Борис Макаренко
Фото Reuters
После прошедших выборов не остается сомнений, что в России появился новый электорат. Не будем называть его либеральным: в головах людей, голосующих против власти, много чего понамешано. Но их медианный запрос – это сменяемость и подотчетность власти, правовая защищенность гражданина и утверждение человеческого достоинства. При всех условностях предлагаемого термина – это партия среднего класса, отличная как от партии власти, так и от всех видов привычной парламентской оппозиции. И ее электоральный потенциал уже сегодня достаточен для преодоления даже 7-процентного отсекающего барьера.
Только вот у этой партии нет политического представительства. На парламентских выборах такие люди голосовали за всех, кроме «Единой России», на президентских – многие из них поддержали Михаила Прохорова, кто-то поверил в мантру «стабильности» и «нам есть что терять» и проголосовал за заведомого победителя. И то и другое – голосование ситуативное, а люди активные и разборчивые. Они будут продолжать искать, кому поверить, в кого инвестировать свои надежды и голоса.
Итак, спрос на партию среднего класса есть – так неужели нет предложения? Есть, конечно, и ситуацию эту почти двести лет назад описала гоголевская невеста Агафья Тихоновна, купеческая дочь (чем не средний класс?): «Если бы еще один, два человека, а то четыре. Как хочешь, так и выбирай… Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича – я бы тогда тотчас же решилась».
Если бы к политическому опыту Григория Явлинского прибавить таланты парламентской работы, партийного строительства и публичной политики Владимира Рыжкова, государственной мудрости, «дородности» и международного авторитета Алексея Кудрина, «да взять сколько-нибудь развязности, какая» у Алексея Навального и Бориса Немцова, систему связей в бизнес-сообществе Бориса Титова... Если все это увенчать солидным электоральным дивидендом Михаила Прохорова (почти 8% голосов по России, более 20% в Москве и 15% в Петербурге), его менеджерское мышление, его финансовые ресурсы… Партия бы получилась завидная, способная бросить вызов партии власти, причем этот вызов опирался бы на реальную программу, не грозил бы революциями, а напротив – предлагал эволюционную альтернативу развития страны.
Вспоминая о том, как наши либералы дружили друг против друга последние 20 лет, такой синтез представляется едва ли не фантастикой. Можно ли на что-то надеяться сейчас при идейных разногласиях и неизбежной игре лидерских и иных персональных амбиций? Если взглянуть на другие состоявшиеся партии, то внутри едва ли не каждой из них легко найти не меньшую идеологическую пестроту. Пожалуй, лишь в ЛДПР вся идеология сводится к одному слову на букву «Ж». Среди единороссов можно найти полный спектр либералов, консерваторов, социалистов, а особенно – «охранителей власти», у коммунистов – широкий континуум от «твердых искровцев» до «почти социал-демократов» плюс патриоты и абсолютно безыдейные депутаты от бизнеса. Еще пестрее идейная палитра эсэров. Да и вряд ли кто-то возьмется утверждать, что во всех этих фракциях царят полная любовь и согласие между вождями и рядовыми депутатами. Но в парламентских фракциях эти противоречия склеены самым надежным клеем: стремлением сохранить свои позиции – будь то во власти или в парламентской оппозиции любой раскол или идейный спор за пределами своей «тусовки» вышибает партию с занимаемого ею места в российской политике.
Либералы же единственный раз в своей истории склеились в коалицию «Союза правых сил» в 1999 году – и последний раз прошли в парламент. После этого традиционный электорат либералов только сжимался, равно как и договороспособность лидеров всяких «других россий», «солидарностей» и все менее удачных версий «правых дел» и «правых сил». Чем меньше у партийцев реальных перспектив, тем слабее действует императив объединения усилий, тем более значимыми кажутся самые мелкие амбиции и разногласия.
Повторим, впервые с начала прошлого десятилетия сложился реальный электорат, общественный запрос которого совместим с медианной позицией вышеперечисленных политиков. Впервые этот электорат четко определяем и по сакральной для России шкале «за власть или против»: он против не власти как таковой, а ее монополии и неподотчетности. Впервые кандидат, играющий на этом электоральном поле – Михаил Прохоров, – набирает более чем приличный результат – третье место на президентских выборах, впереди лидеров двух устоявшихся политических партий (лучше из независимых кандидатов после Александра Лебедя 16 лет назад никто не выступал). Впервые власть – вынужденно – идет на ослабление жесткого регулирования партийного пространства. Неужели всех этих «впервые» недостаточно, чтобы почувствовать возможность создать реальную политическую силу, которая завоюет авторитет в обществе и заставит власть считаться с собой? Вопросы типа «левее или правее», больше оппозиционности или конструктива по отношению к власти, кто председатель, кто генеральный секретарь – все это, разумеется важно. Но только тогда, когда партия состоится и будет что делить (очень трудно удержаться и не вспомнить про шкуру логотипа партии власти).
Добавим, только таким путем – через вступление в конкуренцию с властью коалиции системных политиков – можно решить и проблему сегодняшнюю, и проблему завтрашнюю – положить конец несменяемости власти.
События последних месяцев открыли в российской политике новое окно. От политиков, апеллирующих к среднему классу, зависит, станет ли оно «окном возможностей» для политического развития России или же окном, в которое в финале гоголевской комедии выпрыгивает незадачливый Подколесин. В первом случае мы получаем субъекта демократизации и возможность для среднего или креативного класса влиять на власть, ну а во втором? Закончим словами гоголевского персонажа: «А уж коли жених да шмыгнул в окно – уж тут просто мое почтение!»
