Алексей Чадаев Представление о том, что выборы делаются главным образом в СМИ, давно стало common sence. Столь же привычным является утверждение, что главным медиа выборной кампании является центральное ТВ. И вот уже достаточно давно – на моей памяти как минимум с 1999-го – идет дискуссия о том, что рано или поздно выборная кампания переместится из обычных СМИ в Интернет и будет проходить в основном там.
У этой точки зрения всегда были сторонники и противники. И, справедливости ради, до сих пор интернет-пессимисты оказывались более правы. Даже в 2007–2008-м кампания была сделана главным образом в традиционных медиа. На долю Интернета – как обычного, так и форумно-блогового – оставалась лишь узкоспециальная, нишевая кампания. Собственно, с тех пор и сложилось впечатление об интернет-сообществе как о некой особо продвинутой, но небольшой в количественном отношении тусовке. С которой нужен совсем другой разговор, чем с телевизионным большинством.
Сейчас, в 2011-м, можно с уверенностью сказать: эта ситуация ушла в прошлое. Количество интернет-пользователей в России скачкообразно выросло за последние три-четыре года – с того момента, как начали бурно развиваться социальные сети. Сегодня internet penetration в целом по стране уже переваливает за 50%, а в отдельных социальных группах – таких, например, как жители крупных городов в возрасте 18–35 лет, достигает 85%.
Для политической сферы это означает, что интернет-аудитория – это больше не маргинальное сообщество продвинутых. Это многомиллионная, массовая среда, социологически в целом совпадающая с офлайновым большинством. И, следовательно, общефедеральные выборы в Госдуму в 2011-м – это первые в истории нашей страны выборы, где кампания в Сети будет иметь такое же, если не большее, значение, чем кампания в традиционных масс-медиа.
Каковы шансы основных политических сил на успех в интернет-кампании? Чтобы это понять, необходимо прежде разобраться, чем кампания в Сети принципиально отличается от кампании на ТВ. А эти отличия, в свою очередь, обусловлены разницей между ТВ- и интернет-коммуникациями на базовом уровне, то есть на уровне технологии.
Главное из них – это интерактивность. Телевидение по самой своей технологической природе – канал однонаправленного вещания. ТВ – виртуальная сцена, где один говорит, а миллионы смотрят и слушают. Пространство свободы зрителя лишь на уровне выбора – смотреть или не смотреть.
Интернет – это радикально другая драматургия. В интерактивном сетевом спектакле основная роль принадлежит уже не герою, а хору. А в хоре запевалой становится тот, кто поет громче, чище и проще. Кому легче всего подпеть, особенно если у тебя нет толком ни слуха, ни голоса, но есть острое желание поучаствовать в процессе.
Среди того, что происходило в общественно-политическом Рунете в последнее время, значительное место заняли именно попытки разного рода народных и заслуженных артистов освоить таковую роль. Попытки сколь шумные, столь пока что и беспомощные; однако их обилие само по себе породило иллюзию, что «вот тут-то оно и начнется».
Ожидание всеобщей движухи – во все времена рай для жуликов, в том числе от политики. Новое – хорошо забытое старое; всякий, кто читал «Золотого теленка», легко узнает литературный прототип «блогера Навального» с его спецбригадой по поиску и выведению на чистую воду подпольных миллионеров. «Пилите, Шура, пилите» – в 2011-м звучит так же свежо и актуально, как и в 1929-м. Только и разницы, что в наше время пункты приемки рогов и копыт открывать нет нужды: вместо этого достаточно, не мудрствуя лукаво, объявить прямо в Сети сбор виртуальных денег – конечно же, на нужды борьбы с коррупцией. Даже находясь физически в каком-нибудь Рио-де-Жанейро: технологии позволяют и это.
Подобного рода кампаний с каждым годом будет все больше – по мере того как наши сограждане будут втягиваться в сетевую жизнь, их будут вовлекать во все новые массовые игры. В тех же США гринмейлеры развлекают общественность на протяжении десятилетий. Но тем не менее было бы ошибкой проводить прямую связь между сетевой движухой и собственно сетевой политикой. Одно – продолжение другого; но это лишь значит, что одно начинается там и только там, где другое заканчивается.
Иными словами, для существующих политических сил вызов интернет-реальности – это в первую очередь огромный рост значения механизмов обратной связи. Грамотно отлаженное управление потоками обратной связи, оперативное реагирование на запросы граждан, идущие напрямую, через Сеть, на любой уровень административной иерархии, вплоть до первых лиц страны, – это сегодня ключ к политическому успеху. Даже пропаганда как таковая сегодня должна быть подчинена этому принципу: выдвигая какой-либо пропагандистский тезис, ты должен заранее предугадать, какие тебе зададут вопросы и как ты на них будешь отвечать.
Каковы в этой связи шансы «Единой России»? Думаю, они больше, чем может показаться скептикам. У ЕР есть то, чего нет у большинства оппонентов: в последние годы партия целенаправленно развивала интерактивные формы – общественные приемные, внутрипартийные праймериз, клубы, дискуссионные площадки. Да, большая часть этой работы происходила в офлайне. Но специалисты знают: когда у тебя уже есть реальный процесс, его гораздо легче перенести в Сеть, чем пытаться прямо в Сети построить что-то с нуля чисто интернетовскими средствами.
В этом – ошибка большинства нынешних «сетевых революционеров». Они так и не поняли: работа в Интернете – это не работа с Интернетом. Это работа с людьми.
