Диалог в рамках противоречий

Годовщина смоленской авиакатастрофы ознаменовалась конфликтами в российско-польских отношениях. МИД Польши выразил неудовольствие докладом Межгосударственного авиационного комитета о причинах катастрофы. Оппозиционная партия «Закон и справедливость» во главе с Ярославом Качиньским резко критикует президента Бронислава Коморовского и премьер-министра Дональда Туска за недостаточную жесткость в отношении России. Варшава заявила протест по поводу замены смоленскими властями мемориальной доски. (В новом ее варианте исчезло упоминание о том, что катынские события 1940 года были «геноцидом».) Появились сообщения, что президент Коморовский может отказаться от возложения цветов к новой табличке.

Цветы президент Польши, правда, возложил. Но противоречия вокруг смоленской катастрофы на этом не закончатся. В Польше нарастает раздражение из-за российской версии причин авиакатастрофы. В России растет недовольство действиями Варшавы, которая, с точки зрения российской аудитории, просто ищет повод для конфликта. Ожидавшегося год назад российско-польского потепления пока не произошло.

Однако в целом минувший год был для российско-польских отношений позитивным. Энергетика, «катынское дело», возможность контактов начальников генеральных штабов, транспортные проекты, ЕвроПРО – вот далеко не полный список тем, которые обсуждали российское и польское руководство за последние полгода. На встрече в Варшаве 6 декабря 2010 года президенты Дмитрий Медведев и Бронислав Коморовский подписали пакет документов: от Декларации о сотрудничестве в целях модернизации экономики до Протокола о намерениях относительно создания Центра российско-польского диалога и согласия. Правительство Дональда Туска заявило о намерении выстраивать «новый формат отношений» с Россией.

Но изменение риторики не изменило стратегических приоритетов. Накануне саммита НАТО в Лиссабоне (19–20 ноября 2010 года) президент Коморовский подтвердил незыблемость базовых принципов польской политики: 1) восприятие России как потенциальной угрозы; 2) сохранение американского военного присутствия в Европе; 3) содействие интеграции в атлантические структуры республик бывшего СССР. В ходе варшавской встречи Коморовский также отметил, что Польша будет взаимодействовать с Россией только в контексте ее отношений с ЕС и НАТО. Варшава не отказалась от проектов размещения на польской территории американских комплексов ПРО ТВД и содействия «продвижению демократии» в Украину и Белоруссию. Подобные шаги Варшавы вызвали осторожную, но жесткую критику со стороны России.

Эту тенденцию публицисты любят объяснять сложным историческим наследием. Но противоречия между Москвой и Варшавой имеют более серьезную подоплеку. После распада Варшавского договора Польша стала воспринимать себя как естественного лидера Центрально-Восточной Европы. Поэтому региональная политика Варшавы объективно вступает в противоречие с российскими интересами.

Во-первых, Польша ориентирована на укрепление американского присутствия в Восточной Европе, то есть механизмов НАТО. Польская элита нуждается в мощном союзнике, уравновешивающем мощь России и Германии.

Во-вторых, польское руководство позиционирует свою страну как «локомотив» интеграции других стран Центрально-Восточной Европы в ЕС и НАТО. Российская политика видится из Варшавы как противовес этой тенденции.

В-третьих, Польша выступает против расширения российско-германского диалога. За минувшие 20 лет польский МИД дважды выступал с протестом против двусторонних контактов Москвы и Берлина: самостоятельного обсуждения им проблем энергетической безопасности без участия ЕС (2007) и двусторонних российско-германских контактов по проекту Договора о европейской безопасности (2009). Польские СМИ сравнивали эти контакты то с пактом Молотова–Риббентропа, то вовсе с разделами Речи Посполитой. Можно считать эту риторику архаичной. Однако за ней скрывается страх польской элиты перед сближением России и Германии...

В-четвертых, польская элита позиционирует свою страну как важный транзитный узел российских энергоносителей в Центральную и Западную Европу. Лоббирование Варшавой проекта «общеевропейской энергетической безопасности» призвано решить две задачи: добиться уступок России по условиям транзита и предотвратить создание системы транзита российских углеводородов в обход польской территории. Акцент на «исторических обидах» видится в Варшаве как средство давления на Россию ради ее побуждения к уступкам.

Эти противоречия в российско-польских отношениях нефатальны. Но любое сближение Москвы и Варшавы будет носить хрупкий характер. России важно добиться от Польши более конструктивной позиции в рамках ЕС и по вопросам евро-атлантической безопасности. И это – пока реалистический минимум двусторонних отношений на ближайшую перспективу.