Юрий Тавровский На днях президент Медведев отправится в Йокогаму на очередной саммит АТЭС. Эта поездка совершается сразу после острого кризиса в российско-японских отношениях, который был вызван непропорциональной реакцией сначала на сообщение о предстоящем рутинном посещении Медведевым очередной дальневосточной территории после визита в Китай, а затем, через несколько недель и в еще более истерической форме, на само посещение острова Кунашир уже на обратном пути с саммита АСЕАН в Ханое. Не вызывает сомнений, что и нынешняя поездка в Йокогаму будет сопровождаться выдвижением претензий японскими собеседниками, массированными пропагандистскими выступлениями, демонстрациями ультраправых элементов-«уёку» с требованиями «вернуть северные территории».
Проблема «северных территорий» отравляет отношения Москвы и Токио уже почти 60 лет, со времени завершения американской оккупации в 1951 году. В советские времена японцы впервые увидели «свет в конце туннеля» в 1956 году, когда в Совместной советско-японской декларации появился 9-й пункт, говоривший о возможности передачи Японии островов Хабомаи и Шикотан после заключения мирного договора. То были времена послесталинской оттепели: Хрущев дарил суверенитет Австрии, мирился с Югославией, включал Крым в состав Украины.
В Токио то ли не захотели принять жест примирения, то ли им этого не позволили. Заключение мирного договора было обусловлено передачей вдобавок к Хабомаи и Шикотану еще Кунашира и Итурупа. К началу 60-х оттепель завершилась, мир стал жить по законам холодной войны. В первые дни 1960 года был подписан американо-японский Договор безопасности, подразумевавший военный союз двух стран, направленный в первую очередь против СССР. Москва сразу направила Токио памятную записку об отказе от обещания даже двух островов, а Токио «отбил мяч», послав собственную записку, в которой пообещал «неотступно добиваться возвращения не только Хабомаи и Шикотана, но также и других исконно японских земель».
Надо отдать должное упорству японцев – вот уже полвека они действительно «неотступно добиваются». Москва же за это время несколько раз меняла позицию, посылала двусмысленные сигналы. На протяжении трех десятилетий советские руководители и дипломаты утверждали, что никакой территориальной проблемы с Японией нет, а имеются необоснованные территориальные притязания. В 1991 году «новое мышление» подтолкнуло Горбачева не только признать существование проблемы, но и подписать в Токио совместное заявление, в котором говорилось о необходимости заключить мирный договор и решить проблему принадлежности четырех островов. В обнищавшей Москве стали подсчитывать размеры многомиллиардных сделок и инвестиций, компенсирующих серьезные уступки доживавшего последние дни Советского Союза.
Очередная «продажа Аляски» не состоялась, но уже через пару лет первый президент России, поначалу гневавшийся на японские требования вернуть острова, съездил в Страну восходящего солнца и там согласился на включение в Токийскую декларацию 1993 года обещания «на принципах законности и справедливости» провести переговоры опять же о четырех островах. Дальше – больше. В 1997 году после встречи «без галстуков» с премьером Хасимото в Красноярске Ельцин взял «соцобязательство» заключить мирный договор к 2000 году. «Соцобязательство» выполнено не было, а новый президент России Путин, по существу, вернул российскую переговорную позицию к Декларации 1956 года. В 2001 году Путин встретился в Иркутске с премьером Мори, и тут японская сторона впервые за послесоветский период чуть-чуть отклонилась от позиции «четыре острова или ничего». В подписанном заявлении наряду с Токийской декларацией 1993 года была подтверждена юридическая сила также и Декларации 1956 года с ее двумя островами.
Летопись российско-японского территориального спора пополняется все новыми «преданиями», суть которых в последние 20 лет остается неизменной. Токио требует четыре острова Курильской гряды. Москва колеблется между двумя и четырьмя островами, в зависимости от состояния дел в России и трезвости (политической) действующих руководителей. Сейчас ясно, что в обозримой перспективе, причем весьма далеко обозримой, Япония не получит никаких островов – ни двух, ни четырех.
Наши страны наладили неплохое экономическое взаимодействие, активно идет культурный диалог, опросы общественного мнения в России говорят о высокой оценке цивилизации Страны восходящего солнца. Но рецидивы «островной болезни», несомненно, будут повторяться и отравлять отношения двух соседних стран. Так, может быть, настала пора применить горькое лекарство и честно заявить раз и навсегда, что ситуация начала XXI века отличается от той, которая была в середине века прошлого. Что Япония проиграла начатую ею Вторую мировую войну и заплатила по счетам. Что она из-за чрезмерной жесткости упустила свой шанс полюбовного решения спора в благоприятные моменты, а попытки диктата в отношении России бесперспективны и контрпродуктивны. Такое заявление поначалу вызовет в японских СМИ и политических кругах взрыв негодования. Но в глубине души ответственные люди в Токио испытают облегчение, ведь они все понимают, но не отваживаются сказать об этом вслух. Сменится один-другой кабинет министров, и логика евразийской геополитики, конкуренции за российские ресурсы и рынки выведет дипломатические отношения на дорогу сотрудничества. У России, как и у Японии, нет лишних островов.
Дарья Гармоненко 