Александр Абрамов В канун учебного года исполнилось 100 дней пребывания Дмитрия Ливанова на посту министра образования и науки (назначен 21 мая с.г.). Можно подвести предварительные итоги.
Главный вывод таков. Несмотря на некоторые противоречия в высказываниях и действиях, явно просматриваются признаки расхождения с курсом предыдущего министра Андрея Фурсенко. Об этом свидетельствует, например, заявление Ливанова о том, что школьным стандартам «не хватает конкретики» (в переводе на русский это означает: работу над содержанием школьного образования надо начинать заново). Другой пример – призыв к резкому сокращению отчетности учителей, а это, как известно, связано с новой системой оплаты труда «в зависимости от качества», определяемого на основе крайне сомнительных критериев. Примечателен и призыв «остановить закрытие школ» – при Фурсенко за последние пять лет ликвидировано 15 тыс. сельских и малокомплектных школ. Проявлена готовность к весьма существенным изменениям в ЕГЭ.
Необычно и другое: впервые за долгие годы министр выступил с программной статьей «Ставка на новое содержание», описывающей контуры долгосрочной программы развития высшей школы.
Наиболее громкое заявление о предстоящих реформах принадлежит премьеру Дмитрию Медведеву: «Очевидно, что общее количество вузов превосходит все разумные рамки. Карфаген должен быть разрушен, значительная часть вузов, которые не отвечают современным критериям, должны быть перепрофилированы или закрыты».
Сравнение не слишком удачно. Во-первых, современная российская система образования при всех ее недостатках – это все-таки не вражеское государство, с которым нужно вступить в смертельную схватку. Во-вторых, не следует забывать, что наш «Нью-Карфаген» выстроен многолетними колоссальными усилиями Минобрнауки, усердно раздающим лицензии многочисленным «новообразованиям» – сомнительным вузам и их филиалам, активно освоившим рынок по продаже дипломов. А в-третьих, речь должна идти не о разрушении системы вузов, а о глубоко продуманной перестройке всей системы образования.
Но решимость к проведению серьезных реформ оправданна. Мириться далее с ускоряющейся деградацией средней и высшей школы, с разрушенной системой начального и среднего профобразования, с повсеместной кадровой деградацией далее нельзя. Это уже прямая угроза национальной безопасности страны. Без серьезных реформ в образовании и науке и программа создания 25 млн. высокотехнологичных и высокооплачиваемых рабочих мест, и программа перевооружений ценой в 20 трлн. руб. не реализуемы. Де-факто сравнением с Карфагеном Дмитрий Медведев признал полный крах политики так называемой модернизации образования. Необходима принципиально новая политика, которую, по-видимому, пытается выстроить Дмитрий Ливанов.
Беда в том, что простых решений не осталось. Столь необходимая перестройка системы высшего образования натолкнется на сопротивление студентов, преподавателей и ректоров вузов, подлежащих сокращению (этим объясняется умеренный тон Ливанова по сравнению с его первым заявлением о сокращении числа вузов и бюджетных мест вдвое). Для трудоустройства подростков и развития экономики необходимо восстановление системы начального и среднего профобразования. Из слабых выпускников школы не вырастут сильные студенты – следовательно, необходима и серьезная реформа средней школы.
В той или иной мере обозначенные проблемы обсуждаются в последней статье нового министра. С рядом ее положений можно согласиться, а можно и спорить. На мой взгляд, крупных недостатков три.
1. Отсутствие мер быстрого реагирования: например, разработчики оборонной промышленности необходимы в ближайшие годы, а не через 10–15 лет.
2. Явно просматривается стремление решить кадровые проблемы за счет «импорта».
3. Вызывает удивление следующий тезис: «Нужно заново сформулировать, что есть высшее образование в начале XXI века. Для этого прежде всего стоит прекратить обсуждение моделей и подходов конца 1990-х и начала 2000-х годов. ЕГЭ как единый национальный экзамен останется надолго… Болонская система – уже сделанный выбор». Новая священная корова! За этим тезисом стоит упорное нежелание признавать ошибки, несмотря на явные пороки системы принятия решений. Ревизия и инвентаризация всей системы образования неизбежны, если мы всерьез желаем заметных позитивных перемен.
Перестройка национальной системы образования не может быть «революцией сверху». Нужны и «активность масс», и глубоко выверенные профессиональные решения, специфические для каждого региона и каждой отрасли. Следовательно, необходима широкая общенациональная дискуссия, в которой основная роль принадлежит не чиновникам и политикам, а учителям, преподавателям и профессорам, представителям производства и бизнеса.
Система принятия решений в образовании должна избавиться от безудержного формализма, воинствующего экономизма, бюрократического монополизма и стать профессиональной, демократичной, открытой. Надежды на такое развитие событий пока сохраняются.
