. Ничего легко в жизни не бывает.
Но есть совершенно понятные шаги, которые показывают, что люди покупают очищенный продукт. Все остальное выводится за баланс, создаются пусть другие компании и пусть они работают. Поэтому я думаю, что Газпром будет оставаться в новостном поле в ближайшие месяцы.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте про дела уже точно совершенно российские. Мосгорсуд сегодня отказался возвращать деньги Ксении Собчак. Она это прокомментировала довольно жестко. Как вы считаете, чем эта история может закончиться?
К.РЕМЧУКОВ: Мне кажется, что это плохой признак для Яшина и Собчак, потому что, вот, как мне кажется, это говорит о том, что судьи, принимая такое решение, скорее всего, что-то знают от следователей, какую версию они предъявят обществу потом. Вот, моя гипотеза состоит в том, что версия будет представлена, что это деньги не Собчак, а что это деньги условного Госдепа на финансирование протестных акций на территории РФ. И каждый конверт, подписанный каким-то городом, типа, там, Казань, в глазах следователей и, соответственно, судьи может означать не гонорар Ксении, а средства направленные. Я думаю, что эта операция явилась в свою очередь следствием долгой оперативной разработки Ильи, за которым следили, выясняли, куда он пошел, с кем он встречался, куда он пришел. И, наверняка, знали, чего он сказал там, «Дай ключ, открой, положим». Я думаю, что это для меня признак того, что эта версия является рабочей, что это не шуточки. Там, забрали 1,5 миллиона, вернули 1,5 миллиона. Не могут они вернуть, если они исходят из того, что это деньги не Ксении, а что это деньги на финансирование оппозиционного движения. Поэтому, скорее всего, эта линия следствия продолжается и мы когда-то узнаем, когда будет сформировано обвинение.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А решение думской комиссии по Геннадию Гудкову – это какой сигнал? Что все уже, можно прощаться с мандатом?
К.РЕМЧУКОВ: Я думаю, что да, потому что, вот, моя гипотеза в отношении Гудкова состоит в том, что в тот момент, даже не тогда, когда он там выступал, примыкал, а когда он с кем-то из представителей власти говорил по телефону, это было записано и на каком-то канале эта запись была предъявлена, на каком-то из федеральных каналов, то есть это прошло серьезную проверку на достоверность, и он говорил: «Вы что хотите, чтобы я вывел людей? (там, к МВД, по-моему, он говорил) Вам это надо?» Вот, как только власти кто-то говорит, что «Власть, отступи, иначе я выведу людей», этот человек поражается, как бы, в правах. В нашей стране власть нельзя шантажировать, ты не можешь говорить «Вот, если вы меня, а я вас так». Власть говорит: «Ага, хорошо. Тогда мы тебя законопатим». Это первый момент. И второй момент, многим кажется, в том числе и во власти, что информация о доходах вся, та, которая публикуется против «Единой России», она тоже собрана с использованием каких-то методов чекистских. Откуда такие базы данных у Гудковых? Поэтому я думаю, что противное решение, например, взять и отступить от Гудкова, сказать «Ну все, хорошо, чувак. Извини. Вот, мы тебя попугали немного. Ты остаешься депутатом. Нельзя». Потому что это из той же серии, что было с Ходорковским. Это сигнал всему обществу и соответствующим классовым или социальным, цеховым группам «Ребята, так будет с каждым. Даже с самым борзым, самым сильным, самым богатым из вас, самым, который уже забыл, когда он не был депутатом. И то мы его заморочим так, да еще и посадим».
Я вчера был на записи программы Соловьева или там прямой эфир был на Дальний Восток. И я его спросил просто открыто, я говорю: «Ген. А, вот, как ты? Ты ждешь, что тебя посадят?» Он мне прямо открытым текстом сказал: «Да, я жду, что меня посадят 15-го числа». Я говорю: «Я могу это в Twitter выложить?» Он говорит: «Да, пожалуйста».
