Александра Самарина.
Одних площадей обществу может оказаться мало.
Фото РИА Новости
Субботний митинг на Новом Арбате подвел черту трехмесячного противостояния власти и оппозиции. Несомненно, стотысячные митинги на Болотной площади и на проспекте Сахарова изменили политический климат страны. Насколько глубокими окажутся эти перемены, зависит от действий – или бездействия – сторон. И власть, и протестное движение стоят сегодня перед выбором новой стратегии. Старой просто нет.
Последний митинг подтвердил печальный прогноз политиков и экспертов: число протестующих сокращается – от акции к акции. Стало ясно, что прежние лозунги устарели: сейчас никто всерьез не собирается опротестовывать главный результат президентской кампании – победу Владимира Путина. И дело даже не в фигуре премьера. Лозунг «За честные выборы» актуален до голосования, но никак не после него. Потому что иначе он подразумевает призыв к отмене итогов кампании.
Тупик или начало пути?
Впрочем, и сами лидеры оппозиции охотно признают неадекватность прежних установок. Ищут пути решения проблемы. Предлагают, например, бороться за свободу политзаключенных, составляют списки, которые отправляют во власть. И оказываются в замкнутом круге: апеллируют к тем, кого сами же требуют убрать, отстранить. То есть вместо простых и понятных требований выставляют перечни, словно ждут, что десятки тысяч выходивших в декабре на Болотную площадь вдруг начнут интересоваться тремя десятками фигурантов различных уголовных дел.
Насколько адекватны требования лидеров оппозиции чаяниям тех, кого они пытаются возглавить? И насколько единой является опекаемая ими аудитория? Глава фонда «Эффективная политика» Глеб Павловский не уверен, что граждан, выходивших на массовые митинги, следует называть оппозицией: «Это скорее не представленные во власти люди – ни в Думе, ни избранным президентом». Они еще не стали оппозицией, подчеркивает эксперт: «И я не уверен, что станут ею». Оппозиция, по мнению собеседника «НГ», все это время присутствовала с той стороны сцены – в оргкомитете: «И это была старая оппозиция, которая мучительно пыталась омолодиться, напомнить о себе. Но ей этого не удалось. Не произошло и уже, видимо, не произойдет соединения этих имен с новыми, «непредставленными».
Крайне низкое доверие к политикам, замечает член научного совета Московского центра Карнеги Николай Петров, и отсутствие публичной политики на протяжении почти 10 лет привели к тому, что узнаваемыми людьми, способными привлечь внимание, являются шоумены, писатели и в меньшей степени политики. В этом смысле оргкомитет никогда не вел за собой массовый протест, уверен Петров: «Оппозиционеры выступали в роли организаторов. Которые получили ограниченный мандат. Их задача – не устроить протест, а придать ему цивилизованную форму, договориться с властью».
На ошибках учатся все. Но не оппозиция
Директор европейских программ Центра исследований постиндустриального общества Екатерина Кузнецова не считает, что лозунги, которые выдвигает оппозиция, себя исчерпали. Несмотря на то что нет движения навстречу друг другу, нет переговоров между властью и представителями протестных движений: «Требования от имени оппозиции, раз возникнув, уже не могут уйти в никуда. Они словно заноза, которая, если вовремя не вытащить, может доставить большие неприятности. Вплоть до хирургического вмешательства».
Не протесты и лозунги сами себя исчерпали, а форма их подачи. В каком направлении они будут трансформированы – от этого во многом зависят наши ближайшие несколько лет в плане публичной политики, в плане общественного пространства, уверена собеседница «НГ».
Не последнюю роль в этом процессе играет неспособность, а точнее – нежелание так называемых лидеров оппозиции к объединению. «Каждому лидеру оппозиции в отдельности можно предъявить эту претензию, – говорит Кузнецова. – У одних это головокружение от успехов, у кого-то амбициозное желание выдвинуться на первый план обусловлено комплексом несамореализованности, а кто-то, даже не зная, что делать дальше, попросту использует ситуацию в личных целях».
Все эти противоречия внутри контрвластной прослойки не способствуют ее консолидации. Не исключено, что «в дальнейшем могут появиться совершенно иные лидеры, которые не идентифицируют себя сегодня с людьми, вышедшими на площадь, но которые тем не менее смогут предложить некую солидарную позицию».
