Александр Ципко Я знал, что подписанная мной просьба фонда «Возвращение» к президенту России заменить красную звезду на Спасской башне Кремля двуглавым орлом не получит поддержки большинства зрителей телеканала «Россия». Все-таки совсем недавно, во время голосования телезрителей этого канала за «Имя Россия», вперед с большим отрывом выходил Иосиф Виссарионович Сталин, как раз установивший в 1935 году на башнях Кремля красные звезды. Но видит Бог, я не ожидал, что проиграю с таким разгромным счетом (12 тыс. против 40 тыс. голосов) моему оппоненту Михаилу Веллеру. Допустим, на исход голосования повлияли субъективные факторы. Ведущий Владимир Соловьев был откровенно заинтересован в победе Веллера, он даже открыто помогал ему советами. К сожалению, я растерялся, когда Михаил Веллер весьма активно начал применять против меня запрещенные среди интеллигентных людей приемы. Но из песни слов не выбросишь. Веховец Ципко действительно был одним из ближайших сотрудников антимарксиста Александра Яковлева. Хотя если бы не ренегатство команды Горбачева, то, наверное, страна не избежала бы антикоммунистической революции снизу. И неизвестно, что лучше! В конце концов можно было бы сказать правду, что именно потому, что я был консультантом ЦК КПСС, цензура пропустила в свет массовым миллионным тиражом мою критику Карла Маркса как проповедника аморализма и революционного терроризма в журнале «Наука и жизнь». Хотя при нынешних настроениях вряд ли личные заслуги в критике и опровержении марксизма в советское время в легальной печати могут сегодня вызвать к себе расположение зрителей. Чем мы дальше уходим от 1991 года, тем сильнее люди ощущают негативные последствия наших скоропалительных рыночных реформ, тем большее раздражение вызывают у людей антикоммунистическая риторика и напоминание о преступлениях большевистского режима. Антикоммунизм в посткоммунистической России, якобы освободившейся от наследства советской системы, в последнее время встречается в штыки. И совсем не случайно новое мудрое руководство РПЦ, чтобы сохранить свое влияние в массах, отказывается от активного антикоммунизма. Хотя я не знаю, как можно совместить в душе веру в Христа с поклонением всему, что было в нашей советской истории связано с красной звездой Ленина, Троцкого, Сталина.
Я не верил слушателям, которые говорили, что «прошло время патриотизма». Но теперь убедился на собственном опыте во время полемики с Михаилом Веллером, что призывы беречь национальное достоинство, считаться с опытом и достижениями всей нашей тысячелетней российской истории, учитывать православную природу нашей великой российской культуры, призывы отличать добро от зла в своей национальной истории, научиться мужеству называть преступления преступлением, не находят отклика в душе многих россиян. Уже в ходе дискуссии по настроениям массовки я понял, что не могу своими призывами к состраданию к жертвам сталинских репрессий пробиться к чувствам участников нашей передачи. Массовка с самого начала была на стороне красных звезд, и с этим надо было примириться.
Наверное, спорящий со мной Владимир Соловьев был прав, когда говорил, что у людей не может быть чувства гордости за совершенную ими антикоммунистическую революцию 1991 года, на чем настаивал я, ибо на самом деле тогда в дни ГКЧП из-за растерянности его лидеров Ельцин просто совершил государственный переворот, поддержанный несколькими тысячами защитников Белого дома. И, наверное, по этой причине у нас так и не произошел массовый переход от советского сознания к российской исторической идентификации, и, наверное, по этой причине люди в массе продолжают жить советскими символами, славят советских героев.
Мне могут сказать, что люди не хотят менять кремлевские звезды на двуглавого орла, ибо им просто не до этого, они устали от перемен, от своих забот, вызванных борьбой за выживание. В конце концов смена власти, перемена символов, отказ от марксистской идеологии, которые они активно поддерживали в 1991 году, им мало что дали. Но все же, на мой взгляд, ростом недовольства в нынешней ситуации нельзя объяснить целиком равнодушие к преступлениям советской эпохи. Надо понимать, что за нынешним отторжением населения от антикоммунизма стоит не только разочарование в результатах революции 1991 года, не только рост недовольства и протестных настроений, но и атрофия моральных чувств, чувства сострадания к своим погибшим соотечественникам, ставшим жертвами большевистских репрессий. Впрочем, будем честны перед собой. У нас в России жизнь человеческая и в прошлом мало что стоила. Зачем русскому человеку жалеть о гибели других своих соотечественников, если по большому счету ему самого себя не жалко.
И здесь встает во весь рост проблема, на которую ни власть, ни интеллектуальная элита до сих пор не обращают серьезного внимания. Ведь кризис антикоммунизма, кризис морального подхода к национальной истории, равнодушие к ценностям российской христианской, православной морали, я уже не говорю о кризисе нашей электоральной демократии, означают, что наша политическая система висит в духовной пустоте. Долго ли продержится страна, где власть, элиты исповедуют идеалы рыночной экономики, славят антикоммунистов Ивана Ильина и Александра Солженицына, хоронят с почестями героев белого движения, а население с каждым годом все больше сожалеет о гибели советской коммунистической системы с ее ценностями и революционными символами.