То есть вот это ощущение. Он абсолютно никаких иллюзий не испытывает, ничего, что, вот, снимут с него сегодня... Перенесли на конец недели решение, да? Проголосуют, снимут это, и либо 14-го, либо 15-го (это будет суббота) придут и закроют.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Есть еще версия, что как раз к 15-му числу, когда должен состояться в том или ином виде марш миллионов, потому что продолжается бодание с мэрией, всех лидеров, ну, условных лидеров попытаются как-то поприжать.
К.РЕМЧУКОВ: Я задал вопрос товарищу Удальцову вчера тот же самый, потому что они рядом сидели, я говорю: «Серега, а ты как?» Серега сказал: «Я тоже думаю, что нас закроют и арестуют, меня и 5-6 человек, организаторов за организацию несанкционированного шествия». То есть ни тот, ни другой... Это было поразительно для меня, да? Вот, новый политический сезон, обсуждение перспектив осени. 2 человека, 2 игрока на политическом поле абсолютно не сомневаются в том, что их закроют 15-го или к 15-му числу. То есть это новая политическая реальность, что оппозиционеры исходят из такой меры пресечения как арест.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но людей это лишь спровоцирует на выход на улицу? Или нет? Или все боятся? Сигнал как будет воспринят?
К.РЕМЧУКОВ: Это зависит от организационных способностей оставшихся на воле.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А, оставшихся на воле. Я уж подумала, может быть, сотрудников Следственного комитета, организационные способности которых мы наблюдаем в последнее время в разных ситуациях.
Хорошо. Тогда давайте, может быть, начнем тему до середины часа по грядущему политическому сезону. 14 октября много разных выборов. За чем вы лично будете следить? Какие регионы вас интересуют? Ну, может быть, Химки?
К.РЕМЧУКОВ: Если честно, ну, в России нам за всем. Просто интересно, как поменяется характер выборов на фоне изменения в законодательстве, с регистрированием новых партий, с допуском к выборам. Просто интересно, вот та политическая реформа, о которой говорили. И нам источник в Кремле сказал, что все, кто будет легально бороться, им зеленый свет. Все, кто будет несанкционированно, будут жесткие меры.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Несанкционированно – оттуда, сверху?
К.РЕМЧУКОВ: Нет, ну, вот, как типа марш. Имеется в виду вся политическая деятельность.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А, понятно. Если все будет зарегулировано...
К.РЕМЧУКОВ: Да. Поэтому хочется посмотреть. Вот, если все будет легально или зарегистрировано, насколько чистыми будут эти выборы.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хватит пока про Россию. Потом еще вернемся. Давайте немного про Францию. Президент Франсуа Олланд подтверждает повышение налога для богатых до 75%. И совершенно случайно, наверняка, никак не связано с этим, приходят сообщения о том, что один из богатейших людей Франции обратился за подданством Бельгии. Как вы считаете, во Франции теперь все люди с доходом больше миллиона евро будут стараться куда-то уйти?
К.РЕМЧУКОВ: Ну, Олланд сказал, что это будет касаться 2-3 тысяч человек и он собирается собрать, по-моему, 5 миллиардов евро на этих деньгах. Но меня даже не это сообщение, которое достаточно широко растиражировано, а, вот, в этих событиях и в этих сообщениях проявляется вся слабость европейской финансовой системы. Вот, кризис, который случился, он выявил эту фундаментальную слабость ЕС. И единый Центробанк, и огромное количество Министерств финансов, то есть фискальная система раздроблена по странам. Какие решения принимают финансисты, какие они финансируют долги, какие они ценные бумаги в обеспечении долгов выпускают, какие накапливаются обязательства у правительств, это все децентрализовано. И выяснилось, что такая система оказалась беспомощна. Вот сейчас, вроде бы, кризис прошел, вроде бы, извлекли какие-то уроки, создали новый механизм выкупа этих еврооблигаций. Но если ты – единое экономическое пространство, то мы видим, что Олланд, который хочет собрать 5 миллиардов евро, обложив 75-процентным налогом богатых, на самом деле, может теоретически столкнуться ни с чем, поскольку все эти люди переедут в Бельгию и будут платить другой, нормальный налог, и эти денежки будут доставаться Бельгии, другому государству.
