Антикоррупционный закон в бездействии

Александр Коновалов вспомнил про экспертов.
Фото Trend/ИТАР-ТАСС

Закон об обязательной антикоррупционной экспертизе всех нормативных актов действует в России с лета 2009 года. Принят он был по инициативе президента Дмитрия Медведева. Предполагалось, что помимо госорганов выявлением коррупционных проявлений в законодательстве будут заниматься и независимые эксперты. Вот именно для них на днях Минюст и подготовил приказ, требующий, чтобы свои размышления они излагали по строго определенной форме. Таким образом, можно сказать, что процесс бюрократизации хорошего с виду начинания доведен до логического конца. Не говоря уже о том, что между появлением закона и вытекающей из него инструкции прошло два с лишним года.

Минюст, как известно, отвечает за то, чтобы появляющиеся в стране нормативные акты проходили проверку на наличие в них так называемых коррупциогенных факторов. Для этого президентом в 2009 году был инициирован законопроект, который летом того же года стал законом. В нем было написано, что антикоррупционная экспертиза может быть и независимой, то есть делаться общественными организациями и даже гражданами. Но когда российская бюрократия принялась этот закон исполнять, стало ясно: оказаться независимым экспертом будет непросто. В результате сейчас на сайте Минюста их значится всего 828 человек. Известных всей стране юристов там не найдешь.

Интересным выглядел и порядок проведения независимого анализа, утвержденный правительством в феврале 2010 года. В нем жестко зафиксированы критерии, по которым необходимо оценивать тот или иной документ. И никакой самодеятельности. А теперь Минюст разродился проектом приказа, который требует от независимых экспертов заключать свое мнение в предельно жесткую форму. И никак иначе. Если коррупциогенных факторов не обнаружено, бумага получается короткой. В противном же случае писать придется много. Например, нужно будет указывать – вплоть до определенной строчки документа, – где этот фактор проявляется. Причем надо не просто указать на него, а сослаться на определенный пункт утвержденной правительством методики проведения экспертиз. И это не все. Ведь у нас никто не может критиковать власть без последствий. Вот и независимому эксперту предлагается, как выражаются в определенных кругах, «ответить за базар». А именно: указать способ устранения выявленного коррупциогенного фактора. По мнению главы юрслужбы КПРФ Вадима Соловьева, выставлены такие требования для того, чтобы якобы отсечь непрофессионалов: «Бюрократизация до беспредела сводит к нулю возможность проведения антикоррупционной экспертизы».

Соловьев указал на то, что между появлением закона и одного из подзаконных к нему актов прошло больше двух лет». Ситуация с подзаконными актами, вытекающими из закона об антикоррупционной экспертизе, на его взгляд, – «показатель того, что власть не заинтересована в реальной борьбе с коррупцией».

Впрочем, такая ситуация – не главная странность антикоррупционной деятельности в нашей стране. Например, на заседании Совета при президенте по правам человека 5 июля в Нальчике выявились и иные. Скажем, член совета Елена Панфилова сообщила президенту Дмитрию Медведеву, что Минюст отказывается давать общественности любые экспертные материалы, ссылаясь на их секретность. Панфилова тогда заявила, что специальные формы применения антикоррупционного законодательства резко снижают доверие граждан к нему. На том же заседании совета его глава Михаил Федотов уведомил главу государства, что президентские законопроекты не проходят экспертизы на коррупционность.

Медведев удивился и сказал: «Можем поправить, это никакая не сложность». Однако до сих пор главный законодатель от имени президента – Государственное правовое управление – интернет-сайта не имеет, а значит, не может выставить на нем результаты своей законотворческой деятельности. Которые, естественно, невозможно подвергнуть исследованию. Впрочем, и на сайтах ведомств, которые проекты своих нормативных актов там выкладывают, вы не найдете текста ни одной антикоррупционной общественной экспертизы.