В этой ситуации оказывается, что прав Путин, когда говорит, что у оппозиции нет повестки дня, которую она могла бы предложить обществу и власти. А предложенный Алексеем Навальным план борьбы с коррупцией ни при каких обстоятельствах программой не является. «Она не позитивная, – утверждает Кузнецова, – это борьба с чем-то, а не борьба за что-то».
К тому же борьба за отсутствие коррупции – следствие общего разложения и отсутствие глубокого общественного запроса на справедливость. И вопрос не в том, что кто-то там, наверху, фальсифицировал выборы, а в том, что сотни тысяч людей согласились с этой фальсификацией, когда принимали предложение приехать в Москву и проголосовать так, как надо, когда они принимали эти условия и получали деньги.
На фоне неспособности оппозиции договориться и выработать дальнейший позитивный алгоритм нельзя отказать власти в правильности поведенческой линии. Власть становится умнее: она учится не делать ошибок, которые сплошь и рядом совершают те, кто претендует на лидерство в протестном плане.
 Оппозиция в поисках новых форм протеста. Фото Reuters |
Чего ждут от власти. Или не ждут?
Глеб Павловский напоминает, что трехмесячному митинговому противостоянию предшествовали другие важные события – разгон партии Михаила Прохорова и рокировка в тандеме: «Все это полностью изменило политический климат в стране – вся структура на месте, а мифология власти оказалась разрушена. Власть перестала быть авангардом. От нее не ждут ни идей, ни инициатив».
Власть, утверждает Павловский, оказалась вовлеченной в игру, напоминающую школьную: «Руководство страны сегодня в странном положении. Сложилась группа людей, заявивших, что они во власти будут всегда. И они перебрасывают друг другу портфель над головами остальных. Используя для этого как политические, так и медийные технологии». С одной стороны, это успешно, но с другой – очевидно для всех, замечает эксперт: «Это не авторитаризм. Потому что такой строй подразумевает авторитет власти. А его нет».
Что же касается реакции власти, то здесь, по мнению Екатерины Кузнецовой, присутствует комбинация из двух факторов. Это, с одной стороны, неспособность пойти на дальнейшие уступки и нежелание довести те уступки, которые были сделаны, до конца. И, с другой, игра в свободу митингов, потому что меньше всего власти, «которая спит и видит, чтобы все протесты сошли на нет», сейчас нужно обострение ситуации.
Члену научного совета Московского центра Карнеги Николаю Петрову кажется наивным оценивать эффективность протестов, исходя из того, реализованы прежние лозунги или нет. На взгляд эксперта, движение создало особую атмосферу, запустило политическую трансформацию общества: «Президентских выборов – таких, какими они были, при всех к ним претензиях, мы бы не увидели никогда, если бы оппозиция не толкала к этому власть, если бы она не заставила главного кандидата – пусть и без прямого участия в дебатах, – но тем не менее доказывать, обосновывать свою позицию и демонстрировать участие в реальной политической кампании».
В результате – раскол
Итог нынешней политики власти, сетует Глеб Павловский, – раскол в обществе: «Теперь есть люди, которые всегда и во всех случаях должны стоять за власть, оправдывая любые ее действия, какими бы неприглядными они ни были. И люди, которые не будут на дух воспринимать эти аргументы. Ибо каждый человек в стране, начиная политически мыслить, окажется в поле влияния одного из этих лагерей».
Сейчас начинается борьба за повестку дня, указывает эксперт: победившая сторона должна будет предъявить именно ее. Например, концепцию правительства, и сделать процедуру ее выработки максимально гласной и понятной, исключающей закулисный торг.
Николай Петров отмечает особенности новой стадии протестного движения: «Странно было бы, если бы сотни тысяч граждан продолжали выходить на улицы. Сейчас протестующие переходят к жестким требованиям относительно проверки итогов прошедших выборов».
Власть, подчеркивает эксперт, страдает и «будет страдать от отсутствия вождей оппозиции гораздо больше, чем сама оппозиция»: «Потому что власти не с кем договариваться. Протестующие не представлены ни в институтах, ни в руководстве оппозиции. Общаться через организаторов митингов власть с участниками митингов не может. Потому что эти организаторы не являются начальниками протестующих».
Если предположить, что летом и осенью в стране начинаются серьезные и болезненные социальные реформы, то власть оказывается в очень тяжелом положении, подчеркивает собеседник «НГ»: «Пойдут протесты, а модераторов, людей, с которыми можно будет договариваться, у власти под рукой не окажется».