То есть теоретически можно представить полное фиаско системы Олланда, потому что суверенитет Франции в данном случае не значит ровным счетом ничего. И, конечно, мне просто интересно, вот, явится ли вот эта цепь событий мотивом для французов начинать настаивать на том, что единым должно быть, условно говоря, и Министерство финансов, то есть чтобы следующий шаг к интеграции на этом исполнительном уровне.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А, вот, собственно, вопрос. Скорее, придут в Европе к тому, что должно быть единственное Министерство финансов? Или, наоборот, что вот этот ЕЦБ – это что-то неправильное?
К.РЕМЧУКОВ: Я не могу ответить на этот вопрос, потому что это самый главный сейчас вопрос. И он задается разными людьми в разных форматах. Сейчас мы ждем решения Конституционного суда Германии, который должен ответить на вопрос, имеет ли Ангела Меркель такие права по финансированию чужих дефицитов за счет народа Германии. Ну, я своими словами смысл перевожу, да? Потому что люди говорят «Чего это она наши денежки, которые таким непосильным трудом скоплены, тратит на всяких безрассудных, эмоциональных и ленивых южных участников нашей группировки?»
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, это справедливый вопрос для человека, который платит налоги в границах своей страны.
К.РЕМЧУКОВ: Поэтому я и говорю, вызов идет даже на уровне Конституционного суда Германии. От ответов на эти вопросы, от решений, которые будут приняты буквально в ближайшее время, будет понятно, будет ли ресурс вот этой интеграционной силы у Меркель? Потому что Германия и Франция всегда стояли в центре объединенной Европы, этот проект исходно задумывался как политический проект. ЕС начал создаваться, когда экономических предпосылок в полном объеме для интеграции не было. Были там таможенные объединения, объединения угля и стали, с чего это все началось в 1958 году, потом они подписали в 1958 это соглашение (6 стран общего рынка). Но всегда политическая целесообразность доминировала над экономическими фактами.
Сейчас вызов основной здесь находится. Вот, возобладает эгоизм, который всегда просыпается в людях в условиях кризиса. Все гуманитарные мотивы, вся вера в идеалы, в либеральность экономики, во взаимопомощь чаще всего улетучиваются в момент, когда тебе плохо. Ты говоришь: «Ну да. Идеалы – идеалами, но давайте-ка сейчас мы сделаем». Американцы в условиях кризиса 2008-09 года вели себя характерным образом. Самые либеральные из теоретиков рыночного невмешательства, самые жесткие советчики нам о том, что «умерла так умерла» как в том анекдоте, «наша отрасль не может жить, ну, пусть она умрет». Глобализация приведет к тому, что импорт аналогичного товара придет в Россию, и вы будете его потреблять лучше и дешевле. Так нам говорили все 90-е годы.
Когда случился кризис, и американская автомобильная промышленность оказалась на грани исчезновения, а также и банковская система, американцы закачали туда сотни миллиардов долларов, ничтоже сумняшеся, и не слушают этих аргументов «Ребята, пусть, наконец, умрет американская автомобильная промышленность, и на смену придут японские, а еще лучше корейские автомобили, которые качественнее и дешевле». «Нет, - они сказали. – Мы – страна, которая должна иметь в структуре экономики эти секторы».
Вот, отказ легко происходит в условиях кризиса от каких-то принципов. Ближайший месяц, мне кажется, будет ключевым для судеб Европы. Но пока политическая целесообразность сохранения единой Европы, мне кажется, выше, чем силы децентрализации и разбегания по своим национальным квартирам.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но политика всегда будет доминировать над экономикой? Или, все-таки, деньги-то важнее?
К.РЕМЧУКОВ: Ну, ведь, политика – она же, если бы она была, ну, как бы, единоцельная политика, да? А поскольку внутри политики есть люди с другими политическими взглядами, которые считают, что сейчас можно Ангелу Меркель свалить на непопулярном курсе, то политика – она неоднородна, она примерно 50 на 50 состоит из людей интеграционного свойства и дезинтеграционного свойства, которые на этом делают свою собственную карьеру.
Кэмерон всем сейчас ходит и говорит «Ну, вы видели? Мы же говорили, что не надо объединяться с этой Европой в финансовом смысле. И мы правы. Наш фунт какой».
