Юрий Караш
Главный козырь руководителя Роскосмоса Анатолия Перминова – первое место России по числу космических запусков.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
Внешне картина космической деятельности России выглядит вполне благополучно. Вот уже в течение ряда лет наша страна занимает первое место в мире по числу космических запусков. Только в прошлом году она отправила в космос 29 ракет-носителей – на четыре больше, чем идущая по данному показателю следом за ней Америка. Это дает основание Роскосмосу и некоторым правительственным чиновникам утверждать, что Россия является космическим лидером, что, в свою очередь, ведет к благодушию и самоуспокоенности руководства отечественной космонавтики.
Однако основания для подобных чувств может дать лишь отношение к космонавтике, как к нефти или газу, – имеется некий неизменный и не нуждающийся в усовершенствовании продукт, на который есть спрос. Все, что нужно для получения дохода от этого продукта, – производить его в том виде, в каком он есть. Именно такую политику и проводит Роскосмос в отношении национальной космонавтики. Следствием этого стала «голландская болезнь» отечественной космической отрасли – ее длительная зависимость от экспорта собственных товаров и услуг, что, в свою очередь, практически лишило российскую космическую промышленность стимулов для качественного роста.
Впрочем, винить в застое отечественной космонавтики одну лишь «голландскую болезнь» было бы несправедливо. В современном мире у космической отрасли любой страны есть две основные «движущие силы» развития – это стимулирование общего подъема национальной науки и техники и повышение престижа государства как высокоразвитой в научно-техническом плане державы. Понимание этой двуединой роли космонавтики как раз и обеспечило победы СССР на космическом направлении в 1960-е и начале 1970-х годов, включая создание первых долговременных орбитальных станций (ДОС) типа «Салют».
Увы, данное понимание у руководства СССР постепенно сошло на нет. В конце 1980-х годов, когда на орбите работала уже седьмая по счету отечественная станция «Мир», стало очевидно, что ДОС стали таким же символом застоя в национальной науке и технике, как «Жигули» в автопроме.
Когда речь заходит о космонавтике как об индустрии, не пополняющей напрямую потребительскую корзину налогоплательщиков, то нередко в качестве оправдания ее застоя приводится следующий «неопровержимый» аргумент: «У России слишком много «земных» проблем, чтоб она могла позволить тратить свои деньги на амбициозные космические проекты». В свою очередь, амбициозность американской космической программы, которая после закрытия лунной программы явно нацелилась на подготовку пилотируемой экспедиции в «дальний» космос, объясняют несравненно лучшим состоянием экономики США.
Однако при этом упускается тот факт, что в современных Соединенных Штатах более 10% населения получают так называемые продуктовые карточки, чтобы избежать полуголодного существования, а 2% американцев только и живут на данные карточки. Вряд ли кто-нибудь рискнет утверждать, что у Китая и у Индии меньше «земных» проблем, чем у России. По показателю ВВП на душу населения китайская экономика уступает российской в два, а индийская – в три с лишним раза. Однако Китай, отправив в 2003-м в космос первого «тайконавта», уже намерен в следующем году собрать на орбите свою первую околоземную станцию, а Индия собирается запустить в середине этого десятилетия свой первый пилотируемый корабль. И планы эти связаны не столько с космическими амбициями Пекина и Дели, сколько с их курсом на модернизацию своих стран.
Тони Рейхардт, редактор книги «Спэйс Шаттл: первые 20 лет», в свое время отметил, что закрытие NASA не помогло бы Америке избавиться «ни от одной болезни или социальной проблемы». Дело здесь, подчеркнул он, не в выборе, на что потратить доллар – на борьбу с раком или на исследование космоса, а в политических и культурных факторах. Под ними он понимал осознание правительством и народом Америки той роли, которую играет интенсивное развитие космонавтики в укреплении научно-технического потенциала страны.
Судя по уже отмеченной подготовке NASA к полетам за лунную орбиту, такое осознание в США присутствует. Чего, увы, нельзя сказать про Россию, где к космонавтике, полученной в качестве советского наследия, относятся как к полезным ископаемым: намерены просто черпать ее технологический ресурс до полного его истощения.
