После голлизма

С начала июня Франция резко усилила взаимодействие с Британией в вопросах безопасности. Командующий французскими военно-морскими силами (ВМС) адмирал Пьер-Франсуа Фориссье заявил, что стороны могут совместно использовать в военных целях один авианосец. Представители Британии и Франции предложили Совету Безопасности ООН общий проект резолюции по Сирии. Французские и британские СМИ немало писали о наличии у Парижа и Лондона «общих европейских интересов».

Основы этой стратегии были заложены в прошлом году. 2 ноября 2010 года Британия и Франция подписали Декларацию о сотрудничестве в области обороны и безопасности на 50 лет. Документ предусматривал (1) создание общих экспедиционных сил, (2) усиление взаимодействия в военно-морской и военно-воздушной сферах, (3) координацию действий в вопросах кибербезопасности. Одновременно было подписано франко-британское соглашение о сотрудничестве в области военного использования атомной энергии. Июньские инициативы стали конкретными шагами к реализации этих договоренностей.

Причину расширения франко-британского взаимодействия эксперты, как правило, склонны объяснять необходимостью экономить военные расходы. Британия и Франция действительно готовятся сократить финансирование своих ВМС. И все же сближение Парижа и Лондона имеет под собой более глубокую основу.

Со времен президентства Шарля де Голля (1958–1969) Франция подчеркивала независимый характер своей внешней политики. Французская военная доктрина предполагала создание независимого от США оборонного потенциала. Французская внешнеполитическая стратегия – строительство автономного от американцев «общеевропейского дома». Для реализации обеих концепций Франция вышла в 1966 году из военной организации НАТО и начала диалог с Советским Союзом. Париж не порывал всех связей с Вашингтоном. Шарль де Голль выступал категорически против вступления Британии в Европейское сообщество: Лондон виделся ему лоббистом интересов Вашингтона.

Обновленную версию голлизма предложил Жак Ширак, являвшийся президентом Франции с 1995 по 2007 год. Его внешняя политика была нацелена на усиление европейской интеграции. Париж взаимодействовал с США в политических сферах и в структурах НАТО. Но одновременно он демонстрировал свою независимость от Вашингтона по ряду вопросов: от самостоятельного диалога с Россией по проблемам расширения альянса до осуждения американской операции в Ираке. Французы настаивали на создании автономной от НАТО зоны безопасности Евросоюза на Средиземном море. «Французская фронда» учитывалась в Вашингтоне как досадный, но неотъемлемый фактор европейской политики.

При президенте Николя Саркози ситуация изменилась. Риторика Елисейского дворца апеллирует, как и в 1960-х годах, к «величию Франции». Путь к достижению этой цели принципиально иной. Еще в период предвыборной кампании 2007 года Саркози говорил о приоритетности партнерских отношений с США и необходимости укрепления трансатлантического единства. Возвращение Франции в военную организацию НАТО и подписание франко-британской декларации – лишь компоненты этой стратегии.

Подвижки изменили роль Франции в европейской политике. Во-первых, Елисейский дворец больше не выступает критиком американского влияния в Европе. Франко-британская декларация 2010 года подчеркивала, что «НАТО остается основным гарантом безопасности в Европе». Усиление взаимодействия с Лондоном подчеркивает стремление Парижа укрепить трансатлантические отношения.

Во-вторых, Франция пересматривает концепцию независимого ядерного потенциала. Франко-британская декларация 2010 года отмечала, что НАТО будет оставаться ядерным альянсом, а французские и британские ядерные силы будут совместно осуществлять политику сдерживания. Но британский ядерный арсенал с 1962 года включен в американскую систему ядерного планирования. Укрепление франко-британского взаимодействия усиливает американское влияние на ядерную политику Парижа.

В-третьих, Франция соотносит с США и Британией свою политику на Средиземном море. Такая стратегия Парижа перечеркивает проекты создания Средиземноморского союза как автономной зоны безопасности ЕС без американцев.

В-четвертых, появились трения в традиционном франко-германском тандеме. При Шираке франко-германский тандем выступал основой ЕС. Париж получал поддержку Берлина по ключевым инициативам. Германия критиковала Вашингтон и расширяла свою военно-политическую самостоятельность вместе с сильным партнером. Теперь Германия чувствует себя в стороне от франко-британского субблока. В Берлине все меньше поддерживают инициативы Франции по Средиземноморью или укреплению ЕС.

Есть о чем задуматься и России. На протяжении полувека Москва строила свою европейскую политику в расчете на сильную, самостоятельную Францию. Независимый силовой и внешнеполитический потенциалы позволяли Парижу выступать посредником или по крайней мере контактным пунктом для российско-американских переговоров. «Ведомый» американцами Париж такой возможности будет, по-видимому, лишен. Тандем НАТО–ЕС начинает восприниматься из Москвы как единое пространство государств, военные потенциалы которых находятся под американским контролем. Смогут ли Берлин или Рим заменить Париж в его прежней роли для России?