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Экономические проблемы оборачивает в свои политические очки.
К.РЕМЧУКОВ: Да. Поэтому это неоднородная структура политической элиты. Там есть конкурентное начало, поэтом пусть борются. Но мне кажется, там у них есть ресурсы и финансовые. Мне кажется, по-прежнему ЕЦБ глупо делает, что он удерживает евро таким дорогим и не создает предпосылок для возобновления промышленного роста. Потому что удешевление евро сразу резко повышает конкурентоспособность именно товаров. Как только Европа начнет производить качественные товары, на которых написано «Made in France», «Made in Italy», «Made in Germany», и эти товары уходят в мир, и они начинают отвоевывать рынки у того же Китая, у которого там и валюта может стать более дорогой, и проблемы у них есть со сбытом, и качество не такое хорошее. Тогда появляется возможность решать проблемы.
Сейчас же получается, что они решают проблемы в основном и исключительно за счет сокращения издержек по всем параметрам, от чего те же греки или испанцы так яростно бунтуют и выходят на улицы, и протестуют. Поэтому нужен, мне кажется, более сбалансированный подход, в том числе стимулирование экономики за счет удешевления европейской валюты.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Константин Ремчуков в программе «Особое мнение». Давайте вернемся в Россию и сделаем, может быть, понедельник не таким тяжелым днем.
К.РЕМЧУКОВ: Станцуем?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Споем. Очень было много вопросов на сайте к вам с просьбой прокомментировать полет Владимира Путина на дельтаплане, потому что, все-таки, глава государства подвергается такой опасности. Но благородное дело – спасение журавлей – оно, наверное, того стоит. Не только же людей спасать Владимиру Путину.
К.РЕМЧУКОВ: Вы знаете, когда я работал в университете, у нас был капустник в 90-е годы, и я от кафедры пел песню Малежика, которая называлась «Летел мужик на дельтаплане». Вот, я вам песню не спою (гитары нет), но прочитаю, какие слова. Мне кажется, они смешные, но очень характерные, в том числе и для характера обсуждения этого полета на «Эхе Москвы».
Значит, так звучат. Летел мужик на дельтаплане всем обывателям назло. Какой-то парень кинул камень и перешиб ему крыло. «Молчит пижон, а, значит, мало», - сказал приземистый чувак. Его с восторгом поддержала толпа прохожих и зевак. И не за грош, не за награду, но чтобы мимо не пройти, тотчас в зенитную бригаду сплотился дружный коллектив. Потоком камни полетели, а кто-то вынес самопал. Поджог фитиль и вскинул смело, в толпе восторг «Гляди! Попал!» И с высоты 120 метров нелепо, как дубовый шкаф, упал ничком Степанов Петя, инструктор школы ДОСААФ. Недолго бился на асфальте наш новоявленный Икар. А жаль. Теперь медаль на Мальте получит кто-то из болгар.
Ну, если ответить за оставшиеся 30 секунд на вопрос, те, кто голосовал за Путина, не подвергали обструкции и не стебались над этим полетом. Из чего можно сделать вывод, что этот полет на сознательном и подсознательном уровне адресован своему электорату. Не вот этим вот, которые сплотились в дружный коллектив, в зенитную бригаду, а вот именно тем, которые видят в своем лидере, в своем вожаке человека, способного даже летать с помощью крыльев, а не то, что вы, черви земляные.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Нам Владимир Путин уже ответил, что взяли бы и сами полетели.
К.РЕМЧУКОВ: Да. Ну, ты, надеюсь, купишь...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, обязательно.
К.РЕМЧУКОВ: ...дельтаплан.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Двухместный тоже.
К.РЕМЧУКОВ: Всего 750 тысяч рублей стоит.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Действительно! Как раз у меня с собой есть, так что, думаю, в следующий раз я полечу на дельтаплане. Спасибо большое говорю Константину Ремчукову, это было его особое мнение. Если вы что-то не увидели, не услышали и хотите повторить эти волшебные мгновения, добро пожаловать на сайт «Эха Москвы». Я с вами прощаюсь. Счастливо.
Геннадий Петров 
Дарья Гармоненко