Андрей Серенко Лето 2010 года сформировало новое измерение России – огненное. По стране прокатилась эпидемия пожаров, в которых погибли десятки людей, были уничтожены дома и имущество, нажитое в предыдущие тучные годы.
Жара и засуха уничтожили урожай зерновых на площади 10 млн. гектаров. На грань выживания поставлен агропромышленный комплекс не менее чем в 14 регионах России.
Жара нанесла удар по экологии и технологической инфраструктуре крупных городов. Высокие температуры спровоцировали пожары торфяников в Подмосковье и отключения электроэнергии в городах на юге страны – линии электропередачи не выдерживают работу тысяч кондиционеров, охлаждающих воздух в квартирах и офисах, и просто выходят из строя.
Жара спровоцировала рост заболеваний и смертности. Уже несколько недель службы «Скорой помощи» в российских городах, оказавшихся в поясе высоких температур, работают в усиленном режиме, спасая сердечников и гипертоников, а работники сферы ритуальных услуг с черным юмором сообщают о невероятно «урожайном лете» и появлении новых могил на кладбищах┘
«Если это не конец света, то что это тогда?» – сегодня в раскаленном Волгограде, в котором столбик термометра полтора месяца не опускается ниже «плюс 39 в тени», этот вопрос задают друг другу горожане. Наверняка такие же вопросы задают себе и окружающим жители Элисты, Астрахани, Ростова-на-Дону и многих других южных городов страны. Люди ждут окончания жары и наступления осени как избавления, как окончания войны. И с тревогой думают о лете 2011 года, которое, скорее всего, будет не менее «теплым», чем сейчас.
Жара меняет Россию. И еще предстоит в полной мере оценить масштабы этих перемен. «Высокотемпературная модернизация», безо всяких установок из Кремля, заставляет людей менять образ жизни, трансформирует привычную среду социального и экологического обитания, подвергает коррозии инфраструктурные объекты, заставляет изменять структуру экономики в регионах страны, в которых проживают несколько десятков миллионов человек.
Судя по оценкам экспертов (во всяком случае, тех из них, кто не занят увлекательным поиском следов применения американского климатического оружия против России), аномальная жара стала следствием пресловутого глобального потепления. А это значит, что каждое новое лето будет становиться все более тяжелым испытанием для России. Наша страна и так не слишком приспособлена для комфортной жизни. Жара же и вовсе способна сделать эту жизнь невыносимой.
«Высокотемпературная модернизация» России, судя по всему, не может не спровоцировать изменений в социальной и политической жизни. Жара становится национальным бедствием и требует соответствующего реагирования на нее. Каким оно будет со стороны властей, показал недавний «пожарный» визит Владимира Путина в Нижегородскую область, где он общался с отчаявшимися погорельцами, а также примечательный телефонный разговор премьер-министра с президентом страны по этому поводу. Другими словами, власть пока планирует реагировать на последствия (утешать погорельцев, выплачивать им пособия, иногда менять местных чиновников и т.д.). Однако общественное мнение только этими демаршами вряд ли останется довольно.
Превентивная экологическая политика, если угодно «профилактика жары», – эти сюжеты уже сами напрашиваются в политическую повестку дня. Тема контроля над выбросами парниковых газов в атмосферу (напомним, что Дмитрий Медведев в 2009 году заявил, что Россия планирует снизить их выброс на 30 млрд. тонн к 2020 году), политический «климат-контроль» станут наверняка все больше интересовать россиян в ближайшие годы. И этот интерес не может не стать частью политического и электорального процесса в стране.
Рискнем предположить, что жара уже 2011 года вполне способна оказаться одной из самых популярных тем для участников предстоящих парламентских выборов. Экологические разделы в партийных программах, сегодня малоизвестные и уж точно не приоритетные, потребуют повышенного внимания и креативного подхода со стороны политтехнологов. В связи с этим представляется, что новый шанс на политическую жизнь могут получить «партия зеленых», различные экологические движения. Кто знает, возможно, именно новая экологическая стратегия и климатическая политика России станут национальной идеей страны и одним из ключевых направлений заявленной Кремлем модернизации.
Кстати, массовые протесты против жары – то есть социальные акции – уже становятся в регионах страны реальностью. В целом ряде городов прошли крестные ходы и молебны о дождях (не дожидаясь, пока раскачаются светские политики, церковь по-своему уже осваивает климатическую нишу), а в Волгограде несколько дней назад даже состоялся молодежный митинг протеста против жары. Политических лозунгов на нем не звучало, молодые люди в центре города поливали друг друга водой, а девушки демонстрировали сногсшибательные купальники. Однако кто сказал, что серьезных политических лозунгов на таких забавных митингах в городах России не появится никогда? Тем более когда задачи электоральной политики потребуют все более изощренного разогрева избирателей.
Волгоград
