Владимир Щербаков
ВМФ России рискует стать на «мертвый якорь».
Фото Даниила Борисова (НГ-фото)
В воскресенье отмечается День ВМФ России. Свой очередной праздник флот встречает в непростой ситуации: ему приходится противостоять не суровым штормам и сильным ветрам, а мощным и не всегда предсказуемым волнам эпохи перемен, жить в которую известная поговорка «не рекомендует».
Главной интригой, связанной с ВМФ, по-прежнему остается вопрос закупки и лицензионной постройки французских десантно-командных кораблей типа «Мистраль». Минобороны, по словам его руководства, не хватает средств на содержание высокопрофессиональных военнослужащих-контрактников, в результате чего лоббируются вопросы увеличения сроков призыва и количества призывников, но в то же время где-то в «закромах» отыскиваются 1,5–2 млрд. евро на закупку четырех кораблей, причем значительная часть этих средств неизбежно «уйдет» за рубеж.
Впрочем, до сих пор непонятно, какой же корабль нужен ВМФ России, какие конкретно задачи он должен решать. Если адмиралам нужен командно-штабной корабль – это одно, а если корабль класса «универсальный десантный корабль» (УДК) – совсем другое. Но командование ВМФ так и не удосужилось ответить на этот вопрос. Именно поэтому, как представляется, и не проводился никакой тендер – если не известны критерии отбора, то и конкурс провести нельзя. Пришлось решать вопрос кулуарно.
Хотя, если уж так был необходим УДК, то надо было не списывать еще молодые корабли проекта 1174, а ремонтировать их, модернизировать, наконец. Их десантовместимость побольше, чем у «Мистраля», да и боевая устойчивость повыше. К тому же у российской морской пехоты, для которой такие корабли и предназначены, сегодня существуют более насущные проблемы. Так, у морпехов фактически нет плавающей бронетехники, способной высаживаться на необорудованный берег в первом эшелоне морского десанта, на плав, обеспечивая подавление укрепленных точек и позиций огневых средств противника.
Самоходки «Спрут-СД» имеются в ограниченном количестве, БМП-3Ф до войск так и не дошла, а плавающие БТР все же не имеют достаточной огневой мощи. Не поддаются логическому объяснению и реформаторские действия Минобороны в отношении оргштатной структуры морской пехоты. В настоящее время в составе флота осталось всего четыре бригады морской пехоты да несколько отдельных полков, батальонов и рот. И это – на весь ВМФ, в задачу которого входит оборона с морских направлений огромного по протяженности побережья России и содействие сухопутным войскам в проведении операций на приморских театрах военных действий.
Голословными выглядят и утверждения представителей командования ВМФ о «неспособности» отечественных КБ и судоверфей разработать и построить корабли класса «Мистраль». Разве проводилось исследование по данному вопросу? Представители российских судоверфей об этом ничего не знают. Однако, если наши предприятия не могут справиться с таким относительно простым с технологической точки зрения кораблем, как «Мистраль», то как им тогда можно поручать постройку такого на порядок более сложного корабля, как авианосец?
Между тем еще в феврале главком ВМФ РФ адмирал Владимир Высоцкий на конференции, посвященной 100-летию со дня рождения адмирала Флота Советского Союза Сергея Горшкова, сообщил, что к концу с.г. Невское ПКБ представит техпроект авианосца, а «при благоприятном стечении обстоятельств к 2020 году головной корабль может быть спущен на воду». При этом Высоцкий заметил, что «авианосный флот России должен быть элементом единого зонтика противоракетной (ПРО), противовоздушной (ПВО) и противокосмической (ПКО) обороны и органично вписываться в его структуры».
Намерения – сверхамбициозные. Однако если проанализировать опыт боевого применения авианосцев за всю послевоенную историю и взгляды командования ВМС ведущих стран мира, то можно без труда сделать вывод о том, что со времени знаменитого сражения у Мидуэя основное предназначение авианосцев ничуть не изменилось: обеспечение авиационного прикрытия своих авианосных ударных группировок или авианосных многоцелевых группировок, объединения боевых кораблей или группировок наземных сил, а также уничтожение сил противника – авианосцев или других боевых кораблей, конвоев судов, скоплений живой силы и техники, важных военных, промышленных или государственных объектов. Встраивание авианосца или авианосной группы в контур единой системы ПВО/ПРО/ПКО – это что-то новое в тактике ВМФ.
«Мы называем это морская авианосная система, или МАС, – заявил адмирал Высоцкий. – Корабли будут тесно взаимодействовать с космической группировкой. Кроме того, авианосные системы должны действовать в столь же тесном контакте с ВВС и системой ПВО». Перед глазами так и встает космический авианосец «Энтерпрайз» из телесериала «Стар Трек»...
Да и какие корабли будут решать задачи противоракетной и противокосмической обороны (ПРО/ПКО) в составе перспективной российской авианосной группы? Авиация корабельного базирования выполнять это не в состоянии, а перспективные российские фрегаты и эсминцы, которые и должны будут входить в состав авианосных групп, насколько известно, не планируется вооружать способными решать такие задачи зенитно-ракетными комплексами (типа корабельного варианта С-300). К тому же работы по эсминцу находятся в зачаточном состоянии – хорошо бы разобраться пока с корветами и фрегатом, которые превращаются в очередные долгострои.
При этом представители российского судпрома «в кулуарах» особо подчеркивают: основной упор в сегодняшней кораблестроительной программе России сделан на кораблях прибрежной зоны – океанский флот, который с таким трудом создавал Сергей Горшков, оказался задвинут «за декорации», и если дело так пойдет и дальше, то на его воссоздание понадобится не одно десятилетие.
