Тревожный икс

Одно из обвинений, наиболее часто адресуемых «героям» социальных сетей, – заигрывание с национализмом и поддержка «Русских маршей». Очевидно, что ярлык «фашист», наклеиваемый политическими оппонентами, сопряжен с определенными репутационными потерями. Как бывает в таких случаях, десять человек не поверили, один – поверил. Ради чего политики, сами себя называющие «релевантными», идут на такие издержки?

Милан Кундера писал, что с тех пор, как Гитлер исчез под развалинами канцелярии, понятия добра и зла обрели нестерпимую относительность. Но стоит на политическом горизонте замаячить ультраправым, как понятия добра и зла вновь обретают абсолютность и воцаряется общественный консенсус. Спорадические успехи ультраправых тут же нейтрализуются, как можно видеть на примере Йорга Хайдера и Австрийской партии свободы. Разумеется, вменяемые люди не питают никаких иллюзий относительно успеха националистических идей. Трезвый расчет состоит в другом.

В России, как и во всех многонациональных государствах, национализм имеет два лика. Одним и тем же словом обозначаются похожие идеологические установки, которые на практике ведут к диаметрально противоположным следствиям. В Австро-Венгрии, типичной лоскутной империи, эти два лика получили отдельные наименования – Gross-национализм и Klein-национализм. Немецкие гросс-националисты стремились сохранить Австро-Венгрию как единое государство при политическом и культурном доминировании немецкой нации. Это националисты-великодержавники. Немецкие кляйн-националисты, напротив, призывали к распаду Австро-Венгрии и воссоединению немецкоязычных территорий с Пруссией.

В России, очевидно, существует такое же разделение. Националисты-великодержавники стремятся к сохранению территориальной целостности России и поддержанию внешних атрибутов могущества при главенствовании русского народа. Русские кляйн-националисты призывают к отделению территорий с преимущественно нерусским населением, то есть Северного Кавказа. Их идеал – более компактное и однородное в этническом отношении государство, отказавшееся от неподъемных имперских амбиций. Эта программа во многом аналогична тому, что де Голль проделал с Алжиром. Как ни странно, того же самого желают и северокавказские сепаратисты.

Идеи русских гросс-националистов были в значительной мере услышаны, ассимилированы, фактически позаимствованы властью. Восстановив территориальную целостность страны в 1999 году, Кремль заручился поддержкой этой части населения. Именно к этой аудитории была обращена державная риторика власти второй половины нулевых годов, и именно в этом одна из компонент феноменальной популярности Владимира Путина. За симпатии этой же части населения боролись ЛДПР и партия «Родина».

Напротив, голос русских кляйн-националистов не имеет никакой институциональной поддержки. Разумеется, ни одна системная партия не может ассимилировать идеологию, из которой следует отказ от неделимости России. Хотя в их программе и есть некоторый рациональный элемент – отказ от умиротворения Кавказа по коррупционной схеме «дотации в обмен на лояльность». ДПНИ, «Народ» и большинство националистических движений, возникших в нулевые годы, – кляйн-националисты. Похожие взгляды исповедует Константин Крылов. Важно, что до 10 декабря «Русские марши» были самыми массовыми акциями внесистемной оппозиции. А участники «Русских маршей» – в своей массе кляйн-националисты, национал-демократы, антиимперцы.

Фактически в российском парламенте не представлены две влиятельные политические силы – сторонники праволиберальных идей и кляйн-национализма. В текущей ситуации они оказываются естественными союзниками.

Очевидно, что массовость акций протеста – единственный козырь, который имеется у внесистемной оппозиции. Улица – их леверидж, «рычаг», коэффициент, умножающий политический вес их требований. Болотная площадь доказала, что мобилизационные возможности праволиберальной оппозиции возросли в десятки раз. Как изменился мобилизационный потенциал кляйн-националистов, сложно сказать – в социологическом отношении это наименее изученная сила. Но этот тревожный икс в любой момент способен спутать политический пасьянс.

Расчет Алексея Навального может не оправдаться, однако в нем есть рациональное зерно. Альянс либералов и националистов может создать критическую протестную массу в ключевой момент и на ключевом участке. По-видимому, Навальный считает, что такая цель стоит временных репутационных издержек.

А улица – это полтергейст, который способен наказать того, кто мнит себя хозяином положения.